На исходе дня. История ночи
Шрифт:
Таким образом, остается неразрешенным главный вопрос — как объяснить странную аномалию или, на самом деле, скорее истинное таинство цельного сна, который мы имеем сегодня? Есть все основания считать, что структура разделенного на части сна, наблюдаемого у многих диких животных, до наступления раннего Нового времени долго была естественной для нашего ночного отдыха и зародилась одновременно с человечеством. Как показали недавние эксперименты, проведенные в Национальном институте психического здоровья в Бетесде (Мэриленд), объяснением тому, вероятно, служит темнота, доминировавшая в жизни людей ранних исторических эпох. Попытавшись воссоздать условия «доисторического» сна, доктор Томас Вер и его коллеги обнаружили, что субъекты, на протяжении нескольких недель лишенные по ночам искусственного света, могут демонстрировать нарушенный сон, практически идентичный сну семей доиндустриальной эпохи. Не имея искусственного освещения около четырнадцати часов каждую ночь, субъекты доктора Вера сначала два часа лежали в постели без сна, потом спали четыре часа, снова просыпались, чтобы два или три часа спокойно отдохнуть и расслабиться, и опять засыпали на четыре часа, прежде чем пробудиться окончательно. Показательно, что имевший место период «спокойного бодрствования» обусловлен
Все согласны с тем, что современное освещение или его отсутствие оказывает огромное физиологическое воздействие на сон. «Каждый раз, когда мы включаем свет, — заметил хронобиолог Чарльз А. Цейслер, — мы неосознанно принимаем лекарство, влияющее на то, как мы будем спать», при этом к самым явным последствиям относятся изменения уровня мозгового гормона мелатонина и температуры тела. Людей, живших в доиндустриальную эпох)’, участников экспериментов Вера и незападные общества (все они до сих пор испытывают нарушенный сон) объединяет отсутствие искусственного света, что в период раннего Нового времени тяжелее всего сказывалось на низших и средних классах18. Интересно, что упоминания о разделенном на части сне наиболее очевидны в материалах, написанных или продиктованных представителями всех слоев общества, за исключением самых богатых. Они редко встречаются среди огромного вала личных документов, оставленных представителями высших классов, особенно начиная с конца XVII века, когда и искусственное освещение, и мода на «позднее время» неуклонно распространялись в кругу зажиточных семей. Оставившие подробные дневниковые записи Пепис и Босуэлл, по их собственному признанию, редко просыпались в середине ночи. Хотя они и не были слишком богатыми, оба вращались в высших эшелонах лондонского общества, покровительствуя светским ночным клубам и домам. В 1710 году Ричард Стил недовольно говорил: «Кого не удивит это извращенное пристрастие тех, кто считается самой изысканной частью человечества, тех, кто предпочитает солнцу битумные угли и свечи и меняет такие светлые утренние часы на удовольствия полуночных пирушек и попоек?»19
II
Есть немалая польза в том, чтобы оказаться в постели в темноте, еще раз представить себе основные черты изученных ранее форм или других заслуживающих внимания вещей, вымышленных изобретательной фантазией.
После полуночи в домах доиндустриальной эпохи обычно начиналось волнение. Многим из тех, кто покинул свои постели, попросту необходимо было помочиться. Врач Эндрю Бурд советовал: «Пробудившись от первого сна, помочитесь, если чувствуете, что ваш мочевой пузырь полон». Англичанин, посетивший Ирландию около 1700 года, «сильно удивился, услышав, что люди ходят к очагу в центре дома, чтобы справить малую нужду в золу», он тоже за неимением ночного горшка «был вынужден кое-что предпринять»21. Однако некоторые, встав, пользовались случаем покурить табак, проверить время или поддержать огонь. Томас Джабб, обедневший портной из Лидса, поднявшись около полуночи, «пошел на Каулейн и, услышав, как часы пробили двенадцать», вернулся «домой и снова лег спать». В дневнике Роберта Сандерсона записано, что он, разбуженный однажды «во время первого сна» своей собакой, в другие ночи вставал и, оказав помощь больной жене, садился выкурить трубку. Старинная английская баллада «Старый Робин Портингейл» советовала: «Пробудившись от первого сна, / Вы должны выпить что-нибудь горячее, / Тогда, пробудившись после следующего сна, / Вы почувствуете, что ваши беды ушли». Врачи советовали принимать в этом промежутке времени некоторые виды лекарств, в том числе снадобья от несварения желудка, язв и оспы22.
Других ждала работа. Доктор Тобайас Веннер из Бата настоятельно рекомендовал: «Студентам, которые вынуждены не спать и заниматься по ночам, лучше делать это после первого сна, когда в них больше бодрости». По свидетельству бывшего компаньона по постели, Сет Уорд, будучи епископом Солсбери, часто «после первого сна» в целях уединения для занятий «поднимался, зажигал свет и, когда догорала свеча, возвращался в кровать до наступления дня». Таким же был режим Эмара де Районе, президента парижского парламента. Фермер XVII века Генри Бест из Элмсуэлла взял за правило вставать «где-то около полуночи», дабы не позволить бродившему скоту нанести вред его полям23. Женщины покидали постели, чтобы, помимо ухода за детьми, выполнить несметное количество домашней работы. Джейн Эллисон, служанка из Вестморленда, встала однажды между полуночью и двумя часами, чтобы сварить порцию солода для своего господина. «Часто мы поднимаемся в полночь», — жаловалась Мэри Коллиер в «Женском труде». О крестьянках в «Видении о Петре Пахаре» говорилось: «Сами они тоже страдают от голода, / И тревоги зимой, и бессонных ночей, / Когда надо встать с постели, качать колыбель, / Также чесать шерсть, латать и мыть, / Растирать лен, и мотать пряжу, и лущить камыши». Достаточно сказать, что домашние дела не знают границ24.
И самые стойкие души, отдохнув, продолжали бодрствовать. Говорят, Томас Кен, епископ Бата и Уэльса, «обычно вставал очень рано и никогда не засыпал вторым сном».
В романе «Приключения Перигрина Пикля» (1751), принадлежащем перу Смоллетта, врач советует главному герою «вставать сразу после первого сна и для физической зарядки идти на утреннюю прогулку»25. Такой же бодрящей была привычка Бенджамина Франклина принимать холодные воздушные ванны, что, по его мнению, было лучше моды на купание в холодной воде в качестве «тонизирующего средства». Находясь в Лондоне, он вставал «рано почти каждое утро», садился голый в своей спальне и около часа либо читал, либо писал. «Если затем я возвращался в постель… что иногда случалось, — объяснял он знакомому, — я прибавлял к ночному отдыху один-два часа такого приятного сна, какой только можно вообразить»26.
Беднякам, проснувшимся глубокой ночью, предоставлялись возможности иного рода. Ночь была самым подходящим временем для уединения, с тем чтобы совершать мелкие преступления: хищение из судовых верфей и других предприятий города, а в сельской местности — кражу дров, браконьерство или налет на фруктовые сады. Возможно, шотландский суд преувеличил, утверждая, «что это известная воровская хитрость — лечь спать вечером и встать утром в присутствии других», дабы утаить «проступки, совершенные в ночное время», хотя скрытое противозаконное деяние наутро, как правило, становилось очевидным. В 1727 году Гилберт Ламберт, работник из Грейт-Дрисфилда, около полуночи «поднял с постели» своего друга Томаса Николсона, чтобы тот помог ему пригнать «группу овец», которая, как потом обнаружилось, была краденой. «Некоторые просыпаются, — утверждал Джордж Герберт, — для того чтобы замыслить или сотворить озорство или более серьезное преступление». Преподобный Энтони Хорнек осуждал «бандитов с большой дороги и воров», которые «встают в полночь, чтобы грабить и убивать людей!». Примеры тому найти не трудно. Жена Люка Эткинсона, обвиненного в совершении убийства ранним утром в Северном Ридинге, в Йоркшире, призналась, «что такое случалось и раньше: он поднимался по ночам и, оставив ее в постели, шел к домам других людей». А в 1697 году, когда мать юной Джейн Роут, «проснувшись после первого сна… встала с кровати и курила трубку возле очага», двое мужчин-сообщников «позвали ее в окошко и велели собраться и выйти», как они задумали втроем накануне утром. Мать наказала девятилетней Джейн «лежать смирно и ждать ее возвращения», однако женщина несколько дней спустя была найдена мертвой27.
Возможно ли, что люди вставали для того, чтобы творить магию? Не обязательно верить в шабаши ведьм, чтобы признать достоверными описания колдовства, к которому в какой-то мере причастны и небольшие группы родственных духов. Обвинения в колдовстве, как, например, в «Демонолатрии» (La Demonoldtrie) Реми и «Своде колдуний» (Compendium Maleficarum; 1608) Франческо-Мариа Гваццо, содержат увлекательные свидетельства о женщинах, оставлявших свое место подле спящего мужа якобы для того, чтобы поздней ночью посещать сборища. Заготовщик древесного угля из Феррары, например, заявил, что, притворившись крепко спящим, он видел, как его жена встала с кровати и, намазавшись чем-то из «спрятанной вазы», «моментально исчезла». В Лотарингии всем известная «ведьма» созналась, что она околдовала своего мужа, чтобы тот не проснулся во время ее отсутствия: «Намазав свою правую руку той же мазью, какой она намазывала себя, когда собиралась на шабаш, она неоднократно ущипнула его за ухо». И в голландской деревне Остбрюк одна вдова, по свидетельству ее слуги, думая, что все заснули, обычно шла в конюшни заниматься черной магией28.
Никто лучше Церкви не был осведомлен о злых силах глубокой ночи. «Могут ли люди прерывать свой сон, замышляя темные дела, — спрашивал преподобный Хорнек, — и не следует ли нам прерывать его, чтобы творить дела, подобающие чадам света?» С тем же пылом в конце XVI века Амадор Арраис, епископ Португальский, подчеркивал необходимость ночной бдительности: «Не только правители, капитаны, философы, поэты и главы семейств просыпаются и встают посреди ночи… но также воры и разбойники… и не должны ли мы ненавидеть сон, прокладывающий путь пороку? Не должны ли мы бодрствовать, остерегаясь головорезов, которые не спят, чтобы убить нас?» Конечно, не было недостатка в молитвах, предназначенных для чтения, «когда вы проснетесь ночью» или «при первом пробуждении» — в пору, которую не следует путать ни с рассветом, ни «с подъемом», ибо для нее прописаны совершенно другие религиозные обряды. Молитвы напоминали осторожным мужчинам и женщинам о прославлении Бога, губительной природе Сатаны и о необходимости противостоять «огненным стрелам дьявола», «стрелам искушения» и «порочным вожделениям»29. Согласно свидетельствам, многие использовали для молитвы утренние часы. В цикле, состоящем из трех стихотворений, «Ожидание Бога в ночи» (Watching Unto God in the Night Season) Уильяма Каупера пересказываются его полуночные молитвы. Один из родителей поучает дочь: «Самое полезное время для тебя и для нас — это, должно быть, середина ночи, когда мы все улеглись, когда пища переварена, когда все труженики завершили свою работу… и никто не будет смотреть на тебя, кроме Бога». Автор «Полуночных мыслей» «так привык к раздумьям по ночам (во время первого пробуждения), что они стали казаться ему приятнее сна»30.
Большинство людей, проснувшись, по-видимому, не покидали свои постели или покидали ненадолго. Помимо молитвы, они беседовали с партнером по ночлегу или осведомлялись о здоровье его ребенка или супруги. Лежа со своей дочерью Сарой, Мэри Сайкс «после первого сна почувствовала», что та «дрожит и держит руки сложенными вместе», и спросила, «что ее беспокоит»31. Часто между супругами происходила сексуальная близость. Как рассказала одна из жен, у ее мужа была «привычка, проснувшись, ощупывать меня, а потом он снова засыпал». Луи-Себастьян Мерсье шутил по поводу стука парижских экипажей: «Торговец просыпается после первого сна, разбуженный их звуком, и поворачивается к жене, отнюдь не лишенный определенных желаний». Согласно древнему еврейскому поверью, половые сношения «в середине ночи» заставляли мужей забыть о «людской молве» и «других женщинах»32.
Для нашего понимания демографии раннего Нового времени значимо, что разделенный на части сон, вероятно, увеличивал способность супругов зачать детей, ибо отдых обычно благоприятствует усилению репродуктивности. Действительно, французский врач XVI века Лоран Жубер пришел к выводу, что интимная близость ранним утром давала возможность пахарям, ремесленникам и другим труженикам иметь множество детей. Из-за того что усталость не позволяла работникам заниматься сексом, как только они ложились в постель, интимная близость происходила «после первого сна», когда они «испытывали большее наслаждение» и «делали это лучше». «Сразу после этого, — советовал Жубер страстно желающим зачать, — если возможно, снова засыпайте, а если нет, то, по крайней мере, оставайтесь в постели и расслабьтесь за приятной беседой». Подобным образом врач Томас Коган советовал совершать половой акт «не перед сном, а после того, как переварится пища, незадолго до наступления утра, и потом немного поспать»33.