Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
шилась гибели. Она была все еще сильна, но роковая ошибка ее методов правления заключалась в том, что их создавали ради интересов меньшинства, и нужен был лишь яркий свет, чтобы иллюзия их мощи исчезла, как это бывает с картонными крепостями и замками на теат¬ ральной сцене. Поэтому легко представить себе тревогу, с какой пат¬ риции слушали крики рыбаков, когда те проплывали мимо их дворцов, направляясь к Пьяцце. Некоторые боя¬ лись, что неестественным условиям их существования пришел конец, близость которого им давно подсказывало их политическое чутье, и теперь пытались придумать ка¬ кие-либо надежные пути спасения. Другие слушали эти крики с восторгом, потому что привычка настолько при¬ тупила их сознание, что они считали свое государство чуть ли не вечным и теперь воображали, что Святой Марк одержал новую победу, ибо то, что республика давно уже вступила в стадию упадка, никогда не было ясно их вялым умам. И лишь те немногие, кому присуще было все лучшее, ложно и дерзко приписываемое самой си¬ стеме, чутьем понимали, как велика опасность, сознавая также, какие средства помогли бы избежать ее. Сами бунтовщики не в силах были оценить ни свои силы, пи свои случайные преимущества. Они действовали в состоянии крайнего возбуждения. Вчерашнее торжество их престарелого товарища, безжалостный отказ дожа вер¬ нуть с галер его внука и происшествие на Лидо, окончив¬ шееся смертью Антонио, — все это подготовило их воз¬ мущение. Поэтому, когда рыбаки обнаружили тело ста¬ рика, они собрались на лагунах и направились ко дворцу Святого Марка, не ставя перед собой никаких определен¬ ных целей, движимые только чувством. Войдя в канал, настолько узкий, что тесно сгрудив¬ шиеся лодки затрудняли работу гребцов, флотилия за¬ медлила ход. Каждому хотелось быть поближе к телу Ан¬ тонио, и, как это часто бывает во время больших сборищ, беспорядочное
и быстрее. Приближаясь к порту, лодки вытянулись одна за другой, и строй их стал напоминать похоронную про¬ цессию. Как раз в эту минуту из бокового протока стремитель¬ но вылетела на Большой канал и очутилась перед рыбачь¬ ими лодками, продолжавшими свой путь, хорошо осна¬ щенная гондола. Команда ее, удивленная необычным зре¬ лищем, открывшимся ее взорам, на мгновение замедлила ход, не зная, в какую сторону свернуть. — Гондола республики! — закричали рыбаки. — На канал Орфано! — добавил чей-то голос. Одного лишь намека на страшное поручение гондолы оказалось достаточно, чтобы возбудить ярость толпы. Раз¬ дались угрожающие крики, и десятка два лодок броси¬ лось в погоню; гондольеры республики вынуждены были спасаться бегством. Они резко повернули гондолу к бе¬ регу и, выскочив на один из дощатых мостков, что окру¬ жают многие дворцы Венеции, скрылись в переулке. Ободренные успехом, рыбаки захватили лодку, бро¬ шенную беглецами, и, присоединив ее к своему флоту, огласили воздух победными криками. Несколько любо¬ пытных проникли в кабину гондолы, похожую на ката¬ фалк, и тут же вернулись, волоча с собой священника. — Кто ты такой? — резко спросил его вожак рыбаков, — Я монах-кармелит, слуга божий! —* Ты служишь Святому Марку? Ты был на канале Орфано, чтобы исповедовать какого-нибудь несчаст¬ ного? — Я приставлен здесь к молодой знатной даме, кото¬ рой нужен мой совет и мои молитвы. Я забочусь о счаст¬ ливых и несчастных, о свободных и узниках! — А совесть в тебе еще осталась? Помолишься ты за упокой души бедняка? — Сын мой, будь то дож или последний нищий в молитвах я не делаю разницы. Только я не хотел бы оставлять своих спутниц. — Мы не причиним им зла! Иди в мою лодку, нам нужна помощь священника. Отец Ансельмо — читатель, вероятно, уже догадался, что это был он, вернулся под балдахин гондолы респуб¬ лики и, наскоро объяснив все происшедшее перепуганным женщинам, вновь вышел к рыбакам. Его переправили на гондолу, плывшую впереди всех, и показали тело Антонио« 278
Ты видишь этот труп, падре? =*= продолжал его спутник. — Это был смелый человек. — Да, это так. — Он был самым старым и опытным рыбаком на ла¬ гунах, готовым всегда помочь товарищу в беде. — Я верю тебе. — Можешь мне верить, потому что мои слова так же правдивы, как священное писание. Вчера он с честью про¬ плыл по этому каналу, победив лучших гребцов Ве¬ неции. — Я слышал о его успехе. — Говорят, что Якопо, который некогда был лучшим гребцом на каналах, тоже участвовал в регате! Святая мадонна! Смерть должна была пощадить Антонио! — Да, но такова судьба: богатые и бедные, сильные и слабые, счастливые и несчастные — всех ждет один ко¬ нец. — Но не такой конец, преподобный падре! Антонио, видно, оскорбил республику: он осмелился просить дожа освободить его внука от службы на галерах, и власти ото¬ слали старика в чистилище, даже не позаботившись о его душе. — Но есть око, которое видит и самого последнего из нас. Будем верить, что старик не был забыт. — Говорят, те, кем недоволен сенат, не имеют по¬ мощи и от церкви. Докажи на деле свои слова и помо¬ лись за него, кармелит. — Непременно, — твердо сказал отец Ансельмо. — Освободи мне место, сын мой, чтобы служба прошла как должно. Загорелые, выразительные лица рыбаков засветились удовлетворением. Воцарилось молчание, и лодки двину¬ лись вперед, уже соблюдая порядок. Теперь это было по¬ разительное зрелище. Впереди плыла лодка с останками рыбака. На подступах к порту канал расширялся, и луч луны осветил застывшие черты Антонио, хранившие та¬ кое выражение, словно его предсмертные мысли были внезапно жестоко прерваны. Кармелит, откинув капюшон и сложив руки, стоял, склонив * голову, в ногах Антонио, и белое одеяние монаха развевалось, освещенное луной. Гондолой правил лишь один человек, и, когда он медлен¬ но поднимал и опускал весло, в тишине слышался слабый плеск воды. Несколько минут длилось молчание, а затем 279
кармелит дрожащим голосом начал молебен по умершему. Рыбаки, знавшие этот молебен, тихо вторили ему. В домах, мимо которых проплывали лодки, одно за другим отворялись окна, и сотни испуганных и любопыт¬ ных лиц провожали взглядом медленно удалявшийся кор-: теж. Пятьдесят легких лодок тянули гондолу респуб¬ лики —" никто не хотел бросать этот трофей. Так флоти¬ лия торжественно вошла в порт и достигла набережной •в конце Пьяцетты. В, то время, как множество: рук с го¬ товностью помогали вынести тело Антонио на берег, из Дворца Дожей раздались крики, возвестившие о том, что другая часть рыбаков уже проникла во внутренний двор. Площадь Святого Марка являла собой теперь необыч¬ ную картину. Причудливая церковь в восточном стиле, массивные и богатые строения, головокружительная вы¬ сота Кампаниллы, гранитные колоннады, триумфальные мачты и прочие достопримечательности — свидетели празднеств, траура и веселья — стояли, словно не подвла¬ стные времени символы: наперекор всем страстям, разы¬ грывающимся ежедневно, вокруг них, они выглядели тор¬ жественно и прекрасно. Но вот песни, шум и шутки на площади стихли. Огни в кофейнях погасли, кутилы разбежались по домам, боясь, что их тоже примут за тех, кто дерзнул бросить вызов сенату, а шуты и уличные певцы, сбросив личину веселья,, приняли вид, более соответствующий их истинному на¬ строению. — Правосудия! — кричали тысячи голосов, когда тело Антонио было внесено во внутренний двор Дворца До¬ жей. — Правосудия во дворце, хлеба на площади! Тре¬ буем правосудия! Мы просим справедливости! Огромный мрачный двор заполняли рыбаки с обвет¬ ренными лицами и горящими глазами. Труп Антонио по¬ ложили у Лестницы Гигантов. Дрожащий алебардщик с трудом сохранял неприступный вид, коего требовали от него дисциплина и профессиональная гордость. Но ни¬ какой другой вооруженной силы не было видно, так как правители Венеции хорошо понимали, что опасно вызвать недовольство, если они не в силах будут его подавить. Толпа состояла из безымянных бунтарей, наказание ко¬ торых могло вызвать немедленное восстание, к подавле¬ нию которого власти не были подготовлены. 280
Труп Антонио положили у Лестницы Гигантов. —«Правосудия во дворце, хлеба на площади!» — кричали тысячи голосов.
Совет Трех был извещен о появлении мятежных рыбаков. Когда толпа заполняла двор, сенаторы уже тайно совещались о том, нет ли у этого мятежа более серьезных и глубоких целей, чем те, о которых можно су¬ дить по его внешним признакам. Законы страны еще не лишили уже знакомых читателю сенаторов их опасной и деспотической власти. Известили далматинскую гвардию о мятеже? — спросил один из членов Совета, чей явно испуганный вид никак не соответствовал его высокой должности. — Воз¬ можно, ей придется открыть огонь, чтобы разогнать вос¬ ставших! *— Положитесь в этом на городские власти, синьор, — ответил сенатор Градениго. — Боюсь только, как бы здесь не было тайного заговора, который, возможно, поколебал верность войск. — Да, пагубные страсти людей не имеют предела! Чего не хватает этим негодяям? Для государства, клоня¬ щегося к упадку, положение Венеции в высшей степени благополучно! Наш флот укрепляется, банки получают большие дивиденды, и я уверяю вас, господа, государство много лет не знало такого процветания, как теперь! Но не могут же все жить одинаково хорошо! — Ваше счастье, синьор, что дела у нас идут пре¬ красно; но есть множество таких, кому повезло куда меньше! Наша форма правления до некоторой степени необычна, и за все ее преимущества мы вынуждены пла¬ тить тем, что постоянно подвергаемся грозным и тяжким обвинениям за всякие удары судьбы, выпадающие на долю республики. — Что еще нужно этим назойливым людям? Разве они не свободны, разве не счастливы? — Похоже, они хотят более веских доказательств этому, чем просто наши слова или наши чувства. — Человек — воплощение зависти! Бедный хочет стать богатым, слабый — могущественным. — Есть, по крайней мере, одно исключение из вашего правила, синьор: богатый редко хочет стать бедным или сильный — слабым. — Вы сегодня смеетесь надо мной, синьор Градениго! Я полагаю, что говорю, как пристало сенатору Венеции, а вам следовало бы уже привыкнуть к подобным беседам. 282
— Вы правы, этот разговор весьма обычен. Но я со¬ мневаюсь, чтобы суровый и требовательный дух наших законов соответствовал нашему шаткому положению. Ко¬ гда государство процветает, подданные не обращают вни¬ мания на всякого рода личные неудобства, но торговец, у которого плохи дела, lb=- самый придирчивый критик за¬ конов. — Вот их благодарность! Разве не обратили мы эти грязные острова в торговый центр, куда стекается поло¬ вина всего христианского мира? А теперь они недовольны тем, что не могут удержать в своих руках монополии, за¬ воеванные благодаря мудрости наших предков. — Их жалобы, синьор, во многом похожи на ваши... Но вы правы в том, что к этому мятежу нам следует от¬ нестись серьезно. Пойдемте к дожу; ему нужно пока¬ заться народу вместе с теми патрициями, кто окажется поблизости, и пусть один из нас тоже пойдет с ними как свидетель. Большее число может выдать наши намерения. Тайный Совет удалился, чтобы выполнить свое реше¬ ние, как раз в ту минуту, когда прибыли на лодках остальные рыбаки. Всякое сколько-нибудь организованное сообщество людей не так чувствительно к увеличению своей числен¬ ности, как толпа,. Лишенная дисциплины, она движима лишь слепым, неразумным чувством, и все ее действия направляются одной только грубой силой. Наиболее храб¬ рые стали еще отважней, заметив, какое множество лю¬ дей собралось внутри дворца, а колебавшиеся отбросили всякую нерешительность. Толпа, собравшаяся во дворце, начала кричать осо¬ бенно громко и угрожающе, когда дож и сопровождавшая его свита появились в конце открытой галереи первого этажа дворца. Присутствие почтенного человека, пусть лишь номинально обладавшего верховной властью в этом бутафорском государстве, и воспитанная поколениями традиция почтения к правительству, несмотря на мятеж¬ ный дух толпы, заставили ее внезапно умолкнуть, и во¬ царилась глубокая тишина. На обветренных лицах рыба¬ ков, наблюдавших, как к ним приближается небольшая процессия, постепенно проступало чувство благоговения. В наступившей тишине слышался даже шелест одежд дожа, шедшего медленно отчасти по причине старческих недугов, а отчасти потому, что этого требовал церемониал. 283
Зачем собрались вы здесь, дети мои? — спросил дож, подойдя к Лестнице Гигантов. — Почему вы пришли во дворец вашего правителя с такими неуместными кри¬ ками? Дрожащий голос старого дожа был отчетливо слышен в глубокой тишине. Рыбаки начали переглядываться, словно ища того, кто осмелился бы ответить. Наконец кто-то, кого трудно было разглядеть в толпе, крикнул: — Правосудия! — Такова наша цель, — мягко сказал дож, — и, я до¬ бавлю, таковы же наши действия. Зачем собрались вы здесь с таким угрожающим видом, без всякого уважения к вашему правителю? Снова все молчали. Единственный из них, сумевший ненадолго вырваться из оков привычек и предрассудков, лежал теперь мертвым на нижних ступенях Лестницы Гигантов. — Что же все молчат? Вы говорите все разом, когда вас не спрашивают, но немеете, едва с вами заговорят.. — Будьте с ними поласковее, ваша светлость, — шеп¬ нул дожу один из тех, кто был послан свидетелем от Тай¬ ного Совета. — Далматинцы вряд ли успели подготовиться. Дож кивнул в знак согласия, он знал, с кем пола¬ гается соглашаться, и продолжал: — Если никто из вас не изложит ваши просьбы, я буду вынужден просить вас удалиться, и, хотя мое отече¬ ское сердце скорбит... — Правосудия! — снова раздался голос из толпы.- — Говорите же, чего вы хотите! — Благоволите взглянуть сюда, ваша светлость! Один рыбак посмелее, повернув тело Антонио так, чтобы лунный свет падал на бледное лицо мертвеца, ука¬ зал на него дожу. Тот вздрогнул при виде столь неожи¬ данного зрелища и, медленно спустившись вниз в сопро¬ вождении свиты и охраны, остановился возле тела. — Неужели это дело рук убийцы? — перекрестившись, спросил дож. — Какая корысть браво от смерти этого че¬ ловека? Или, может быть, этот несчастный погиб вовре¬ мя ссоры с кем-нибудь из своих? — Ни то, ни другое, великий дож! Мы боимся, что Антонио пал жертвой гнева Святого Марка. — Так это Антонио! Тот дерзкий рыбак, который пы¬ тался во время регаты учить нас управлять государством? 284
— Да, ваше высочество, это он, — ответил рыбак с ла¬ гун. — Не было на Лидо. лучшего рыбака и лучшего това¬ рища! — Такого весельчака, каким был Антонио, еще надо поискать! — крикнул чей-то голос. — Ив горе он был сдер¬ жанней других! Дож начал подозревать истину и бросил быстрый взгляд на стоявшего неподалеку члена Совета. — Выяснить достоинства этого несчастного много легче, чем причину его гибели, — сказал дож, не найдя ответа на изборожденном морщинами лице сенатора. — Может ли кто-нибудь из вас объяснить мне, в чем дело? Как умер этот старик? Тот рыбак, что начал разговор с дожем, охотно взял на себя эту миссию и стал сбивчиво и несвязно расска¬ зывать, при каких обстоятельствах нашли тело Антонио. Когда рыбак кончил, дож снова вопросительно взглянул на сенатора, стоявшего рядом, ибо самому дожу было неизвестно, какая цель преследовалась властями — при¬ мерное наказание или тайное устранение неугодного. — Я не вижу тут ничего особенного, — заметил член Тайного Совета. — Это смерть, вполне естественная для рыбака. Видно, со стариком произошел несчастный слу¬ чай, и следовало бы отслужить мессу за упокой его души. — Благородный сенатор, — с сомнением в голосе вос¬ кликнул рыбак, — ведь Святой Марк был оскорблен! — В народе болтают много пустого об обидах и радо¬ стях Святого Марка! Но уж если верить всему, что могут выдумать люди, то в таких случаях преступников топят не в лагунах, а в канале Орфано. — Это верно, ваша светлость, и нам запретили забра¬ сывать туда сети под страхом отправиться самим на дно к угрям. — Тем более очевидно, что со стариком произошел несчастный случай. Есть ли на его теле знаки насилия? Государство вряд ли станет заниматься такимд людьми, как он, но, может быть, у кого-либо другого были иа то причины. Вы осмотрели тело? — Ваша светлость, такого старика стоило только бро¬ сить в воды лагун, и уж никакая даже самая сильная рука не смогла бы спасти его от смерти. — Возможно, убийство было совершено во время ссоры, и власти должны внимательно отнестись к этому 285
делу. Я вижу, здесь даже кармелит! Вам что-нибудь из¬ вестно, падре? Монах хотел было ответить, но голос его сорвался. С видом безумного озирался он по сторонам, ибо вся эта сцена была похожа на кошмарное видение; затем, скре-- стив на груди руки, монах, казалось, продолжал свою мо¬ литву. — Ты молчишь, монах? — заметил дож, который, как и все его сопровождавшие, был обманут спокойным и рав¬ нодушным видом члена Совета. — Где ты нашел тело старика? Отец Ансельмо в нескольких словах рассказал, при ка¬ ких обстоятельствах он был вынужден подчиниться тре¬ бованиям рыбаков. Рядом с дожем стоял молодой патриций — отпрыск старинного рода, не несший в то время, впрочем, никакой службы. Обманутый, как и остальные, поведением того, которому одному была известна истинная причина гибели Антонио, он загорелся вполне естественным и похваль¬ ным желанием увериться в том, что рыбак не стал жерт¬ вой преступления. — Я слышал об этом Антонио и о его победе в ре¬ гате, — сказал молодой сенатор, по имени Соранцо, наде¬ ленный от природы такими качествами, какие при дру¬ гой форме правления сделали бы его либералом. — Гово¬ рили, кажется, что его соперником был браво Якопо. По толпе прокатился глухой многозначительный ропот. Такой жестокий человек мог отомстить за свое по¬ ражение в гонках! Усилившийся гул толпы показал, какое впечатление произвели его слова. — Ваша светлость, Якопо обходится своим кинжа¬ лом, — заметил рыбак, уже наполовину веря, но все еще сомневаясь. — Это уж зависит от необходимости. Человек, зани¬ мающийся таким ремеслом, прибегает к различным сред¬ ствам, чтобы удовлетворить свою мстительность. Вы раз¬ деляете мое мнение, синьор? Сенатор Соранцо совершенно искренне обратился с этим вопросом к члену Тайного Совета. Правдоподобие этого предположения явно ошеломило последнего, но он кивнул головой в знак согласия.. 286
— Якопо! Якопо! — подхватили голоса в толпе. — Якопо убил его! Старый рыбак победил лучшего гондоль¬ ера Венеции, и тот решил кровью смыть позор! — Дети мои, ^ сказал дож, собираясь удалиться, — мы расследуем дело, и суд будет беспристрастен. Распо¬ рядитесь выдать деньги на мессу, обратился он к своим приближенным, — чтобы душа страдальца покоилась с миром. Преподобный кармелит, я поручаю тебе останки старика, и ты сделаешь благое дело, проведя ночь в мо¬ литвах возле тела несчастного. В знак одобрения этого милостивого повеления ты¬ сячи шапок взлетели вверх и, пока дож, сопровождаемый свитой, удалялся по длинной сводчатой галерее, по кото¬ рой пришел, толпа хранила почтительное молчание. Тайный приказ Совета предотвратил появление дал¬ матинских гвардейцев. Через несколько минут все было готово для проведе¬ ния траурной церемонии. Из ближайшего собора доста¬ вили носилки, на которые положили тело. Отец Ансельмо возглавил шествие, и вся процессия с пением псалмов двинулась на площадь через главные ворота дворца. Пья- цетта и Пьяцца были еще пустынны. Тем не менее за движением толпы отовсюду следили вездесущие агенты полиции и даже просто горожане по¬ смелее других, не решавшиеся, однако, примкнуть к об¬ щему потоку. А рыбаки уж и не помышляли о мятеже. С непостоян¬ ством людей, глухих к голосу рассудка, подверженных внезапным и бурным вспышкам чувств, чью природу го¬ сударство себялюбцев подвергает постоянному угнете¬ нию, — причина, по которой закрыт для них путь просве¬ щения, рыбаки оставили помыслы о мщении и обрати¬ лись к церковному обряду, льстившему теперь их само¬ любию, ибо сам дож отдал приказ о его свершении. Конечно, среди толпы нашлись и такие, кто к молит¬ вам о душе покойного примешивал угрозы в адрес браво, но все это имело значение не большее, чем мелкие эпи¬ зоды в основном ходе спектакля. Двери главного портала старинной церкви были рас¬ пахнуты, торжественное пение, разносившееся меж при¬ чудливых колонн под сводчатым перекрытием, слышалось и снаружи. Тело, вчера еще никому не известного Анто¬ нио, жертвы венецианской политики, внесли под арку, 287