Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
который служит лучшим испытанием для всякого рода
печений и пудингов. Шел разговор – с шутками, со смехом.
Кэтрин уже восстановила свое душевное равновесие там,
где обычно дамы и девицы того времени его легко теряли, а
именно – на кухне, за хозяйственными делами, в коих знала
толк. Не думаю, чтобы чтение Сенеки могло бы за столь же
короткое время вернуть ей спокойствие духа.
Подсела к столу и старая Дороти, как полагалось
домашнему укладу той поры, и мужчины так увлеклись
своей беседой, а Кэтрин так занята была отцом и гостем,
которым прислуживала, или собственными мыслями, что
старуха первая заметила отсутствие юного Конахара.
– А ведь и правда, – сказал хозяин. – Ступай, покличь
его, этого бездельника горца. Его не видно было и ночью во
время драки – мне по крайней мере он не попадался на
глаза. А из вас кто-нибудь видел?
Все ответили, что нет. А Генри Смит добавил:
– Временами горцы умеют залечь так же тихо, как их
горные олени… и так же быстро бежать в минуту опасно-
сти. Это я видел своими глазами – и не раз!
– Но и не раз бывало, – подхватил Саймон, – что король
Артур со всем своим Круглым Столом* не мог устоять
перед ними. Я попросил бы тебя, Генри, уважительней
говорить о горцах. Они часто наведываются в Перт, по-
одиночке и большими отрядами, с ними надобно жить в
мире, покуда они сами хотят быть в мире с нами.
Оружейнику хотелось ответить резкостью, но он бла-
горазумно смолчал.
– Ты же знаешь, отец, – сказал он с улыбкой, – мы, ре-
месленники, больше любим тех, на ком можно заработать,
мое ремесло рассчитано на доблестных и знатных рыцарей,
на благородных оруженосцев и пажей, на дюжих тело-
хранителей и прочих людей, носящих оружие, которое мы
куем. Я, понятное дело, больше уважаю Рутвенов, Лин-
дсеев, Огилви, Олифантов и многих других наших храбрых
и благородных соседей, облаченных, подобно паладинам, в
доспехи моей работы, нежели этих голых и жадных горцев,
которые никогда нас не уважат. Ведь у них на целый клан
только пять человек носят ржавую кольчугу, такую же
ветхую, как их браттах19, да и та сработана кое-как косо-
лапым деревенским кузнецом, который не состоит в нашем
почтенном цехе, не посвящен в тайны нашего искусства, а
просто орудует молотом в кузне, где раньше работал его
отец. Нет, скажу я, такой народ немногого стоит в глазах
честного мастера.
– Ладно, ладно! – ответил Саймон. – Прошу тебя, оставь
ты этот разговор, потому что сейчас придет сюда мой ло-
ботряс, и, хоть нынче праздник, не хочу я на завтрак кро-
вавого пудинга.
Юноша действительно вошел бледный, с красными
глазами, все в нем выдавало душевное смятение. Он сел к
столу у нижнего конца, напротив Дороти, и перекрестился,
как будто приготовившись к утренней трапезе. Видя, что
сам он ничего не берет, Кэтрин положила на тарелку не-
сколько коржиков, так всем понравившихся, и поставила
перед ним. Он сперва угрюмо отклонил любезное угоще-
ние, когда же она с ласковой улыбкой предложила снова,
он взял один коржик, разломил и хотел съесть, но только
через силу, чуть не давясь, проглотил кусочек и больше не
стал.
– Что-то плохой у тебя аппетит для Валентинова дня,
Конахар, – благодушно сказал хозяин. – Спал ты, видать,
очень крепко, если тебя не потревожил шум потасовки. А
я-то полагал – появись опасность за милю от нас, истый
глун-ами при первом же шорохе, оповестившем о ней,
станет с кинжалом в руке бок о бок со своим мастером.
– Я слышал только смутный шум, – сказал юноша, и
19 Браттах – знамя.
лицо его внезапно вспыхнуло, как раскаленный уголь, – и
принял его за крики веселых бражников, а вы мне всегда
наказываете не отворять окон или дверей и не поднимать
тревогу в доме по всякому глупому поводу.
– Хорошо, хорошо, – сказал Саймон. – Я думал, горец
все-таки умеет отличить звон мечей от треньканья арф,
дикий военный клич – от веселых здравиц. Но довольно об
этом, мальчик. Я рад, что ты перестаешь быть задирой.
Управляйся с завтраком, потому что у меня к тебе есть
поручение, и спешное.
– Я уже позавтракал и сам спешу. Отправляюсь в го-
ры… Вам не нужно что-нибудь передать моему отцу?
– Нет, – ответил Гловер в удивлении. – Но в уме ли ты,
мальчик? Что гонит тебя, точно вихрем, вон из города? Уж
не угроза ли чьей-либо мести?
– Я получил неожиданное сообщение, – сказал Конахар,
с трудом выговаривая слова, но затруднял ли его чужой для
него язык или что другое, нелегко было понять. – Будет
сходка, большая охота…
Он запнулся.
– Когда же ты вернешься с этой чертовой охоты –
спросил мастер, – если мне разрешается полюбопытство-
вать?
– Не скажу вам точно, – ответил подмастерье. – Я может