Пальмы в снегу
Шрифт:
Внезапно Антон открыл глаза и произнес ясным и чистым голосом:
— Торнадо. Жизнь — как торнадо. Покой, потом — яростный смерч, а затем — снова мир и покой.
Он закрыл глаза, морщины на его лице разгладились, и он вздохнул.
Дыхание было хриплым, сухим и прерывистым.
Килиан с тоской смотрел, как обостряются черты его лица, замирает дыхание, коченеет тело.
Это была смерть.
Он знал, что когда-то давно ужасный торнадо, который еще помнили старики, сравнял с землей плантацию; и лишь теперь Килиан в полной мере прочувствовал последние слова отца. До сих пор торнадо был для него на более
Однако на этот раз он не мог быть просто наблюдателем, ибо его собственный дух был частью этого смерча, бешено ревущего, сметающего все на своем пути.
Все началось с маленького белого облачка, вдруг появившегося в зените, посреди ясного неба; потом облачко стало быстро расти и темнеть, и в скором времени опустилось к самому горизонту. На миг Килиану показалось, что все живое прекратило существование; природа казалась вымершей.
Стояла поистине мертвая тишина; не слышно было ни звука.
Килиану вспомнились минуты затишья перед снежной бурей — обманчивая тишина и блаженное ощущение покоя и нереальности.
Теперь вокруг царила полная тишина — глубокая и торжественная. Затем послышались далекие раскаты грома и слабые еще вспышки молний. Гроза быстро приближалась, молнии сверкали все ярче; порой казалось, что воздух вот-вот загорится.
А затем налетел ветер: неудержимый, яростный, сметающий все вокруг.
Торнадо длился дольше обычной бури и закончился яростным потопом. Ветер и дождь неудержимо бушевали, грозя уничтожить мир, но, когда они наконец прекратились, воздух стал необычайно чистым и восхитительно прозрачным. Все живое воспрянуло с новой силой, словно после очистительного огня.
Точно так же после приступа оглушающего гнева Килиана охватил внезапный покой.
Позднее ему потребуются долгие годы, чтобы вернуть в душу этот покой и безмятежность.
Было решено, что тело Антона будет погребено на кладбище Санта-Исабель, где для него уже вырыли могилу.
Медсестры быстро обмыли и переодели тело под печальными взглядами Хакобо и Килиана. Дочь Хосе нарисовала у него на груди, напротив сердца, несколько крошечных точек.
— Да очистят твое тело эти знаки, нанесенные священной нтолой, — прошептала она. — Теперь наши предки примут тебя с такой же радостью и почетом, что и твои белые. Теперь ты сможешь без труда переходить из одной вечности в другую.
Погребальная процессия вышла из больницы и направилась через главный двор плантации в сторону грузовика, которому предстояло отвезти всех в город. Служащие плантации следовали за грузовиком в двух фургонах и «мерседесе» управляющего, который вел печальный Йеремиас, уговоривший Гаруса, чтобы тот позволил ему самому отвезти братьев на кладбище в память о покойном.
При виде погребального кортежа рабочие поспешно закрывали двери и окна бараков, а кое-кто начинал звонить в деревянные бубенцы.
Африканцы верили, что душа покойного находится рядом с телом до самых похорон. Даже после того, как тело будет предано земле, душа продолжает кружить вокруг тех мест, где жил покойный. Именно поэтому, когда тело несут на
Все это объяснял Хосе, пока Килиан смотрел, как отражаются в лобовом стекле кроны королевских пальм у ворот Сампаки. На миг они показались ему горами Пасолобино, и тогда он почти поверил, что Антона хоронят в родной деревне.
Когда кто-то умирал, в его доме несколько часов шли бдения и молитвы с четками. Шепот молитв и литургия на латыни должны были успокоить и смягчить скорбь присутствующих. Пока длились молитвы, никто не плакал и не сетовал; повторение через силу одних и тех же слов и концентрация на дыхании на время отгоняли тоску. Голова была занята неустанным припоминанием, чтением и повторением молитв.
В былые времена — Килиан их помнил довольно смутно — пока мужчины сколачивали гроб, копали могилу на кладбище и таскали стулья в церковь и в дом покойного, чтобы усадить всех гостей, женщины готовили поминальный стол для родных и соседей из других деревень, пришедших отдать долг скорби и памяти. Готовили огромные котлы тушеной фасоли — традиционное блюдо на похоронах. Женщины плакали, роняя в котел слезы, одновременно споря, нужно ли класть соль: ведь слезы и так соленые.
Для детей похороны были очередным праздником, когда они могли пообщаться с родней из дальних мест, вот только, в отличие от других праздников, на этом почему-то все плакали, и у всех были красные глаза.
На следующий день самые сильные мужчины в семье поднимали на плечи простой дощатый гроб, выносили его через парадную дверь и несли по главной улице — ни в коем случае не задворками — в церковь, где служили погребальную мессу. Затем похоронная процессия во главе со священником направлялась на кладбище рядом с церковью. Здесь все прощались с телом под скорбный монотонный звон церковного колокола, разносившийся по округе в гробовом молчании присутствующих.
Килиан никогда не спрашивал, почему на похоронах всегда звонит колокол.
Теперь он это знал: по той же причине, по которой звонят бубенцы и трещотки буби. Чтобы отпугнуть душу умершего.
Но Пасолобино слишком далеко.
Найдет ли отцовская душа дорогу туда?
Они выбрали уголок на кладбище в тени огромных сейб, где предстояло упокоиться останкам Антона. Несколько мужчин с Гарусом во главе водрузили над могилой простой каменный крест, на котором по заказу братьев выбили надпись: отцовское имя, фамилия, даты и места рождения и смерти. Название Пасолобино в этом затерянном уголке Африки выглядело почти нереальным.
На похоронах братьев сопровождали все служащие плантации, включая управляющего и Мануэля, а также Хенероса, Эмилио, Хулия и другие знакомые из Санта-Исабель. Из всех присутствующих больше всех горевал Сантьяго, поскольку он приехал на остров в одно время с Антоном, несколько десятков лет назад. Время от времени Марсиаль похлопывал его по плечу, но добился лишь того, что по бледному изможденному лицу рекой потекли слезы.
Когда гроб с телом опустили в могилу — ногами в сторону моря, а головой в сторону гор, как велел Хосе, Хакобо благодарно сжал руку Хулии, и та крепко сдавила его ладонь. Он почувствовал, как другой рукой она гладит его по плечу, шепча слова поддержки и утешения.