Меняя завтрашний день
Шрифт:
В большом зале за шитьём собирались по вечерам женщины, чтобы посплетничать и обменяться последними новостями, дошедшими до усадьбы из ближайших деревень. Снёлауг не участвовала в этих разговорах, предпочитая гулять допоздна в одиночестве и иной раз возвращалась домой под утро, когда все уже спали.
Принимая ванну как-то вечером, девушка не услышала, как открылась дверь, но почувствовала дуновение холодного воздуха и, вздрогнув, подняла голову. В дверях стоял рыжеволосый викинг, разглядывая Вику зелёными глазами, и она узнала в госте Бьёрна — лучшего друга Сигурда.
— Иди туда, откуда пришёл, викинг, — от неожиданности и испуга голос девушки прозвучал излишне резко, — и закрой за собой дверь, пока я не подхватила простуду.
Но викинг, захлопнув дверь изнутри, прислонился к косяку. Вика взглянула вниз, желая убедиться, что волосы надёжно прикрывают наготу, и с подозрением уставилась на нежданного гостя. Она уже забыла, когда видела этого человека в последний раз, видимо, это было в тот день, когда он женился на Адальбьёрг и по окончании празднества сразу увёз девушку с собой. Рыжий Бьёрн обладал весьма приятной внешностью: открытое лицо, на котором светятся доброта и незлобивый юмор. Глаза викинга были смешливо прищуре-ны, уголки губ подняты в улыбке.
— Не стоит расстраиваться, госпожа.
— Если ты пришёл за Снёлауг, то её здесь нет.
— Вижу, — откликнулся Бьёрн, подходя еще ближе. — А ты и есть рабыня Сигурда! — Он скорее утверждал, чем спрашивал, не замечая удивлённого взгляда девушки. — Я много слышал о тебе и вижу, что ты неплохо устроилась в этом доме. Ни о ком так больше не рассказывал Сигурд, как о тебе, девушка, и теперь я наконец-то могу разглядеть тебя поближе, девушка.
— Так что привело тебя в то место, где живут рабы? — поинтересовалась девушка.
— Ничего определённого, девушка. Просто хотелось посмотреть, как ты живёшь, как устроилась в Харальдхейме после того, как мы привезли тебя сюда, — ответил Бьёрн, подходя к лохани. Вика насторожилась.
— Я думаю, раньше у тебя была возможность узнать это. Да и ни для кого не секрет, как живут рабы и другие зависимые люди. Никто не делает из этого тайны.
— Несомненно, — Бьёрн громко рассмеялся и опустил руку в воду.
— Осторожно, викинг, — холодно предупредила девушка. — Вряд ли твоей жене понравится, узнай она, зачем ты надолго ушёл в жилище рабов. И тем более, женщин не стоит недооценивать.
— Ха! — хмыкнул он. — Храбрая ты девушка, и конечно, всё ей расскажешь, правда?
— Обязательно, — пообещала Вика, чувствуя, как душа сжимается в комок.
Бьёрн невольно отступил:
— Тебе нечего бояться, девушка. Я не коснусь тебя.
— Надо же, — раздался за его спиной насмешливый тонкий голосок, и Снёлауг с корзиной в руках выступила из тени. — Вместо того чтобы находиться в зале, ты навещаешь наших рабов!
— А по-моему, девочка, это тебя вовсе не касается, чем я занимаюсь в свободное время, — Бьёрн подмигнул девушке и оглядел её с ног до головы. — А ты что здесь делаешь в столь поздний час? Тоже заблудилась?
— Нет, просто мимо проходила, ясень битвы, — Снёлауг, лукаво улыбаясь, показала ему полную цветов корзину. — Хотела подарить несколько цветов любимой рабыне Сигурда.
— Давай, дари тогда, и пойдём в дом, где нас заждались уже, — Бьёрн сделал несколько шагов к двери.
— Я передумала, — хмыкнула Снёлауг и, окатив Вику презрительным взглядом, повела Бьёрна за руку в дом.
Вика наконец-то осталась в одиночестве, удивляясь неожиданному приходу Бьёрна и младшей сестры хозяина дома, которая, видимо, следила за девушкой с того момента, как Бьёрн переступил порог комнаты.
Сигурд не появился ни после приезда Адальбьёрг с Бьёрном, которые недолго гостили в Харальдхейме, ни после дня летнего солнцестояния, когда всё местное население собралось под открытым небом. Во время жертвоприношения Вика заметила стоящую в отдалении Исгерд, невидящими глазами смотревшую на жертвенный алтарь, который кропили священной жидкостью из жертвенной чаши веточкой дерева с зелёными листьями. По завершению жертвоприношения богов просили о хорошем урожае и о свободе для народа, а затем начинался пир в честь праздника, во время которого рабам и слугам не было ни минуты покоя.
Дни бежали быстро, летнее тепло постепенно сменялось осенней прохладой, и так же медленно у Вики холодела душа, которую наполняли тоска и печаль. Девушка каждый день выходила из дома и останавливалась у края отвесной скалы, кутаясь в меховую накидку. Порывы ветра трепали её юбки, казалось, пронизывая девушку насквозь, и она зябко поёживалась, не отрывая взгляда от безлюдной прибрежной полосы моря. Девушку окружали берёзы в ярких огненных нарядах, чередуясь с сине-зелёными елями и соснами, устилая землю ворохом жёлтых листьев, которые медленно кружились в воздухе, опадая.
В один из таких дней, когда небо было затянуто пепельно-серыми низкими тучами и моросил дождь, Вика заметила светлеющую фигурку человека на вершине скалы, выходящей к морю. Присмотревшись лучше, девушка узнала в ней Исгерд, которая, видимо, тоже ожидала прибытия драккаров её сына, неподвижно наблюдая за волнами, которые набегали на песчаный берег. Женщина простаивала на краю скалы часами, поднимая руки к небу, словно взывая небесных богов о милости и снисхождении. Затем Исгерд медленно удалялась в лес, скрываясь за густой порослью молодых сосен и ельника. Вскоре Вика уже привыкла к молчаливому присутствию Исгерд, которая всегда находилась от девушки в паре сотен метров в правую сторону от Харальдхейма.
Утром, по обыкновению, девушка снова выходила на край скалы, всматриваясь в море, простиравшееся за стволами растущих на краю обрыва деревьев. Внезапно до её ушей донёсся тихий вскрик, и, повернувшись, Вика с ужасом увидела, как Исгерд медленно падала вниз со скалы, словно скользя по мокрой гладкой поверхности каменных стен. Не дожидаясь, пока тело женщины коснётся земли, девушка сорвалась и, цепляясь за валуны, стала спускаться на берег, огибая тоненькие молодые деревья, цепляющиеся за её одежды. Наконец, девушка побежала по мокрому песку, и её кожаные башмачки утопали в сероватой массе, замедляя бег.