Контуженый
Шрифт:
— Я еду.
Собираюсь наспех и отправляюсь в Луганск к Кутузову.
Граница между Ростовской областью и ЛНР. Машин с нашей стороны стало больше. На автоприцепах в Донбасс переправляют поезженные «нивы», УАЗы, «буханки» для бойцов и «скорые» для эвакуации раненных. Это народная инициатива на народные деньги.
Выделяются два «Камаза» с прицепами, заполненные новыми автопокрышками для грузовиков. Наверняка, это официальная помощь, поступающая из многих регионов. Потери транспорта на передовой неизбежны, а шины расходный материал на войне. Первое, что открывается в самом разрушенном поселке — шиномонтаж.
Замечаю микроавтобус волонтеров. Внутри навалом всякая всячина и коробки с квадрокоптерами. Груз проверяет таможенник с папкой. Ну, думаю, сейчас начнется. С кипящей решимостью продвигаюсь ближе, чтобы осадить мздоимца.
И слышу:
— Коптеры, штука нужная. Без них — никак.
Это голос таможенника. Он не ворчит, не запрещает, а одобряет! Смотрит другие вещие. И снова похвала:
— Нам бы такую помощь с первого года.
— Так меньше года воюем, — встреваю я.
Таможенник оборачивается. Он молод и задирист, не по отношению к волонтерам, а ко мне.
— Для кого как. Я школу закончил, когда война началась. А сейчас мой сын в школу пошел.
Возразить нечего, свой человек. Я даже завидую молодому папе. Он спешит жить, осознавая ее хрупкость и скоротечность.
Таможенник желает волонтерам доброй дороги. Я вспоминаю его коллегу пухлого вымогателя. Снимок документа в моем телефоне сохранился. Смотрю: Парасюк Семен Богданович.
Спрашиваю необычного таможенника:
— А где Семен Парасюк?
— Заболел и уволился. А тебе он зачем?
— Чем заболел?
— Нервы пошаливали. Дергался, озирался, спать не мог. Ты его друг?
— Я причина его болезни.
Настороженность на лице таможенника исчезает, появляется интерес:
— Ты случаем не Контуженый?
— А что, заметно?
— Парасюк какого-то Контуженого опасался. Из «Группы Вагнера».
— Честным людям «оркестр» помогает.
Таможенник улыбается по-свойски:
— А мы не знали, как от Парасюка избавиться. Спасибо. Побольше бы таких Контуженых. Что ты с ним сделал?
— После контузии что-то плохо с памятью, — на всякий случай недоговариваю я. — Если со мной по-людски, я безопасен.
— По-людски? — задумывается таможенник и одобряет: — Всем бы так.
Я указываю рукой на очередь:
— После референдума границу отменят. Что будешь делать?
— Жить по-людски! — обещает служащий, который скоро станет ненужным, и отчего-то радуется.
В автобусе по дороге в Луганск вспоминаю о Русике. Наш оператор беспилотника ключ ко многим загадкам. Поездка в Луганск — возможность с ним встретиться. Теперь он Руслан Николаевич Краско, владелец завода «Краскопласт».
В памяти всплывает производственное здание с широкими воротами, откуда выходит строгая женщина Алена Анатольевна. Теперь я знаю, она умеет быть мягкой и отзывчивой. Но даже в постели остается требовательной, потому что знает, что хочет. Еще я знаю ее телефон.
Набираю номер. Алена рада моему звонку и взволнована:
— Никита! У нас референдум. Народ, как на иголках. Хотели, мечтали, а как дождались, боязно.
— Почему?
— Укры озверели. Запугивают по телефонам, страх нагоняют, да и в городе неспокойно. Теперь для нас точно назад пути нет. Не пощадят.
— А раньше?
— Раньше ни то ни сё, но народ приспособился. У многих три паспорта: украинский, ЛНРовский и российский. В карманах и рубли, и гривны. Даже в таком положении искали выгоду. А теперь…
— Теперь голосуйте за Россию! И всё наладится.
— Легко советовать оттуда, где не стреляют.
— Я еду в Луганск.
Недолгая тишина в трубке, и вместо голоса испуганной гражданки я слышу заинтересованную женщину:
— В Луганск. К кому?
— По делу. Приютишь?
— Ты мой телефон с гостиницей перепутал?
— Ладно, к Руслану Краско обращусь. Он вернулся на завод?
— Нет. Руководит из Ростова, контролирует финансы. Так даже лучше, мы сами знаем, что и как делать.
— Жаль.
— Тебя на мальчиков потянуло, — ехидничает Алена. — Одна красивая девочка хочет с тобой встретиться.
Я в легком недоумении:
— Какая?
— А у Контуженого есть варианты?
— Ну, ты мне отказала.
— Когда?
— С гостиницей.
— Я разве сказала «нет»?
— Вроде бы.
— Ты точно Контуженый! Не умеешь женщин слушать. Приезжай, конечно! Так понятно?
— Вроде бы, — повторяю я с другой интонацией и чувствую, как Алена улыбается.
В Луганске по пути к автовокзалу пассажиры просят водителя высадить их на удобной остановке. Я наблюдаю в окно, ищу перемены.
Исправно работают светофоры, водители притормаживают пред свежеокрашенными «зебрами» пешеходных переходов, российских флагов на столбах стало больше, а вот и автобус с надписью «Референдум». Раньше такого точно не было. Это передвижной пункт для голосования.
И вдруг, замечаю знакомого. Автобус тормозит. Я подхватываю рюкзак и выскакиваю.
— Михалыч! — радостно машу рукой.
Около большого автобуса «Референдум» курит водитель волонтеров Михалыч.
— Контуженый! — по-дружески откликается он.
— А где Лиза? — интересуюсь я.
— Она в избиркоме помогает, а я здесь водителем. — Михалыч с гордостью показывает на принаряженный автобус. — Объезжаем дворы. Жители голосуют. Так безопаснее, чтобы люди не скапливались в одном месте.