Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Сомов Орест Михайлович

71. РОМАНС ЛОРЫ

Из романтической поэмы в 2-х песнях под названием «Манфред»

Любовь в душе моей живет; Она мне жизнь и восхищенье!.. Но что же сердце не цветет В ее отрадном упоенье? Любовь, увы! сияет в нем, Как луч приветливый денницы, Во всем блистании своем Закравшийся во мрак гробницы. О милый друг души моей! Когда день ясный нам проглянет? Когда сверкать в руке твоей Булат ужасный мне престанет? Звезда пустынная моя! Прелестный друг и вечно милый! Люблю тебя!.. но вяну я, Как цвет над хладною могилой. Где легкий конь твой прах крутит? Где ты теперь, пустынный житель? Где ветр в кудрях твоих свистит?.. Спеши ко мне, мой повелитель! Забыли

очи сладость сна, Изныло сердце в разлученье; Предчувствий злых душа полна… Спаси Манфреда, провиденье! <1824>

72. <СМЕРТЬ ЭВИРАЛЛИНЫ>

Два дня, томясь, изнемогая, Очей дремотой не смыкая И ни на шаг от друга прочь, Несчастная Сальгара дочь Над женихом своим рыдала И плотоядных отгоняла От праха птиц. И в третий день, Когда холодной ночи тень С небес лазоревых сбежала, Погасли звезды, и роса На мхах утесов заблистала, И солнце шло на небеса,— Ловцы оленей круторогих И горных ланей быстроногих В пустыне деву обрели, Без чувств простертую в пыли. И сердце в ней уже не билось! В ее руке сверкал кинжал, И бледностью чело покрылось; И ветер, веющий от скал, По персям девы обнаженным И яркой кровью обагренным Златые кудри рассыпал. Склонясь главой на грудь Кальфона, Она, казалось, будто спит И будто сына Турлатона В своих мечтаньях сонных зрит. Ловцы могильный ров изрыли Булатом копий и мечей И девы прах и прах вождей Под звуком песней схоронили. Курган насыпали над рвом Возвышенный, и весь кругом Зеленым дерном обложили; И в вечно юной красоте Холма на самой высоте Младую сосну посадили. Повесили на ветви рог, Шелом и меч, броню стальную, Колчан и арфу золотую, И дань красе — из роз венок. И с той поры, когда блистали Созвездия и озаряли Небес безбрежный океан, Три юных тени прилетали На погребальный сей курган: Доспехи ратные звучали, Рог бранный звуки издавал, Венок на ветви трепетал, И струны арфы рокотали. ……………………………… ……………………………… <1824>

73. СЛЕЗЫ

Я зрел, как из твоих пленительных очей Посыпался как град кипящих слез ручей; И сим слезам я был причиной сокровенной! О дева милая! о друг мой несравненный! Ты плакала!.. увы! как выразить, что я Почувствовал тогда в груди моей пронзенной? О, каждая слеза твоя, Как капля нефти воспаленной, По манью тайному какого-то жезла Мне в сердце падала и сердце страшно жгла! В волненья чувств моих, отчаянный, смятенный, Хотел к твоим я броситься ногам, Прижать тебя к груди, к пылающим устам И вымолить себе отрадное прощенье, Или у ног твоих, в страданьях и томленье, Окончить жизнь — отдать тебе последний вздох; Но в буре чувств моих я быстро изнемог! Слеза горячая повисла на реснице — И я тебе, души моей царице, На горькие твои источники тоски, Забывшись, отвечал пожатьем лишь руки И взором, коего доднесь ты не встречала,— И вся душа моя в ответе сем блуждала! Я чуял смерти хлад уже в моей крови, Я гас… но сколь любви неизъяснима сила! Ты улыбнулася — и жизнь мне возвратила! И жизнь мне — дар твоей любви! <1827>

В. С. ФИЛИМОНОВ

В. С. Филимонов. Шарж Н. А. Степанова (ПД).

Владимир Сергеевич Филимонов (1787–1858) известен прежде всего своей поэмой «Дурацкий колпак». Сын богатого рязанского помещика, он был уже в 1799 году зачислен на службу в коллегию иностранных дел. В 1805–1809 годах Филимонов учился в Московском университете, в 1811–1812 годах служил в министерствах юстиции и полиции. В 1813–1814 годах Филимонов участвовал в заграничных походах, побывал в Германии, в 1817–1819-м служил вице-губернатором в Новгороде. Литературную деятельность начал в 1804 году. Его первым литературным шагам содействовал Жуковский, который остался для него на всю жизнь главой современной поэзии; высоко ценит он и творчество Батюшкова, с которым у него установились довольно близкие дружеские отношения. Испытав влияние русского и западного сентиментализма (Руссо, Карамзин), Филимонов в своем раннем творчестве остался все же архаистом, враждебным «чувствительности» эпигонов Карамзина и ближайшим образом связанным с традицией XVIII века. Он пишет послания, песни (в том числе стилизации народных песен), любовные стихи в жанре «легкой поэзии», особое внимание уделяет басне. Значительное место в его литературной продукции занимают переводы из Горация; ему принадлежит и не увидевший света полный перевод «Опытов» Монтеня (фрагменты из него Филимонов печатал в своей газете «Бабочка»). В 1818 году его избирают почетным членом Общества любителей российской словесности; он является действительным членом и «михайловского» общества.

В 1822–1824 годах Филимонов живет в отставке в Москве; он ведет жизнь дилетанта-эпикурейца, находя ей философское обоснование

в сочинениях Горация, Дроза, Циммермана и др. Круг знакомых его довольно обширен; среди них — юноша Полевой, которому он оказывает покровительство на правах мецената [115] . В 1822 году выходит сборник «Проза и стихи» — итог его раннего творчества; в начале 1820-х годов он печатается почти во всех журналах.

В 1825 году Филимонов переезжает в Петербург, общается с Л. Бестужевым, Жуковским, Вяземским, Пушкиным. В 1827 году он навлекает на себя неудовольствие правительства, подав записку по крестьянскому вопросу и конституционный проект. В его переписке этих лет затрагиваются довольно острые политические темы. В следующем году выходят две первые части его поэмы (повести в стихах) «Дурацкий колпак», над которой он работал с 1824 года. Герой ее, «мудрец» под «дурацким колпаком», не лишенный черт гедониста, противопоставлен «свету» как своего рода «естественный человек». Сюжетной канвой служит автобиография поэта. Поэма имеет подчеркнуто дилетантский, «домашний» характер, повествование окрашено иронией, изобилует отступлениями, сатирическими намеками и зарисовками и лишено сюжетной целостности. Не исключено, что на «Дурацкий колпак» оказали известное влияние выходившие главы «Евгения Онегина»; однако литературная генеалогия поэмы сложнее: она включила элементы «исповеди» XVIII века, стернианства, нравоописательной сатиры, моралистического эссе. Теснее всего она, однако, связана с традицией «домашней поэзии», процветавшей в особенности в московских литературных кругах. Не прошла бесследно для Филимонова и новая романтическая поэзия; он сочувственно упоминает Гете и Шиллера, бывших образцом для русских романтиков, а в позднем романе «Непостижимая» (1841) дает высокую оценку Байрону.

115

«Николай Алексеевич Полевой. Материалы по истории русской литературы и журналистики 30-х годов XIX века», ред. и примеч. Вл. Орлова, Л., 1934, с. 131, 528.

В 1829–1830 годах Филимонов издает газету «Бабочка». Газета была непрофессиональной и малоавторитетной, хотя подчеркнуто ориентировалась на пушкинский круг, противопоставляя себя прежде всего изданиям Греча и Булгарина, как «торговой литературе». В 1829 году Филимонов назначается на должность архангельского губернатора, но уже в 1831 году его привлекают к следствию по делу Сунгурова. В бумагах его были обнаружены письма и документы (в том числе секретные), относящиеся к восстанию 1825 года. Он был отрешен от службы и отправлен в Нарву под надзор полиции, без права въезда в столицы; лишь в 1836 году ему разрешено было жить в Москве.

В 1837 году Филимонов издал «гастрономическую» поэму «Обед». В 1840-е годы он пишет и печатает довольно много, преимущественно басни, которые вышли отдельным изданием в 1857 году; издание это натолкнулось на цензурные препятствия. Умер Филимонов в бедности, растратив свое довольно большое состояние; в последние годы он пытался поддерживать связи с молодыми литераторами (Г. Н. Геннади и др.), однако воспринимался ими как обломок давно ушедшей литературной эпохи [116] .

116

О Филимонове см.: Пушкин, Письма, т. 1 (1815–1825), под ред. и с примеч. Б. Л. Модзалевского, М.—Л., 1926, с. 397; Ю. Неводов, Секретное дознание о В. С. Филимонове. — «Литературное наследство», 1956, № 60, кн. 1, с. 571; Л. Г. Кокорева, О жизни и творчестве В. С. Филимонова. — «Ученые записки Московского областного педагогического института имени Н. К. Крупской», т. 66, вып. 4, 1958, с. 49; Л. Ленюшкина, Поэма В. С. Филимонова «Дурацкий колпак». — Там же, т. 116, вып. 4, 1963, с. 284; «Стихотворная сказка (новелла) XVIII — начала XIX века», «Б-ка поэта» (Б. с.), Л., 1969, с. 687.

74. ДУРАЦКИЙ КОЛПАК

Ma nullit'e se rend justice [117] .

— — —

Вы мне давно колпак связали; Моих угодно вам стихов. Вы жизнь мою узнать желали; Я рассказать ее готов: И я связал колпак — из слов. Склоните дружески вниманье На стихотворное вязанье. Не жду лаврового венца… Не знаю нравиться науки; По крайней мере хоть от скуки Вы помнить будете певца…

117

Мое ничтожество отдает себе должное (франц.). — Ред.

1

Года текут своей чредою…

Я молчаливо жить устал. Хочу разведаться с судьбою: Меня давно мой Демон соблазнял. Но не легко мне думать гласно: Восторг? Утих. Мечтать? Напрасно. Хвалить? Не мастер я. Бранить других? Опасно… Я это слишком испытал.

2

Нет! камешков вперед не буду Кидать к соседу в огород; Чужие глупости забуду: Открыл я брани новый род. Не оскорбится им народ, Не вреден он и пользе частной: Я своего хозяин бытия. Никто не обвинит меня В хуле, в бранчивости пристрастной: Себя злословить буду я. Хоть это, может быть, моей позволят лире… Иль, может, снова я, певец, безвестный в мире, В ничтожестве себя дам повод упрекнуть,— Что есть, то есть; что будет — будь! Терпенье слабость в нас, терпенье в нас и сила.

3

Хвала моих друзей меня не обольстила. Я им кажусь не глуп — я думаю не так; Меня с весенних лет Фортуна невзлюбила: Я ей не нравлюсь — я дурак… Чем отличился я пред светом? Ходил в усах и с эполетом; Сундук дипломами набит; Убор профессорский весь золотом расшит. Какая польза мне, что я причтен в газетах, И к пятой степени, в чинах, И к степени второй, в поэтах?