Меняя завтрашний день
Шрифт:
— К чему ты клонишь? — мгновенно ощетинилась Вика, понизив голос.
— Да так, ерунда, как всегда, — певучим голосом ответила Анна. — Я просто пришла проведать тебя, давно уже не виделись! Вот братца твоего видела, он как всегда неприветливый и негостеприимный, в гости позвал, но даже чашечку чая не предложил, сразу давай все ответы вызнавать…
— Как он? — не обращая внимания на сквозящую в голосе собеседницы иронию, быстро спросила Вика, затаив дыхание.
— Нормально. Только всё грустит и грустит, словно одинокая берёза… Но не об этом тебе надо думать, девочка моя.
Вика непонимающе уставилась на Анну, предполагая, что женщина и на эту встречу приготовила девушке очередную загадку-предупреждение.
Луна снова выглянула из облаков, которые стремительно уходили в сторону моря, являя после себя чистое чёрное небо, усыпанное слабо сиявшими звёздами. Из лесной чащи, окружавшей поляну, раздалось уханье совы, тёмной тенью вылетевшей на поляну и полетевшей по своим делам.
Вика перевела взгляд на Анну, в руках которой было небольшое деревце, усыпанное розовыми цветами, сплошь усеивающих его крону и нижние ветви. Анна легонько дунула на него, и к её ногам посыпался град нежных лепестков, рассыпаясь полукругом на траве.
— Всегда надо помнить, что время скоротечно, — глухо произнесла она. — Что любое живое существо — смертно, а бессмертное подлежит разрушению, ибо время не властно над молодостью, а молодость ещё не нашла способ победить время. Всё уничтожает друг друга, и даже викинги со временем поняли это. Ты видела их рисунки? Уничтожение, предсмертные конвульсии, раскрашенные храбрые воины в образах сказочных зверей, цель жизни и существования которых — уничтожение друг друга, пока не останется лишь один сильнейший, но может статься, что и ему не суждено более топтать землю в своих вечных поисках.
Дерево на её руках медленно увядало, опадая десятками и сотнями розовых лепестков, словно тающих в воздухе, изредка мелькая в лунном сиянии, которое ярким светом озаряло поляну. Вика не чувствовала ни дуновения ветерка, ни звука, ни шороха, словно время снова замерло, перестраивая и меняя её и без того запутанную дорогу жизни.
— В природе, чтобы отцвели такие деревья, требуется до двух недель, когда на ветках не окажется ни единого цветочного лепестка. Две недели, — Анна сделала ударение на последние слова. — В этом мире для прохождения периода цветения, этому дереву понадобилось около десяти минут.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Думай, сравнивай, анализируй, и ты получишь правильные выводы, Виктория. По-моему, тут и так всё очевидно. Дерево было посажено и росло не здесь. А там. Там, откуда ты пришла сюда, где другое время, другая жизнь и другой воздух. Там дерево бы прожило ещё много-много лет, однако, здесь он не продержится и получаса.
Вика смотрела, как угасает жизнь в маленьком дереве, которое держала Анна. Широкие рукава кимоно Анны ниспадали складками до колен, из-за подола юбки выглядывала полоска алой ткани, которая за спиной заметно расширялась и удлинялась. Пояс кимоно был расшит золотыми нитями, однако разглядеть изображения на нём Вика не смогла, напрягая зрение на освещённой лунным светом поляне.
К этому моменту дерево отцвело и медленно стало усыхать, пригибаясь вниз, к раскрытым ладоням Анны. Ветви его медленно гнулись, деформируясь, пока безжизненно не опустились, словно тонкие верёвки.
— Ну, вот и всё, — констатировала Анна. — Жизненный цикл завершён и наглядное пособие продемонстрировано. Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы, и советую тебе поторопиться!
Вика вдруг услышала, как её окликнули, и через несколько секунд на поляну выбежал Сигурд и замер, осматриваясь по сторонам. В начавшем стелиться тумане викинг показался девушке почти призраком — в светлой рубахе с длинным рукавом, высокий и странно тихий.
Девушка перевела взгляд на то место, где находилась Анна, но женщина словно растворилась в наплывающем волнами тумане.
— Виктория! — позвал Сигурд, и Вика поспешила к нему, окликая ярла.
— Куда ты так надолго пропала, девушка? — обеспокоенно спросил он, быстрым взглядом оглядев её с ног до головы.
— Я ходила за водой и заблудилась, — запинаясь, ответила Вика, указав рукой на ведро, стоявшее на траве.
— Эх ты, — викинг ласково провёл ладонью по голове девушки и, взяв её за руку, повёл в сторону дома, взяв другой рукой наполненное водой ведро. — Не советую тебе далеко отходить от дома, Виктория. С наступлением тёмного времени суток в лесу в такой час небезопасно находиться.
Когда викинг находился поблизости, Вика полностью успокаивалась, веря, что все опасности отступают с появлением Сигурда. Девушку не волновала ни бесноватая Исгерд, которую она иной раз встречала в лесу, и рано постаревшая вдова бросала на неё злобные взгляды, ни самовлюблённая эгоистичная Снёлауг, которая целыми днями прихорашивалась неизвестно для кого, или гуляла по окрестностям, собирая цветы и ягоды. Вика не чуралась тяжёлой работы и, ловя на себе недобрые взгляды младшей сестры Сигурда, лишь улыбалась, считая, что у язвительной и капризной девушки нет причин для недовольства и тем более ревности.
После коротких весенних набегов Сигурд стал привозить Вике подарки богаче предыдущих, среди них девушка особенно обрадовалась ожерелью из стекла, янтаря и серебряных подвесок такой тонкой работы, какой могли бы позавидовать современные ювелиры. Старая Кольгрима, которая в отсутствии Исгерд управляла усадьбой, как-то заметила, не собирается ли молодой ярл жениться на своей рабыне? В таком случае ему следовало освободить девушку хотя бы за добросовестную работу. Слушая ворчание Кольгримы, девушка с улыбкой отвечала, что на всё воля хозяина дома и как он решит, так и будет.
Сама она была вполне довольна своей участью и уже не могла представить, что может быть как-то иначе.
Глава 24
В конце весны, перед традиционным летним праздником, Сигурд вместе со своей дружиной отбыл на дальние земли, пообещав Вике вернуться до начала жатвы, и, поцеловав на прощание девушку, забрался на драккар и скрылся в утренней дымке, стлавшейся над водой.
С его отъездом Харальдхейм словно опустел, и в доме не осталось ни одного мужчины, за исключением рабов, которые после окончания ежедневных работ коротали вечера в своём помещении, пристроенном к дому.