Магия тени
Шрифт:
Кальен подсел к столу, тоже посмотрел на кору с рисунком. Он походил на тот первый набросок на куске кожи, да и на прочие, которые находились в других Мирах: неведомое существо, дверь в дереве, люди неподалеку. Существа всегда были разные. Дефара говорила, что все они — азугайские соглядатаи-призорцы.
— А этот — он кто? — спросил Кальен, кивнув на картинку.
— Это очажник. — Дефара наконец перестала буравить взглядом Алерин бок. — В Азугае за домашний покой отвечают три соглядатая, а не один хатник, как у вас.
Дверь в дереве за очажником не была приперта
— Да не волнуйся ты так, — участливо сказал Тахар, заметив, как кривится Дефара. — Азугай вполне выживает и с неполным набором призорцев.
Элай тоже влез на тахту, уселся под стенкой. Алера тут же положила на эльфа ногу.
— И плодятся магоны хлеще кролей, — добавил он. — Видела б ты, сколько их носилось по Мирам!
— А скольких магонов вы убили? — сердито спросила ночница.
Тахар закатил глаза.
— Сегодня — ни единого, — ответила вместо него Алера.
Дефара снова дернула губой. Почуяла кожей сердитые взгляды. Узнать их было легко — когда Элай смотрит сердито, то коже становится прохладно и сухо, а у Тахара, когда он насторожен, взгляд вибрирующе-колкий.
— Или за последний месяц? — невозмутимо, чуть протягивая слова, продолжала Алера. — За год? За десять лет? Так это легко сосчитать: магонов, что сами не кидались на нас с дубинами, мы не убили ни одного. Чего ты хочешь, Дефара?
— Хочу вырвать твой поганый язык, — процедила ночница, — но не стану пытаться. Не люблю стоять в длинном ряду ожидающих. Да и дед твой не одобрит.
— Дефара, заткнись, — попросил Кальен из-за книжки.
— Кажется, он сломался, — заметил Элай.
Не успел Кальен придумать достойный ответ, как из сеней послышался скрип открываемой двери, потом шаги и радостное тявканье.
— Оль вернулся! — воскликнул лекарь, захлопнул книжку и поспешил навстречу.
За десять дней отсутствия гласник изменился: лицом посвежел и немного поправился, но в то же время посмурнел и посерьезнел. Как будто дни в деревне он проводил на свежем воздухе и без всяких трудов, но вместе с тем видел нечто нехорошее, тревожное.
Как, что? — выспрашивал его Кальен, но Оль отвечал неохотно. Не то чтобы не доверял лекарю, а просто не хотелось рассказывать при всех. Да и чего тут делают эти самые «все» — гласник откровенно не понял. Дом он оставил на самого Кальена, и про то, что Дефара займет чердак ,— тоже был уговор. А зачем вот эти трое тут пасутся?
Оль встречал их и прежде: один раз — в Эллоре, причем там Тахар вертелся возмутительно близко к Умме, которая, кажется, не имела ничего против. И еще однажды мошукский травник, указывая Олю на Тахара, очень восторженно отозвался о способности того изготавливать мудреные зелья. Гласник, которому зельеварение давалось с трудом, тут же ощутил раздражение. Справедливо ли это: один учится шесть лет в Школе и так и не научится уверенно обращаться со склянками, а другой на эту самую науку возлагает конский хрен, без нее приготавливая такие зелья, что сам мошукский травник тихо скулит от восторга?
А
Элай был первостатейным воплощением не эллорского эллорца, чем болезненно напоминал Олю погибшего друга. Алера, даже когда глядела вскользь, вызывала такое чувство, словно видит тебя насквозь со всеми твоими мелочными секретами, и ощущение было препаршивым.
Словом, эти трое очень не нравились Олю.
И вот н тебе — все они обнаруживаются в его собственном доме, причем Алера и Элай валяются на Билкиной тахте с таким видом, словно это так и надо! Еще бы разделись и устроили непотребства, не смущаясь присутствием других людей, — с них сталось бы, пожалуй! Потом Оль вспомнил, что говорила Умма: эти трое посвятили свою жизнь хождению по Мирам и изучению Миров — значит, должны были соблюдать непорочность.
На полвздоха гласнику стало даже неловко за свои мысли про Алеру и Элая, но в самом деле — эти наглые существа сочетались с непорочностью ничуть не лучше, чем Дефара!
— А это у вас чего?
Оль бросил куртку на лавку и подошел к столу, оперся на столешницу, рассмотрел рисунок на куске коры.
Мавка пробежала по комнате, принюхиваясь к каждому углу, и в конце концов улеглась подле Тахара, да еще и положила голову ему на ногу. Олю снова стало неловко: он знал, что Мавка не устроится рядом с плохим человеком и уж тем более не станет с ним панибратствовать.
Кальен объяснил, что такие обрывки рисунков попадаются в Мирах, оставленные, вероятно, пропавшими магонами. Что они с Дефарой думают, будто в этих рисунках скрыты подсказки, адресованные пропавшим из Азугая соглядатаям-призорцам, и что, разобрав эти подсказки, можно узнать нечто важное. К примеру — куда делись сами магоны. Или как соглядатаям пройти через порталы.
— А чего это они рисунки рисуют? — удивился Оль. — Сказать, что ли, не могут?
— Ты видел в Мирах магонов? — лениво спросила Алера, и гласник снова подумал, что очень некрасиво с ее стороны так заваливаться на чужую тахту. — Они ж чокнутые все и не разговаривают. И письменами заниматься не могут.
— Верно, — согласился Оль, хотя было неприятно соглашаться с этой девчонкой даже в малости. — Да и не говорили бы мы одинаково, наверняка. Вон даже за морями речь иная, не такая, как в Идорисе, а тут магоны!.. Погодите, а Карты? Их же из Миров тащат? Магистры говорили, там расписаны смешения разных заклинаний — так на какой же речи они описаны, ежели не на общей? Самоучки как-то ж разбираются с ними?
Тахар закатил глаза.
— Там рисунки, не письмена. Ты Карт никогда не видел, что ли?
— Ну не видел, — буркнул Оль. — Не попадались. Значится, теперя надо понять, чего хотели передать чокнутые магоны, да? Так они ж ничего нового не сообщат. Не могут всякие чучела, как вот Дефара, проходить через порталы. Через них даже нормальные гномы не ходят, а тут — вот это!
— Порталы меняются, — ровным голосом сказал Тахар, словно не замечая, как подергивается губа у Дефары. — Может быть, вскоре через них смогут ходить призорцы и гномы, а люди как раз не смогут.