Однокурсники
Шрифт:
— Приветствую вас, — сказал англичанин, пожимая руку Саре, и сел за стол.
Затем повернулся к Теду:
— Слушайте, а вы ведь писали о Софокле, признавайтесь!
— Вообще-то да, — ответил Тед, испытав нечто вроде головокружения оттого, что его узнали. — Я приехал сюда, чтобы прочитать лекцию.
— Книжка у вас получилась превосходной, — продолжил Уайли. — Столько пыли стряхнула с трудов по Софоклу. Я уже включил ее в список обязательной литературы для сдачи экзамена на степень бакалавра. Честно говоря, я так обрадовался, увидев, что человек, написавший книгу о Софокле, носит вашу фамилию — очень подходящую для такого дела.
Тед не понял, какая тут взаимосвязь, но не захотел демонстрировать свое тугодумие перед столь благородным ученым. Сара мгновенно бросилась ему на выручку, жертвуя собой на алтаре простодушия.
— Боюсь, я не совсем понимаю, о чем идет речь, сэр, — уважительно произнесла она.
Профессор был счастлив пуститься в разъяснения.
— Ну, как известно вашему супругу, у Софокла был учитель музыки и танцев — некий парень по имени Лампрос.
— Какое совпадение! — воскликнула Сара, искренне очарованная этой любопытной деталью. А потом задала вопрос, который просто сжигал Теда, и она это знала: — А вы не могли бы подсказать, из каких источников это известно?
— О, их целая россыпь, просто как из рога изобилия, — ответил прославленный профессор. — У Афинея в «Пире мудрецов» есть упоминания в его жизнеописаниях, есть они и в других отрывках и произведениях. Должно быть, хороший человек был этот Лампрос. Аристоксен ставит его рядом с Пиндаром. Конечно, есть еще фрагмент из Фриникуса, который не стоит рассматривать всерьез, настолько он нелеп. А вы тоже занимаетесь эллинистикой, миссис Ламброс?
— Не профессионально, — застенчиво произнесла Сара.
— Моя супруга немного скромничает. Она с отличием окончила классическое отделение Гарвардского университета.
— Это замечательно.
Затем он обратился с вопросом к Теду:
— О чем вы будете рассказывать?
— Хочу озвучить несколько случайно пришедших мне в голову мыслей о влиянии Еврипида на одаренного ученика Лампроса.
— Очень хочется послушать. Когда вы выступаете? Долю секунды Тед пребывал в замешательстве. Ему не слишком хотелось, чтобы этот великий ученый выслушивал его незрелые теории и тем более их критиковал.
Сара же, напротив, не испытывала никаких сомнений.
— Завтра в пять, в здании Дуайнел-холла, — сказала она. Англичанин достал авторучку и небольшой оксфордский ежедневник, чтобы записать услышанную информацию. В это самое время появился Билл Фостер.
— Прекрасно, я вижу, два наших ученых гостя уже познакомились друг с другом, — весело произнес он.
— Три, — поправил его англичанин, подняв предостерегающим жестом указательный палец. — Эти Ламбросы оба lamproi.
После чего пожилой мэтр поднялся, взял книгу (которая оказалась изданием Фукидида под его собственной редакцией) и неспешной походкой направился в библиотеку.
Пока Билл Фостер во время ознакомительной прогулки рассказывал об университете, Тед был вынужден признаться самому себе, что здесь очень красиво. И все же ему показалось, будто башня кампанилы и архитектура зданий конца девятнадцатого века, выдержанные в испанском стиле, не очень-то вязались с его представлением о том, как должен выглядеть университет. Такое важное дело, как получение высшего образования, у Теда всегда ассоциировалось с архитектурным стилем георгианской эпохи — например, с величественными башнями «Лоуэлла» или «Элиот-хауса».
Библиотека, бесспорно, производила сильное впечатление (а также предмет ее гордости — автобусная служба, известная в народе под названием «Гутенбергский экспресс», которая на регулярной основе доставляет желающих в библиотеку Стэндфордского университета). И все эти тихие внушительные сооружения составляли живой контраст с пестрым бурлением студенческой жизни, сосредоточенной — как на Афинской агоре в античные времена — на шумном пятачке на площади Спраул-плаза, между зданиями университета и студенческого профсоюза.
После посещения увлекательного занятия по латыни вся троица с трудом втиснулась в крошечный ресторанчик здорового питания, где можно было поесть как следует.
Но одна мысль никак не давала покоя Теду.
— А что он за парень, этот Камерон Уайли? — поинтересовался он у Билла, стараясь не выказывать своей озабоченности.
— Это и зверь, и пушистый котенок в одном лице. Со студентами бывает просто душкой. Что касается преподавателей, им он спуску не дает. На прошлой неделе, например, когда Ганс-Питер Земсен прочитал свою лекцию, Уайли своими вопросами просто стер его в порошок.
— О боже, — пробормотал Тед.
Следующие несколько часов он провел в полуобморочном состоянии от страха. Сара заставила его прочесть перед ней всю лекцию от начала до конца. После чего она сказала ему со всей искренностью:
— Ты готов, мой чемпион, совершенно готов.
— Как Даниил, когда отправился в пещеру ко львам.
— Перечитай Библию, милый. Если помнишь, они его не съели.
Перед тем как переступить порог лекционного зала, Тед решил покориться судьбе и принять свой жребий.
В обширной аудитории вразброс сидело человек сто. Все они показались ему безликими, за исключением троих: Камерона Уайли и… двух колли. Колли?
— Ты настроился? — шепотом спросил Билл Фостер.
— Думаю, да. Но, Билл, эти… четвероногие гости? Это…
— О, для Беркли это обычное дело. — Фостер улыбнулся. — Не беспокойся. На самом деле это мои самые внимательные студенты.
После чего он поднялся на трибуну и предоставил слово сегодняшнему лектору, гостю университета.