Избранное
Шрифт:
И должен он свершить обряд над заключенным. Тут кто-то доложил с почтительным поклоном:
«Священник прибыл, принц».— «Что делать здесь ему?» — С незримого одра больной сказал во тьму,
Но к ветхим пологам, что узника скрывали И представление одни еще давали О том, сколь знатен был он на заре годов,
Приблизился пришлец, исполнить долг готов.
СВЯЩЕННИК
Внемли, мой сын...
УМИРАЮЩИЙ
Людей я ненавижу смлада,
И все же им душа внимать доныне рада.
Я
Зачем меня влечет к тем, кто мне зло чинил.
Не знал я дружества, а если верить страже,
Заменой счастья стать оно способно даже;
Не довелось вовек в темнице мне слыхать,
Как колыбельную поет младенцу мать;
Я сердцем одинок и все же речь людскую Впиваю с жадностью, чуть нежность в ней почую.
Меня назвали вы «мой сын». Так отчего Пораньше было вам не навестить его?
СВЯЩЕННИК
О, кем бы ни был ты, кто от людей до срока Отрезан тайною опасной и глубокой,
Знай: цепи сбросишь ты, покинув мир живых.
Коль на тебе грехи — сознайся честно в них. Всеслышащий Господь признанья не отринет И рай перед тобой отверзнуть не преминет:
Ты вход туда купил ценой скорбей и слез.
Тебе свободу я, слуга Творца, принес.
Святое таинство свершая покаянья,
Творю я вышний суд в зловещем этом зданье.
Ответствуй. Я уже тебе надежду дал.
Г осподь...
УМИРАЮЩИЙ
Коль впрямь он есть, за что я так страдал? СВЯЩЕННИК
Но сам-то он страдал стократ страшней, наверно. Зачем перед концом ты изрыгаешь скверну,
Дерзая сетовать, когда и кровь Христа —
Благая кровь! — лилась из ран Его с креста?
Для нас, кому чужда признательность от века, Благоволил познать Он участь человека.
Умри ж без ропота, как Он, коль час пробил.
УМИРАЮЩИЙ Я королем быть мог.
СВЯЩЕННИК Спаситель Богом был.
Пусть мне и поминать себя грешно с ним рядом,
Я все ж тебе скажу, что, в бой вступая с адом, Грудь панцирем стальным был вынужден облечь — Ни разу не снимал я власяницу с плеч,
Хоть пытку каждый шаг сулит из-за нее мне.
У вас в обители есть место в церкви скромной,
Где каюсь я в грехах с тех пор, как дал обет,—
Там пол коленями истерт за сорок лет.
Но недостаточно и этого мученья,
Чтобы надеяться на вечное спасенье.
В горниле горести очиститься должна Душа, коль чает в рай быть впущена она.
Торопит время нас. В своих откройся винах,
Чтоб право возымел я отпустить, мой сын, их,
И пред крестом, где Бог за нас окончил дни,
Со мною мысленно колени преклони.
Монах так воспылал, обрел такую смелость,
Что не по возрасту лицо его зарделось,
И слез не удержал он на короткий
И к смертному одру в волнении приник,
И перед узником воздвиг распятье божье,
С трудом его держа и сотрясаем дрожью.
Над умирающим сочувственно склонен,
Читать отходную стал еле слышно он, Подметить признаки раскаянья стараясь И с нетерпением в несчастного вперяясь.
При этом пологи раздвинулись чуть-чуть,
И отблеск факела успел меж них скользнуть,
И увидал старик, что пламя упадает Не на черты того, кто в муках ожидает Конца, желанного ему давным-давно,— Железной маскою оно отражено.
Священник вспомнил тут, что как-то раз монахи Из их обители шептались в явном страхе О государственном преступнике большом, Назвать которого не смел никто кругом.
Кому-то будучи опасен чрезвычайно,
Похищен, дескать, он из колыбели тайно И в заключенье дни с младенчества влачит, Железной маскою от глаз людских сокрыт. Прибыв во Францию, бежать он попытался,
И хоть уже едва ль не через час попался, Мгновений нескольких хватило для того,
Чтоб разглядеть кой-кто успел лицо его.
В Провансе женщина одна, как утверждали, Вступала в монастырь Сен-Франсуа де Саля И, Матерь Божию в свидетели беря,
С рыданьями клялась, что заточили зря Того, кто прозвище снискал Железной Маски; Что слухи о делах его преступных — сказки;
Что он в речах учтив, юн и собой хорош И внешностью весьма на Короля похож;
Что голос у него свежей, чем ключ студеный;
Что он иль некий принц, иль ангел воплощенный. Был случай и другой: близ замка брел монах,
И золотой сосуд приметил на камнях,
И коменданту снес свою находку честно,
И сгинул навсегда,-и что с ним — неизвестно. Вести об узнике под маской разговор Строжайше запретил в аббатстве том приор.
«А где наш брат — про то я узнавать не буду.
Он согрешил, прочтя на золоте сосуда Гвоздем начертанный губительный секрет». Забылось это все затем за далью лет.
Возобновить хотел монах свои усилья,
Но в этой камере, прижизненной могиле,
Где этот мученик с седою головой Существованье длил с пелен, как труп живой, Святой отец прервать молчание боялся.
Тут узник, увидав, что он заколебался,
На ложе чуть привстал и вымолвил: «Старик,
Так что ж ты, онемев, в растерянности сник? Ужель картиной мной испытанных мучений Остужен жар твоих бездумных поучений?
Вновь на меня взгляни и повторяй потом,
Что служит длань Творца невинному щитом.
В грехи, в которых ты велишь мне повиниться, Ни разу я не впал с рожденья до гробницы: Всегда один влачил я долгие года И стариком умру, хоть не жил никогда.