Киево-Печерский патерик
Шрифт:
В один из дней пришел к преподобному Феодосию священник из города, прося дать вина для служения святой литургии. Блаженный тут же, призвав пономаря, велел налить вина в принесенный тем сосуд и отдать ему. Но пономарь сказал, что мало у него вина и хватит его только на три или четыре дня святой литургии. Блаженный же отвечал ему: «Налей все, что есть, человеку этому, а о нас Бог позаботится». Тот ушел, но, нарушив повеление святого, налил в сосуд немного вина, оставив для утреннего богослужения. Священник же, ибо мало ему дали, принес и показал блаженному Феодосию. Тот снова призвал пономаря и сказал ему: «Говорил тебе, вылей все и о завтрашнем дне не заботься, не оставит Бог церкви этой завтра без службы, но сегодня же подаст нам вина в избытке». Тогда пошел пономарь, налил все вино в сосуд священнику и так отпустил его. После ужина вечером сидели они, и вдруг, как и было предсказано блаженным, привезли три воза, наполненных корчагами с вином, которые послала некая женщина, ведшая все хозяйство в доме благоверного князя Всеволода. Увидев это, пономарь прославил Бога, удивляясь предвидению блаженного Феодосия, ибо как сказал тот: «В этот день подаст нам Бог вина до избытка», — так и случилось.
Бывъшю же нколи дьни святаго и великаго Димитрия, въ нь же Христа ради мучению коньць
Как-то в день святого и великого Димитрия, в который пришел конец мучениям его за Христа, преподобный Феодосии с братией отправились в монастырь святого Димитрия, а тут принесли от кого-то белые хлебцы, и Феодосии повелел келарю подать их на стол оставшейся братии. Тот же не послушался, решив так: «Завтра, когда придет вся братия, подам им на обед эти хлебы, а сейчас монастырский хлеб предложу братьям». Как решил, так и сделал. И на другой день, когда сели все обедать и те принесенные хлебы были нарезаны, блаженный посмотрел на стол и увидел хлебцы, и, позвав келаря, спросил его, откуда они. Он же отвечал, что они вчера принесены, но из-за того, что вчера оставалось мало братьев, решил он сегодня всей братии подать их на стол. Тогда блаженный сказал ему: «Следовало бы не заботиться о будущем дне, а сделать так, как я повелел. И сегодня бы Господь наш, постоянно о нас заботящийся, еще больше бы позаботился и подал бы нам, что потребно». Тут же повелел одному из братии собрать в корзину ломти те и высыпать их в реку, а того келаря наказал епитимьею за непослушание.
Сицимь же образъмь творяаше, еже аще слышаше кое дло творимо, благословлению пьрвое не възяту бывъшю, не бо хотяаше, да святое стадо того таковааго брашьна въкусити, еже не благословлениемь сътворено и от прслушания суще, нъ се яко вражию часть сущю повелваше овъгда въ пещь горущю въмтати, овъгда же въ рчьныя струя въврщи.
Так же поступал он, когда слышал, что какое-либо дело делается без благословения, ибо не хотел, чтобы святое стадо вкусило еды, приготовленной без благословения или без повеления его, и такую еду — как плод дьявольский — повелевал или в печь горящую бросить, или высыпать в струи речные.
Се же якоже по съмьрьти блаженаго отьца нашего Феодосия сицева нкака от прслушания вещь бысть, еже аще нсть лпо сьде съповдати ея, имь же на въспомяновение того приидохомъ и сему подобьно слово къ слову приложимъ.
Так же и после смерти блаженного отца нашего Феодосия случилось нечто таковое же от непослушания, и хотя не к месту здесь рассказывать об этом, все же вспомним о том и к нашим словам прибавим несколько слов о подобном же.
Се бо по изъгнании еже от манастыря преподобьнааго нашего игумена Стефана и великому Никонуигуменьство примъшю, приспвъшемъ же дьньмъ святааго и великаго поста. И въ 1-вую недлю таковаго въздьрьжания и яко добрыимъ подвижьникомъ потрудивъшемъся въ ту недлю, тмьже уставлено бысть преподобьныимь отьцьмь нашимь Феодосиемь, въ пятокъ тоя недля да бывають имъ хлби чисти зло, друзии же от нихъ съ медъмь и съ макъмь творени. То же тако повелвъшу Никону по обычаю творити келарю, онъ же прслушанию творя, сълъга, рекый яко «мукы не имамъ на сътворение такыимъ хлбомъ». Нъ обаче Богъ не прзьр труда и молитвы преподобьныихъ своихъ, и да пакы не разориться уставленое божьствьныимь Феодосиемь. Се бо по святй литурьгии идущемъ тмъ на постьныя ты обды, се отнюду же б не начаятися то же, тако ти привезоша возъ таковыихъ хлбъ. Еже видвъше братия прославиша Бога, чюдящеся, како присно Богъ печеться нми, подавая вься имъ, еже на потрбу, молитвами преподобьнааго имъ отьца и наставьника Феодосия. Таже по дъвоя дьнью повелвъшю келарю, да по обычаю хлбы братии испекутъ въ муц той, ея же б прже реклъ «не имамъ», то же пекущиимъ готовящемъ и тсто мсящемъ и пакы имъ лющемъ укропъ въ не, и се обртеся ту жаба, якоже той варен быти въ таковй вод и такоже то тмъ осквьрьни, иже от прслушания твореное дло. Богу сице извольшю на съблюдение святаго стада, иже и таковъ подвигъ сътворьше въ святую ту недлю, то же да не таковыихъ хлбъ въкусять. Нъ се, яко вражию часть сущю, гадъмь осквьрьни сию Богъ, якоже на показание тому быти. Еже о семь да не зазьрить ми никътоже от васъ, яко сии сьде въписахъ и прсчение слову сътворихъ: се бо сего ради си въписахъ, да разумете, яко нсть лпо намъ ни въ чемь же ослушатися наставьника игумена своего, вдуще, яко аще чьто утаимъ от него, нъ от Бога нсть потаено ничьтоже, и тъ имать въскор мьсть сътворити о немь, егоже постави намъ старйшину и пастуха, яко да вьси послушають его и по повелнию его вься сътворимъ.
Итак, после ухода из монастыря преподобного игумена нашего Стефана, когда игуменство принял великий Никон, пришло время святого и великого поста. И было установлено еще преподобным отцом нашим Феодосией, что в пятницу первой недели этого воздержания, когда все потрудятся, как подобает истинным подвижникам, подают им белые хлебы, и другие — испеченные с медом и с маком. Так же повелел и Никон келарю сделать все по обычаю, но тот, ослушавшись его, солгал, говоря, что нет у него муки для печения таких хлебов. Но, однако, Бог не оставил труда и молитв преподобных своих, чтобы не было попрано установленное божественным Феодосием. После святой литургии все отправились на постный обед, но прежде чем он начался, прислали им воз именно таких хлебов. Видя это, братия прославила Бога, удивляясь, как постоянно он заботится о них, подавая им все необходимое по молитвам преподобного отца и наставника их Феодосия. Два дня спустя после этого приказал келарь, чтобы братия, как положено, испекла бы хлебы из той муки, про которую он прежде сказал, что ее нет; когда же пекари приготовились, и уже месили тесто, и заливали его горячей водой, то вдруг увидели жабу, сварившуюся в той воде и осквернившую ее, ибо дело то было плодом ослушания. Случилось же то по изволению Божию для спасения святого стада, чтобы после того, как совершили братья подвиг в святую ту неделю, не испробовали бы таковых хлебов. Но как дело дьявольское — гадом осквернил его Бог, чтобы указать на это. Пусть никто из вас не осудит меня за то, что я здесь написал об этом и прервал свое повествование: сделал я того ради, чтобы знали вы, как не следует нам ни в чем ослушаться наставника, игумена своего, помня, что если и утаим от него что-либо, то от Бога ничего не скроется и он тотчас же заступится за того, кого поставил старшим над нами и пастухом, чтобы все слушались его и творили все по его повелению.
Обаче же уже на пьрьвое съповдание възвратимъся, яже о блаженмь Феодосии исповдающе.
Однако возвратимся к прежнему повествованию о блаженном Феодосии.
Се бо приспвъшю нколи праздьнику Усъпения прсвятыя Богородиця, бша же и цьркви творяще праздьникъ въ тъ дьнь, маслу же не сущю дрвяному въ кандила на вълияние въ тъ дьнь. Помысли строитель цьркъвьный въ смени льнянмь избити масла, и то, вълиявъше въ кандила, въжещи. И въпросивъ о томь блаженаго Феодосия, и оному повелвъшю сътворити тако, якоже помысли. И егда въсхот лияти въ кандило масло то, и се вид мышь въпадъшю въ не, мьрътву плавающу въ немь. Таче скоро шьдъ, съповда блаженому, глаголя, яко «съ вьсякыимь утвьрьженеемь бхъ покрылъ съсудъ тъ съ маслъмь, и не вд, откуду вълзе гадъ тъ и утопе». То же блаженый помысли, яко Божие есть съмотрение се. Похуливъ же свое неврьство, глагола тому: «Лпо бы намъ, брате, надежю имти къБогу уповающе, яко мощьнъ есть подати намъ на потрбу, его же хощемъ. А не тако, неврьствовавъше, сътворити, егоже не б лпо. Нъ иди и пролй масло то на землю. И мало потьрьпимъ, моляще Бога, и тъ имать намъ дати въ сий дьнь до избытька дрвянаго масла». Таче уже бывъшю году вечерьнюму, и се нкъто от богатыихъ принесе къръчагу велику зло, пълъну масла дрвянааго, юже видвъ, блаженый прослави Бога, яко тъвъскор услыша молитву ихъ. И тако налияша кандила вься, и избыся его большая часть. И тако сътвориша на утрй дьнь праздьникъ свтьлъ святыя Богородиця.
Настали как-то дни праздника Успения святой Богородицы, и в церкви готовился праздник в тот день, но не хватило деревянного масла, чтобы залить в лампады. И решил пономарь надавить масла из льняного семени, и, разлив то масло по лампадам, возжечь их. И спросил на это разрешение у блаженного Феодосия, и тот велел ему сделать так, как задумал. И когда уже собрался разливать масло по лампадам, то увидел, что в нем плавает упавшая туда мертвая мышь. Поспешил он к блаженному и сказал: «Уж с каким старанием накрывал я сосуд с маслом и не пойму, как пролез этот гад и утонул!» Но блаженный понял, что это — проявление Божьей заботы. И, укорив себя за неверие, сказал пономарю: «Следовало бы нам, брате, возложить надежду на Бога, ибо он может подать нам все, чего ни пожелаем. А не так как мы, потерявшие веру, делать то, что не следует. Так иди же и вылей то масло на землю. И подождем немного, помолимся Богу, и он подаст нам сегодня деревянного масла с избытком».
Боголюбивый же кънязь Изяславъ, иже поистин б теплъ на вру, яже къ Господу нашему Иисусу Христу икъ прчистй матери его, ижепослже положи душю свою за брата своего по Господню гласу, сь любъвь имя, якоже речеся, не просту къ отьцю нашему Феодосию, и часто приходя къ нему, и духовьныихъ тхъ словесъ насыщаяся от него. И тако въ единъ от дьний пришьдъшю тому, и въ цьркви сдящема има на божьствьнй тои бесд, и годъ бысть вечерьний. Тако же сий христолюбьць обртеся ту сь блаженыимь и съ чьстьною братиею на вечерьниимь славословии. И абие Божиею волею дъждю велику лющюся, блаженый же, видвъ тако належание дъждю, призъвавъ же келаря, глагола ему: «Да приготовиши на вечерю брашьна на ядь кънязю». Тъгда же приступи къ нему ключарь, глаголя: «Господи отьче! Меду не имамъ, еже на потрбу пити кънязю и сущиимъ съ нимь». Глагола тому блаженый: «Ни ли мало имаши?» Отвща онъ: «Ей, отьче, яко ни мало не имамъ, баше бо, якоже рече, опроворотилъ таковый съсудъ тъщь и ниць положилъ». Глагола тому пакы блаженый: «Иди и съмотри исте, еда осталося или мало чьто от него будеть». Онъ же отвщаваше рекый: «Ими ми вру, отьче, яко и съсудъ тъ, въ немьже б таковое пиво, опровратихъ и тако ниць положихъ». То же блаженый, иже поистин испълъненъ духовьныя благодти, глагола тому сь: «Иди по глаголу моему и въ имя Господа нашего Иисуса Христа обрящеши медъ въ съсуд томь». Онъ же, вру имъ блаженому, отъиде, и пришьдъ въ храмъ, и по словеси святааго отьца нашего Феодосия обрте бъчьвь ту прав положену и пълъну сущю меду. Въ страс же бывъ и въскор шьдъ, съповда блаженому бывъшее. Глагола тому блаженый: «Мълъчи, чадо, и не рьци никомуже о томь слова, нъ иди и носи, елико ти на трбу кънязю и сущиимъ съ нимь; и еще же и братии подай от него, да пиють. Се бо благословление Божие есть». Таче пакы дъждю прставъшю, отъиде христолюбьць въ домъ свой. Бысть же тако благословление въ дому томь, якоже на мъногы дьни довъльномъ имъ тмь быти.
Уже настал вечер, когда неожиданно кто-то из богатых принес огромную корчагу, полную деревянного масла, увидев которую, прославил блаженный Бога, так скоро внявшего его молитвам. И заправил все лампады, и осталось еще много масла. И так справили на следующий день светлый праздник святой Богородицы.
Въ единъ же пакы от дьний от единоя вьси приде мьнихъ манастырьскый къ блаженому отьцю нашему Феодосию, глаголя, яко «въ хлвин, идеже скотъ затваряемъ, жилище бсомъ есть, тмьже и многу пакость ту творять въ немь, якоже не дадуще тому ясти. Многашьды же и прозвутеръ молитву творить и водою святою покрапляя, то же никако: оставшася зълии ти бси, творяще муку и досел скоту». Тъгда же отьць нашь Феодосий въоруживъся на ня постъмь и молитвою по Господню гласу, еже рече: «Сь родъ изгониться ничимьже, тъкъмо молитвою и постъмь». Тмьже уповая блаженый, яко имать прогънати я от мста того, якоже дрвле от мсильниця. И прииде въ село то и вечеръ въниде единъ въ хлвину ту, идеже бси жилище имяхуть, и, затворивъ двьри, ту же прбысть до утрьняя, молитву творя. Якоже от того часа не явитися бсомъ на то мсто, се же ни въ двор пакости творити никомуже. Молитвами преподобьнааго отьца нашего Феодосия, яко се оружиемь отгънани быша от вьси тоя. И тако пакы блаженый приде въ манастырь свой, яко храбъръ сильнъ, побдивъ зълыя духы, пакостьствующа въ области его.