Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
другого не предпочитаю вам. Вам довольно знать, что су-
ществует препятствие к исполнению вашего желания, та-
кое непреодолимое, как если бы на моей судьбе лежало
колдовское заклятье.
– Любовь верного человека может разбить колдовские
чары, – сказал Смит. – И я бы не прочь, чтобы дошло до
этого. Торбьерн, датский оружейный мастер, уверял, что
кует заколдованные латы, напевая заклинание, пока нака-
ляется железо. А я ему сказал, что его рунические
не имеют силы против оружия, каким мы дрались под
Лонкарти*. Что из этого вышло, не стоит вспоминать… Но
панцирь и тот, кто его носил, да лекарь, пользовавший ра-
неного, узнали, умеет ли Генри Гоу разрушать заклятие.
Кэтрин взглянула на него, словно хотела отозваться
отнюдь не одобрительно о подвиге, которым он хвалился.
Прямодушный Смит забыл, что подвиг был как раз из тех,
какими он не раз навлекал на себя ее осуждение. Но прежде
чем она успела облечь свои мысли в слова, ее отец просу-
нул голову в дверь.
– Генри, – сказал он, – я оторву тебя от более приятного
занятия и попрошу как можно скорее пройти ко мне в
мастерскую: мне нужно переговорить с тобой о делах, за-
трагивающих интересы города.
Почтительно поклонившись Кэтрин, Генри вышел по
зову ее отца. И, пожалуй, если он хотел и впредь вести с
нею дружескую беседу, в ту минуту им лучше было раз-
лучиться, так как их разговор грозил принять опасный
оборот. В самом деле, отказ девушки начал уже казаться
жениху какой-то причудой, необъяснимой после реши-
тельного поощрения, которое она, на его взгляд, сама же
дала ему только что. А Кэтрин, со своей стороны, считала,
что он несколько злоупотребляет оказанным ему внима-
нием, когда мог бы проявить подобающую деликатность и
тем самым доказать, что вполне заслужил благосклонность
своей Валентины.
Но в груди у обоих было столько добрых чувств друг к
другу, что теперь, когда спор оборвался, эти чувства легко
должны были ожить, побуждая девушку простить влюб-
ленному то, что задело ее щепетильность, а влюбленного –
забыть то, что оскорбило его пылкую страсть.
ГЛАВА VII
Не кончился бы спор кровопролитием!*
«Генрих IV»
Сход горожан, назначенный для расследования про-
исшествий минувшей ночи, уже собрался. В мастерскую
Саймона Гловера набилось немало народу – всё видные
особы, а иные даже в черном бархатном плаще и с золотою
цепью на шее. То были отцы города, в числе почетных
гостей были также члены городского совета и старшины
цехов. У всех читался на лице гнев и оскорбленное досто-
инство, когда они заводили вполголоса немногословный
разговор. Но всех озабоченней, всех хлопотливей был че-
ловек, оказавший ночью очень мало помощи, – шапочник
Оливер Праудфьют; так чайка, когда надвигается буря,
снует, и кричит, и лопочет, хотя, казалось бы, самое раз-
любезное дело для птицы – лететь в свое гнездо и сидеть
спокойно, пока буря не кончится.
Как бы то ни было, мастер Праудфьют вертелся среди
толпы, хватал каждого за пуговицу, что-то каждому на-
шептывал на ухо – причем тех, кто был одного с ним роста,
обнимал за талию, чтобы тем таинственней и доверитель-
ней передать свое суждение, когда же встречался ему че-
ловек повыше, шапочник вставал на цыпочки и держал его
за воротник, чтобы поведать и ему все что мог. Он чувст-
вовал себя одним из героев схватки и был исполнен соз-
нания своей значительности – как очевидец, который мо-
жет сообщить самые верные сведения о происшествии. Он
и сообщал их весьма подробно, не ограничиваясь преде-
лами скромной истины. Нельзя сказать, чтобы его сооб-
щения были особенно важны или занимательны, так как
сводились по большей части к такого рода уверениям: «Это
чистая правда, клянусь святым Иоанном! Я там был и ви-
дел своими глазами – я первый ринулся в бой, когда бы не я
да еще один крепкий парень, подоспевший вовремя, они бы
вломились в дом к Саймону Гловеру, перерезали горло
старику и уволокли бы в горы его дочку. Уж такой за ними
водится скверный обычай – это нестерпимо, сосед Крук-
шенк… это невыносимо, сосед Гласс… Это недопустимо,
соседи Балнивс, Роллок и Крайстсон. Счастье, что мы с тем
парнем вовремя подоспели… Вы согласны, мой добрый и
почитаемый сосед, бэйли Крейгдэлли?»
Такие речи нашептывал хлопотливый шапочник на ухо
то одному, то другому. Крейгдэлли, главный бэйли города,
представительный купец гильдии, тот самый, что предло-
жил собраться утром вновь на совет в этом месте и в этот
час, высокий, дородный, благообразный человек, стряхнул
Оливера со своего плаща с той же учтивостью, с какой
битюг отгоняет назойливую муху, докучавшую ему минут
десять, и воскликнул:
– Молчание, добрые граждане! Идет Саймон Гловер,
которого все мы знаем за честнейшего человека. Послу-