Подари мне себя до боли
Шрифт:
Он обхватил ладонями Сонину голову, приблизил лицо и накрыл ее губы своими. Мгновенно проник языком в рот. Начал хозяйничать там, вышибая мраморный пол из-под её ног. Вода, льющаяся ливнем из потолочной лейки попадала в глаза, в нос, в рот, смешиваясь с поцелуем и Сониными мокрыми волосами, облепившими лицо. Несколько раз его заносило на поворотах и их зубы звонко бились друг об друга. Он крутил ее губы своими, проводил по ним языком, прикусывал и втягивал в себя. Пил её и поил собой.
Нет, это он её не целовал, это он её… употреблял.
Оторвавшись от её губ, он переместился на шею. Кусал зубами кожу и тут же зализывал, отфыркиваясь от проникающей в ноздри воды. Спустился к ключицам, от них двинулся вниз. Обхватил ее груди ладонями, слегка сжал, сблизил их и уткнулся носом в ложбинку, перебивая рычанием шум разбивающиеся о пол воды. Затем напал на изнывающие в мучительном томлении соски, втянул поочерёдно в рот, слегка прикусывая.
Соню била крупная дрожь. Она выгнулась, ощутив его горячие губы внизу живота. А потом и вовсе задохнулась и уронила голову назад, когда Макс встал перед ней на колени.
Моронский. Встал. На колени.
Насладиться этой мыслью, посмаковать её он не дал — прихватил зубами гладковыбритый лобок. Соня всхлипнула и дёрнулась, прогнув спину дугой. Хриплый стон слетел с её губ, а глаза заволокло пеленой разъедающей похоти. И совсем потерялась в безумстве, когда он проник пальцами правой руки между ног. Макс не дал отстраниться — крепко ухватил за бедро и задрал ее ногу на своё плечо, нащупал и слегка потянул за ниточку тампона.
«Боже, что он творит?!»
Но в следующее мгновение его горячий скользкий язык нырнул между жаждущих разрядки влажных складок. Вода хлестала с потолка Максу на голову и плечи, разбиваясь и взлетая вверх мелкими брызгами. И Соня, слепо повинуясь первобытным инстинктам, запустила пальцы в его мокрые волосы, стала елозить своими бедрами навстречу движениям его языка.
— Да, девочка…Покажи, как сильно ты этого хочешь… Хочешь, чтобы я оказался глубоко?! Чертовски глубоко, как в ту ночь?
— Мааакс… — замотала Соня затылком по каменной стене душевой. — Нельзя…
— Нет такого слова, Соня. Для меня нет. Всегда есть варианты!
Проговорив это, он снова впился ртом в ее пульсирующий, чувствительный до боли бугорок, выводя пальцами круги в промежности. Соня уже ничего не соображала. Поэтому и не сразу оценила масштаб надвигающейся катастрофы! А она надвигалась в виде пальца Моронского, ощупывающего тугое девственное отверстие сзади! Ей бы запротестовать вовремя, но она замерла, и, сама не зная, почему, начала прислушиваться к ощущениям. Медленные поглаживания в сочетании с движениями языка приносили небывалое наслаждение. А потом, вдруг, палец остановился, неожиданно резко проник внутрь и замер.
— Нет… Макс… Что ты творишь? Не надо! Ты… сумасшедший, — Соню разрывало от неправильных, запретных, стыдных чувств. Она попыталась отстраниться, но это только усилило странные, непривычные
Она громко застонала, хватая ртом воздух, когда Макс медленно начал скользить пальцем в её заднем проходе, лаская тугое колечко, заставляя сходить с ума от гремучей смеси стыда и желания…
— Да, девочка, я же говорил, что нам есть, чем заняться, — он всосал её клитор, и стал быстро трахать его своим языком.
Соня выгибала спину, впиваясь ногтями в кожу на затылке Макса. Палец продолжал растягивать попку изнутри, в то время, как язык с наслаждением порхал по набухшим складкам.
Небывалый по силе оргазм обрушился на неё, как лавина. Она закричала и забилась в истерике, а из глаз брызнули слёзы. Хорошо, что вода сразу смыла их. Соня не хотела, чтобы Макс видел, что он с ней сделал. Это слишком личное. Слишком!
— Супер, детка! — Макс пронзил взглядом карих глаз, медленно вынул палец из Сони и… облизал его.
«Боже, он сумасшедший! Больной, помешанный придурок!»
Он резко поднялся и вернулся к ее губам, но уже нежнее, одновременно сильнее прижимая Соню к стене. Убрал с ее лица налипшие волосы и легко надавил Соне на… макушку.
— На колени, Соня. Я хочу, чтобы ты взяла в рот.
Вот это да! Но до чего же этот его приказ завёл ее снова! Невероятно! Накатившей волной желания, у Сони даже воздух вышибло из легких. Колени сами собой согнулись и член Моронского оказался перед ее лицом.
«Идеальный! Красивый! Твёрдый! Ровный!» Соня аккуратно обхватила ладошкой его основание. «Горячий!»
— Смелее, ты уже все умеешь, золотце. Я даже помогать не стану. — Он убрал руки с Сониной головы и упёрся ладонями в каменную стену позади неё. Расставил шире ноги и подал бёдра вперёд.
Соня как можно глубже взяла член в рот. Сильно сомкнула губы и оттянула назад, скользя ртом к головке. Пососала ее с искренним наслаждением, обвела языком, оттянула по стволу ладонь к основанию члена. Снова глубоко вобрала его в рот. Моронский перехватил ствол своей ладонью и не дал Соне вытащить его полностью. Чуть протолкнул глубже.
Соню придушило. Но она вовремя втянула воздуха носом, почувствовала, как краснеет.
— Умница, детка! — Подбодрил он.
Моронский погладил Соню по щеке. Переместил руку на ее затылок и сделал твёрдый толчок бёдрами вперёд. Чуть отстранился и снова толкнулся вперёд. Отстранился.
Убрал руку с Сониного затылка, снова провел пальцами по щеке.
Она тяжело дышала, смотрела на склонившегося над ней Моронского.
— Открой сильнее — скомандовал он.
Соня вдохнула побольше воздуха, задержала дыхание и послушно широко открыла рот, высунув язык.