Обманщик
Шрифт:
– Сам не знаю.
– Прими что-нибудь. Подожди, принесу тебе алка-зельцер.
– Не надо.
– Почему? Наверно, у тебя газы.
– Я просто устал. И должен отдохнуть.
– С чего ты так устал? Ну да ладно, отдыхай… Вообще-то мне хотелось сегодня побыть с тобой. Сидя там и слушая эти фальшивые речи и пустые комплименты, я гордилась, что мой муж не один из этих пустозвонов, а солидный человек, который не занимается такими фокусами. За спиной они говорят друг про друга ужасные вещи, но едва выйдут на трибуну, расхваливают друг друга до тошноты. И ведь их даже лжецами не назовешь. Ложь у них в крови. Сейчас ты у них гигант, а минутой позже – ничтожество. Они все подают так, как им удобно и выгодно. Думают, наверно, что ловко дурачат народ, но ведь все наперечет знают их приемчики. Ты вот не поверишь, дорогой, но, превознося юбиляра, они одновременно кололи его тысячами иголок. Я прямо-таки жалела, что пришла. Ведь, с другой стороны, семьдесят исполняется не каждый день. Может, он не такой уж великий поэт, однако сыграл определенную роль. В конце концов, надо с чего-то начинать. А когда я вышла на улицу и глотнула свежего воздуха, у меня словно гора с плеч свалилась. Мне ужасно захотелось к тебе. Почему ты не идешь сюда, ко мне? Я же не кусаюсь, боже упаси.
– Лучше я останусь тут.
– Ну, раз лучше, оставайся. Или ты сердишься на меня? Если сердишься, так и скажи. Ненавижу секреты и подспудные обиды.
– Никаких обид.
– Кто-нибудь звонил?
– Да… нет.
– Что-то случилось, но раз ты не хочешь говорить, настаивать не буду. Знаешь, Моррис, что бы ни случилось и что бы ты ни думал, я поступила честно и порядочно. Боже упаси, я вышла за тебя не ради денег, могла бы выйти за кого-нибудь побогаче тебя и помоложе. Когда я порвала с Крымским, он уже начал делать деньги. Он дикарь и последняя сволочь, но он меня любил. Не хотел отпускать. На колени падал, ноги мне целовал. Это правда. Но я была по горло сыта его ложью и увертками. Хотела мужа, похожего на моего отца и деда, искреннего, надежного, и, когда узнала тебя поближе, сказала себе: это он. А что ты с Божией помощью разбогател, конечно, дело хорошее. Но не самое главное.
– Где он? – к собственному удивлению, спросил Моррис.
– Ты о ком?
– Хм… о твоем муже.
– О Крымском?
– Да.
Минна долго не отвечала.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто так.
Она опять помолчала.
– Ну, раз уж ты спросил, скажу. Он здесь, в Нью-Йорке.
7
– Ты шутишь? – с трудом выдавил Моррис Калишер.
– Нет, не шучу.
– Когда он приехал? Почему ты мне не сказала?
Она помедлила.
– На днях он позвонил и сказал, что находится здесь. Конечно, я была рада узнать, что он в безопасности. Никто не заслуживает смерти от рук Гитлера. Но я бы радовалась не меньше, будь он в Лондоне или где-нибудь еще. Честно говоря, не хотелось мне, чтобы он был здесь. Не хотелось снова слышать его голос. Но что поделаешь? Он начал толковать о всяких чудесах, какие с ним приключились. Я ему прямо сказала: «Я замужем, у меня есть муж, которого я люблю». Он хотел встретиться со мной в тот же день, но я отказалась. «Мы чужие», – сказала я. У меня не было уверенности, говорить тебе об этом или нет. Какой смысл ворошить прошлое? И какая тебе разница, что какой-то Крымский находится в Нью-Йорке? Город большой, в нем много разных людей…
– И все же не следовало скрывать это от меня.
– Я не хотела тебя расстраивать. Ты любую мелочь принимаешь близко к сердцу.
– Значит, ты с ним не виделась?
– Нет.
«Ладно, все совершенно ясно, – сказал себе Моррис Калишер. – Он мне говорит, что только что узнал мой номер, а она признается, что они уже говорили по телефону… Даже не столковались врать одинаково».
Он положил руку себе на грудь.
– Поздно уже. Надо бы все же вздремнуть.
– Спи, с моим благословением. Расплачиваться за все – мой удел.
– Пока что ты ни за что не платила.
– Когда ты сердишься, я плачу своим здоровьем и жизнью.
«Ну, актриса! Ну, притворщица!» – подумал Моррис Калишер. Он решил не говорить Минне о звонке Крымского, но не был уверен, что поступает правильно. Пришлось напрячь все силы, чтобы не сболтнуть. Он натянул на себя одеяло, отвернулся к стене, закрыл глаза. «Нынче глаз не сомкнуть», – сказал он себе.
– Ты уже спишь? – спросила Минна.
– Храплю.
– Чем я согрешила, что он явился сюда? Разве могла я удержать американского консула от выдачи ему визы? В конце концов, Моррис, что честно, то честно. Ты не можешь наказывать меня за то, что было до встречи с тобой.
– Только Всемогущий властен наказывать.
– Всемогущий милостив к своим созданиям, но они мучают друг друга.
– Они знают, что сегодня твой бывший муж звонил мне, – к собственному удивлению, выпалил Моррис Калишер.
Минна долго не отзывалась.
– Это правда?
– Я не лжец.
– Если так, то я в самом деле не понимаю, что происходит.
Моррис не ответил.
– Чего он хотел? Что сказал?
– Хотел продать мне картину. Сказал, что только что приехал в Нью-Йорк и только что узнал мой телефон.
Минна молчала целую минуту.
– Ладно, если я не схожу с ума, стало быть, я уже крепче железа. Этот человек – самый ужасный лгун, самый безумный тип, какого я встречала в жизни. Он хочет разрушить мой дом, разрушить все. Ревнует, потому что я сумела найти немного покоя, вот в чем дело…
– Раз кот вылез из мешка, скажи мне правду: ты с ним встречалась или нет?
Моррис Калишер сел в постели так поспешно, что матрас под ним застонал и кровать заскрипела.
Минна долго медлила, потом сказала:
– Да, встречалась.
– А говорила, что нет.
– Не хотела скандала. Какой от него прок? Но раз ты действуешь как шпион, а он норовит очернить меня и уличить, лучше бы я сразу все сказала. Он позвонил и сразу завел, что хочет повидаться. Я ответила, что, если он хочет что-то мне сказать, пусть говорит по телефону, но он твердил, что скажет все только при личной встрече. А еще сказал, что привез мои стихи. У меня не было выбора. Я же знала, он будет названивать день и ночь. Не хотела, чтобы он докучал тебе. И согласилась встретиться, один раз, в кафетерии. Здесь, на Бродвее. Он обещал, что больше не позвонит и не станет обременять меня. Вот таков был уговор. Но, как видно, этот человек решил меня уничтожить. И уничтожит, ведь я в таком положении, что навредить мне может каждый. Так оно шло, годами. Почему-то я всегда была словно бумажонка, которую любой ветерок может сдуть куда угодно. Выходит, и на сей раз всё против меня. Но от тебя-то он чего хотел?
– Хочет и со мной встретиться.
– Ну да, будет сидеть с тобой и плести про меня всякие небылицы. А дома мне достанется от тебя плевок! Послушай, Моррис, страданиям человека тоже есть предел. Я всегда знала, какой конец меня ждет. Старалась не думать об этом, но, судя по всему, пришла пора. Иди, встречайся с ним, слушай, что он тебе наговорит. Что до меня, то я фактически уже мертва. Тебе даже не придется оплачивать мои похороны, ведь мои ландслейт[15] уже купили мне место на кладбище. Это был первый подарок, какой я получила, когда приехала сюда. Американцы – народ весьма практичный. Знают, что человеку нужно. Кладбищенский участок для них тоже недвижимость. Так чего мне бояться? Крымский и тот не отнимет у меня этих четырех локтей, а больше мне ничего и не нужно.