Не сердись, человечек
Шрифт:
— Милые дети, — улыбнулся директор на этот раз уже по-человечески. — Директором становятся не только за прошлые, но и за настоящие заслуги. Потому что борьба за социализм продолжается, и мы, так сказать, снова революционеры, но уже нового типа. Не с оружием в руках, а со своими мыслями, энергией, трудовым энтузиазмом…
— Дорогой товарищ Владов! — снова салютует Жора. — Мы просим вас рассказать нам о ваших нынешних заслугах! О том, как вы — революционер нового типа — с трудовым своим энтузиазмом вместо оружия… О мирных подвигах ваших директорских будней… — Жора посмотрел на меня и на Миру и добавил: — Мы сердечно просим вас!
— Входите, дети, входите, — догадался наконец директор пригласить нас.
— Что это за дети? — спросила, подозрительно глядя на нас, появившаяся в прихожей жена директора.
— Из пионерской организации, — объяснил он. — Хотят, чтобы я рассказал им…
— Пионерский салют! — энергично салютует Жора директорской жене.
— Вот оно что, — оживилась она. — Проходите, ребята, проходите! Товарищ Владов может рассказать вам много интересного! Его светлый пример!.. — начала было она, но умолкла на полуслове, потому что директор недовольно посмотрел на нее. — Проходите, проходите! Разуться можете здесь.
— Ладно, ладно, сейчас сухо! — сказал директор и пригласил нас в большую комнату.
Мы уселись в какие-то страшно глубокие мягкие кресла, прямо-таки потерялись в них. Смотрю на Миру — сидит испуганно на самом краешке и не сводит с отца глаз. Если сказать честно, этот директор не понравился мне с самого начала. Какой-то сморчок затюканный, вроде как украл чего-то и боится, что его в любой момент могут схватить за руку.
— Садитесь, дети, а я приготовлю сейчас вам сироп и кекс принесу, — замурлыкала жена директора.
Она вообще не понравилась мне. Встретила так, будто мы воры какие, а когда поняла, что мужа пришла чествовать пионерская организация, сразу переменила пластинку.
— Так из какого вы отряда, говорите? — спросил директор, когда мы уселись.
— Митко Палаузова, — ответил я.
— Какая это школа? Наша, что ли?
— Да-а, — протянул я.
— Так вы, наверное, знаете моих детей — Стойчо и Миру? Вы из какого класса?
Как только он сказал «Мира», мы с Жорой как по команде уставились на нашу Миру, а у той глаза стали как полтинники.
— Да, знаем Миру, — сказал я, так как первый пришел в себя. — Она очень хорошая наша подруга. Мы целыми днями играем с ней. — Тут я хотел продолжить, мол, вот она, перед вами, но вовремя спохватился, что дверь на кухню открыта и что жена директора может все услышать, а мы договорились беседовать с директором о нашем деле без посторонних.
— Вообще-то она Владимира, — произнес директор как-то скованно, будто оправдывался. — Не очень скромно давать ребенку свое имя, но это инициатива нашей мамы… Я и сдался… — Он снова кисло улыбнулся. — А теперь спрашивайте, что вас интересует?
— Э-э-м, — начал было Жора, видно придумывая, что бы такое спросить, ведь мы не успели договориться, о чем именно спрашивать директора по пионерским нашим делам.
И вдруг мне захотелось побить этого директора в «несердилку», и я спросил:
— Вы играете в «Не сердись, человечек»?
— Что?! — удивленно засмеялся он. — Уже лет тридцать, наверное, не играл.
— В нашей пионерской организации есть такой девиз: «В «не сердись» играйте, люди, и тогда войны не будет!»
— А, это правильно, правильно! — закивал он. — Взрослые должны играть не в войны, а в детские игры. Тогда будет всеобщий мир. Это вы хорошо придумали! Мо-лод-цы!
— Всегда готовы!
Жора вскочил с поднятой в салюте рукой. Он еще тот артист! Я тоже встал.
— Так, так, ребятки! Рапортуйте, рапортуйте! — одобрила наше поведение жена директора, которая принесла поднос с угощением. — Обо всех ваших успехах рапортуйте товарищу Владову. Его светлый пример будет…
— Прошу тебя, хватит об этом светлом примере, — умоляюще посмотрел на нее директор. — Так говорят об умерших…
— И о великих! — добавила она. — Дети не пришли бы к тебе просто так. Верно, ребята? Товарищ Владов — один из наших самых видных…
— Я прошу тебя, я тебя прошу! — произнес директор теперь уже сурово.
— Хорошо, хорошо, больше ни слова о тебе! — улыбнулась она. — Дети и сами знают, к кому пришли. — Она осмотрелась, остановила свой взгляд на Мире и спросила: — А почему эта девочка так смущается? Может быть, спросить что-нибудь хочет? Как тебя зовут, моя девочка?
— Мира, — пролепетала та чуть слышно, испуганно подняв глаза.
— Вы с моей Мирой тезки! — сказал ей отец, а жена его вдруг как уставится на Миру, потом перевела взгляд на своего мужа и произнесла изменившимся голосом: — Я сейчас кекс принесу.
— Ты тоже Владимира? — поинтересовался Мирин отец после того, как ушла жена.
— Нет, — прошептала она чуть слышно.
— Тогда твое имя даже лучше, потому что означает мир.
Мы с Жорой переглянулись, и, так как не знали, как будет лучше — сейчас правду сказать или потом, — я открыл коробку с «не сердись».
— Начинаем игру! Вы, товарищ Владов, играете красными! Жора — синими, я — зелеными, а Мира — желтыми.
— Я не хочу, — сказала Мира.
— Почему? — спросил директор, но в это время его жена снова вошла в комнату, поставила на стол блюдо с кексом и сказала мужу:
— Я выйду ненадолго.
Хлопнула дверь в прихожей.
— Если Мира не хочет играть, пусть посмотрит комнату нашей Миры, — сказал директор и повел Миру за собой. — Это библиотека, а это пластинки со сказками, — слышался оттуда его голос. — У тебя есть проигрыватель? — Ответа не последовало — наверное, наша только рот раскрыла, как рыбка. — Скажи своему отцу, чтобы купил тебе. Они дешевые, всего пятьдесят левов. Будешь слушать сказки, сколько захочешь… А это куклы, располагайся как дома…