Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
Исполнительному Комитету не пришлось возвращаться к вопросам, поставленным в засданіи 5 апрля. Он занялся своей собственной внутренней реорганизаціей. Из Исполнительнаго Комитета выдлено было бюро, к которому переходили функціи Контрольной Комиссіи, формально упраздненной уже 13 апрля. Через недлю разыгрались событія, приведшія к первому правительственному кризису и к замн правительства "цензоваго" правительством "коалиціонным". Взаимоотношеніе двух "классовых противников" вншне измнилось. Оппозиція в Совт в представленіи Суханова сдлалась "незамтной" и "окончательно безсильной". Это уже будущее по отношенію к тому времени, о котором мы говорим.
Подноготная, вскрывающаяся при обозрніи дятельности Контр. Комиссіи, свидтельствует о симптомах, мало благопріятных для установленія доврія во взаимных отношеніях между властью и демократіей, посколько послдняя выявляла свой общественный лик через совты. Очевидно, искусственный оптимизм не очень вдумчиваго члена Правительства Вл. Львова, заявившаго московским журналистам, что между Правительством и Совтом "установлен тсный контакт, и слухи о треніях распространяют злонамренныя лица", не отвчал дйствительности. Может быть, Правительство и нсколько злоупотребляло декоративной тактикой, внушаемой отчасти еще не исчезнувшими отзвуками приподнятых революціонных настроеній — тактикой, которую японскій посол в Петербург виконт Цунда в секретном посланіи министру иностранных дл в Токіо в середин марта опредлял словами: "если у людей сложилось поверхностное мнніе, что все благополучно, то это происходит от того, что Временное Правительство... скрывает от общества правду". Эта тактика опредляла собой офиціальное знамя, которое ряло над общественной жизнью в мартовскіе и отчасти еще в апрльскіе дни. Слишком чуткая подчас к температур общественных настроеній "Русская Воля" писала по поводу правительственной деклараціи о войн 28 марта: "Союз Совта с Временным Правительством,
VI. В поисках базы.
1. Внсовтская общественность.
Достаточно знаменательно, что среди всх политических группировок того времени лишь одна небольшая партія народных соціалистов открыто и ршительно выступила на своей первой конференціи в Москв 23 марта с осужденіем попыток, знаменующих установленіе "двоевластія" и подрывающих авторитет Временнаго Правительства. Не отрицая общественнаго контроля над революціонным правительством, партія говорила о необходимости в період разрушенія старых и созданія новых форм полнтическаго и соціальнаго общежитія... единой и сильной власти, обладающей дйствительной, а не призрачной полнотой власти[535]. Дло было не в той проходящей "анархіи" на мстах, характеризовавшей собою первоначальный, эмбріональный этап революціи, а в наличіи тенденціи культивировать обособленность конкурирующих с властью демократических классовых политических группировок, механически возникших на революціонной поверхности по традиціи из 1905 года, т. е. "своеобразіе" бытовое превращать в своеобразіе теоретическое. Не надо было быть ни историком, ни обладать прозорливым предвидніем для того, чтобы учесть опасность, которая крылась в замн нормальных политических отношеній идеологических групп, преслдующих пусть даже узко партійныя цли, сурогатами внутренне аморфных совтских организацій. Здсь открывалось широкое поле демагогіи, на которой базировался неестественный в наступательном процесс шумный вншній эффект соціалистических партій и который выдвигал на авансцену "соціалистическую улицу"... Впослдствіи лидером этих партій было сказано не мало не то горьких, не то обличительных слов по адресу народных масс, не доросших по своему культурному развитію до воспріятія новых идей организованной демократіи. Красная митинговая фраза Керенскаго о "взбунтовавшихся рабах" превращалась почти в соціологическую формулу[536].
Подобныя жалобы на своего рода разрыв интеллигенціи с народом выносили, однако, лишь обвинительный приговор роковой, непредусмотрительной и пагубной тактик, производившей неизбжно взамн зрлаго плода недоносок.
Посл переворота страну охватила неутолимая жажда просвщенія. Из глухих деревенских углов несутся крики: книг, книг, — отмчали наблюдатели из числа уполномоченных Временнаго Комитета. Вначал этих книг было мало, и "Россія вернулась к апостольским временам": по деревням ходили люди и проповдывали "новыя начала". Потом этого книжнаго "просвщенія", пожалуй, стало слишком уже много. Пропагандисты очень скоро нарядились в узкіе партійные мундиры. Каждый "начетчик" до извстной степени фанатик. Скоросплое "политическое просвщеніе" стояло на грани политическаго развращенія масс, посколько просвтители руководились завтом протопопа Аввакума: "развай рот шире, само царство небесное валится" (так нкогда охарактеризовывалась пропаганда Троцкаго в одном из перлюстрованных политической полиціей писем). Приходится ли удивляться, что "сознательность" пасовала перед "стихіей" и "соціализм сознательнаго пролетаріата" затеривался в мір "охлоса". Это творила "жизнь", но исторія не может снять отвтственность и с тх, кто создал вншнія формы, в которых выражалась эта жизнь. Послдующая исторія революціи зарегистрирует безконечно длинную вереницу фактов, показывающих, что стихію из "ндр революціи" вызывали часто, очень часто, и т, кто по своей идеологіи, казалось, были далеки от большевицких концепцій радикальнаго переустройства міра единым революціонным взмахом. Они становились невольными и безсознательными попутчиками тх, кто разрушал демократическій революціонный фронт. Извстный "правый" с.-р. Брушвит, вроятно, совершенно не отдавал себ отчета в том, что он бросает зажженную спичку в пороховую бочку, взрыв которой может уничтожить не только коалиціонное правительство, не только Учред. Собраніе, но и демократію в Россіи, когда в состояніи ораторскаго самозабвенія неосторожно на майском крестьянском създ в Самарской губ. бросил в массу демагогическіе призывы от имени арміи: "Мы не выпустим ружей из рук даже и посл войны — не выпустим до тх пор, пока знамя "Земля и Воля" не будет знаменем государства. Во время Учр. Собр. мы будем держать ружья на-караул, но помните, что посл этой команды есть другая — "на изготовку"...
Партія народных соціалистов, представлявшая собой в значительной степени интеллигентскую группировку, в цлом этого грха в революціонные дни не воспріяла на себя[537], ибо ея основной практическій лозунг органически был связан с девизом, начерченном на ея политическом знамени: "все для народа, все через народ" — то было утвержденіе не только народовластія, но и до извстной степени проповдь осуществленія в жизни постулатов, освоенных народным сознаніем и клавшим преграду "революціонному правотворчеству" массовой стихіи. Идеологи "народнаго соціализма" никогда не обольщались "безсознательным соціализмом", сдлавшимся столь модным лозунгом в мартовскіе дни, что даже демонстрація дворников в Москв в ма происходила под знаменем: "да здравствует соціализм". "Соціалистов" стало слишком много. Народным массам главенствующія соціалистическія партіи внушали тлетворную мысль, что подлинная демократія заключена в бытовых соединеніях соціальных категорій, представленных рабочими и крестьянами. Количественный принцип совершенно устранял естественное раздленіе. Роковым образом исчезала категорія трудовой интеллигенціи, имвшаяся в программ теоретических построеній соціалистов-революціонеров[538]. Реальныя отношенія, созданныя характером революціоннаго переворота, заставили революціонных идеологов ввести третью категорію "демократіи" — солдат, при всеобщей воинской повинности,
Для характеристики просовтской позиціи революціонной демократіи символистичным является выступленіе "заложника демократіи" в правительств на Всероссійском Совщаніи Совтов, когда он вырвался из правительственных тенет, чтобы "хоть немного подышать воздухом той среды", из которой вышел. Передавая "низкій поклон всей демократіи от имени Правительства" Совщанію, Керенскій разъяснял (дважды) и формулу "всей демократіи" — "рабочим, солдатам и крестьянам", незамтно демагогически триединая формула становилась в устах соціалистических дятелей адекватной понятію демократіи, и они, дйствительно, сами, быть может, и "помимо собственнаго сознанія", по выраженію Плеханова, уравнивали дорогу, ведшую к ленинским воротам. Не отдавая себ отчета впослдствіи лидер меньшевиков Церетелли (его называли "мозгом революціи") будет квалифицировать первый офиціальный създ совтов (в іюн) "полномочным парламентом революціонной демократіи", а лидер соц.-рев. Чернов пойдет дальше и назовет създ совтской демократіи "нашим учредительным собраніем".
Народные соціалисты были чужды этому своего рода "совтскому психозу" и не потому, что представители радикальной интеллигенціи, вошедшіе в партію, как пытается утверждать автор "рожденія революціонной Россіи", принадлежали к групп "промежуточной между буржуазной и соціалистической" — идеологически послдовательные соціалисты (правда, не по формул Интернаціонала), обосновывавшіе свою догму не на стихійной борьб классов и выдвигавшіе интересы человческой личности на первый план, вожди партіи видли в совтском принцип нарушеніе демократических завтов, угрожающее народовластію и органу его выражающему, т. е. Учредительному Собранію. И не только грядущему Учр. Собранію, но и стоявшему в ближайшей очереди демократическому общественному самоуправленію (своим параллелизмом). Поэтому, не игнорируя совты, как революціонныя организаціи, стихійно созданныя жизнью, партія оставалась к ним хладной и относилась с осторожностью: когда сконструировали окончательно Петербургскій Исп. Комитет, в нем не оказалось представителей народных соціалистов — Станкевич (тогда трудовик) отмчает, что Мякотин и Пшехонов, т. е. признанные вожди партіи, "старательно подчеркивали свою чужеродность". Это ставило партію как бы вн совтской общественности. Вроятно, такую позицію надо признать тактической ошибкой, ибо партія лишалась возможности своей интелектуальной силой оказывать непосредственное вліяніе. Но боле серьезной тактической ошибкой являлся отказ возглавить иниціативу возрожденія в середин марта стараго крестьянскаго союза — наслдія того же 1905 года. Отказ мотивировался нежеланіем дробить революціонныя силы. Произошло как раз обратное тому, что разсказывает в своих воспоминаніях Суханов о "попытк" захватить Крестьянскій Союз группой радикальной интеллигенціи, руководившей Союзом в 1905 г. и не желавшей теперь контакта с Совтом Крестьян. Деп.. Крестьянскій Союз должен был возникнуть, как постоянная организація, а не по типу временных соединеній для "политико-революціонной борьбы" в схем совтской организаціи. Он всетаки возник, попал в руки людей боле или мене случайных и неопредленных по своей общественной позиціи, и не получил широкаго распространенія. Между тм при боле авторитетном руководительств он мог не только имть умряющее значеніе в противовс крестьянским совтам, попавшим в орбиту партіи с.-р.[539], но и сыграть самостоятельную, значительную роль при выборах в Учр. Собраніе.
Мы вкратц остановились на народных соціалистах, потому что в дни мартовской общественности только эта группа могла выступить, как организованная единица. Впослдствіи вн совтской общественности оказалась плехановская группа (сам Плеханов был избрав желзнодорожниками в Совт, но представители группы "Единство" не были допущены), равно как вн ея были, в сущности, так называемые соц.-дем. "оборонцы", руководителем которых слдует признать одного из наиболе выдающихся идеологов и марксистских публицистов Потресова. К этим общественным подраздленіям соціалистическаго характера надо отнести и "трудовиков", выступавших посл революціи в качеств самостоятельной единицы. Назвать "трудовиков" партіей в точном смысл слова нельзя было, ибо эта группа — скоре своеобразный политическій блок, рожденный в бытовых условіях думской работы — в сущности не имла еще своей цльной и разработанной идеологической программы и тактики, — ея думскій лидер Керенскій офиціально числился в рядах соц.-революціонеров. Народническій оттнок трудовой группы естественно толкал ее на соединеніе с народными соціалистами. Это соединеніе и произошло в конц іюня не без преній, ибо у этих политических группировок было в первое время разное политическое воспріятіе революціи. Трудовики оказались боле радикальны в программных требованіях[540] и боле эластичны в тактик, приноравливая ее в основных линіях к фронту "совтской демократіи", в длах которой центр принимал живое участіе, составляя ея "правое" крыло: в петроградскій Исп. Ком. входили Чайковскій, Брамсон и Станкевич.
Вс указанныя группировки могли создать единый общественный фронт, к которому должны были присоединиться выдлившіеся, в конц концов, в самостоятельную группу "воленародцы" из партіи соц.-революціонеров. Медленно происходившая в процесс революціи диференцировка партійных группировок ко благу страны была бы ускорена, если бы революціонное правительство с перваго дня родилось в коалиціонной тог. Вс попытки сохраненія единаго револіоціоннаго фронта, — соединить разнородные элементы в единой партіи с.-р. и — перекинуть мостик к двуединой уже соціал-демократіи — имли пагубный результат уже потому, что длали безплодной идейную и практическую борьбу с большевизмом, порождая сумятицу в ум неиспытаннаго в партійных тонкостях "простолюдина"[541]. Что было общаго между будущим лвым с.-р. Мстиславским и Бунаковым-Фондаминским, объединившимся в одном партійном орган? Что было общаго между Черновым, как дв капли воды, похожим на Ленина, наряженнаго в "селянскій" костюм, и Авксентьевым, вошедшим в одно коалиціонное правительство? Только то, что нкогда и Потресов с Лениным сидли за одним партійным столом, объединяло этих общественных антиподов. Ясное расчлененіе противоестественных политических соединеній и способствовало бы выявленію того подлиннаго "колективнаго ума", который по слову культурнйшаго апостола анархизма Кропоткина необходим в революціи, — когда-то в своей "Анархіи" он писал: "вся исторія нам говорит, что никогда еще люди, выброшенные революціонной волной в правительство, не были на высот положенія". При настроеніях мартовских дней, сказавшихся даже на эволюціи большевицкой "Правды", существованіе договорившагося соціалистическаго блока привлекало бы к себ людей, и это не дало бы возможности родиться противоестественному явленію, когда партія соц.-рев., по злому, современному замчанію Потресова, разбухла в первые мсяцы революціи до размров грандіознаго[542]. Соглашеніе с демократическими элементами партіи к. д. могло бы дать прочную основу для тактическаго блока и с цензовыми элементами, или по другой терминологіи с буржуазіей, без активнаго участія которой в революціонном процесс при неизбжном экономическом кризис в стран, которая переживала политически и соціальный катаклизм во время войны, соціалисты могли дать, как выразился позжз в засданіи Московскаго совта меньшевик Исув, "лишь уравнительный голод". Вопреки здоровому политическому разсчету жизнь пошла не по этому пути и превратила в дни существованія перваго революціоннаго правительства одну партію народной свободы в партію как бы "правительственную".
2. "Правительственная партія".
Създом "правительственной партіи" и назвали нкоторыя газеты (напр., "Бирж. Вд.") собравшейся в канун марта в Петербурге създ партіи народной свободы. По существу это было не совсм так уже потому, что, по признанно Набокова, самым вліятельным лицом в Правительств был Керенскій, котораго поддерживало большинство министров. Наблюдавшій Правительство в "контактных" засданіях Суханов говорит, что "лвая семерка" — в состав обоих Львовых, Керенскаго, Некрасова, Терещенко, Коновалова и Годнева[543] почти всегда была и "оппозиціи" к Милюкову, котораго демократически "День" называл позже "злым геніем" революціи. Слдовательно, трудно назвать первый період революціи "милюковским", как это часто длается в литератур, и видть в лидер к.-д. "фактическая главу" Врем. Правительства перваго состава. Посколько с первым періодом связан пафос революціи, он ярче выражался в личности Керенскаго[544]. Но во вн Временное Правительство представлялось правительством "цензовым". Так как правая общественность исчезла с поверхности общественной жизни, то партія к.-д. тм самым становилась выразительницей буржуазных настроеній, противопоставляемых совтской демократіи. Это была одна из аномалій на зар обновленной жизни страны, исказившая демократически облик заслуженной партіи русской интеллигенціи. В "страшной и красивой гроз, в которой пришел новый строй" (слова Милюкова на създ) "надклассовая" партія с компромиссными традиціями прогрессивнаго блока не могла уже выполнять функціи "арбитра" — этого тогда не хотл понять общепризнанный глава партіи[545].