Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Сомов Орест Михайлович

356. КРАСАВИЦЕ

Из Виктора Гюго

Когда б я был царем всему земному миру, Волшебница! тогда б поверг я пред тобой Всё, всё, что власть дает народному кумиру: Державу, скипетр, трон, корону и порфиру, — За взор, за взгляд единый твой! И если б богом был, — селеньями святыми Клянусь, — я отдал бы прохладу райских струй, И сонмы ангелов с их песнями живыми, Гармонию миров и власть мою над ними За твой единый поцелуй! <1834>

Е. П. ЗАЙЦЕВСКИЙ

Ефим Петрович Зайцевский (1801–1860) получил известность главным образом как «поэтический спутник» Д. Давыдова, хотя их сближает скорее внешняя биографическая общность, нежели общность литературной традиции. Сведения о Зайцевском скудны; он учился в Морском кадетском корпусе, в 1817 году произведен в гардемарины и затем служил на Черном море (с 1819 года в качестве мичмана, с 1824 года — лейтенанта). В 1819 году его встречал в Николаеве В. И. Даль, оставивший

о нем лестный отзыв.

Наиболее ранние известные нам стихи Зайцевского относятся к началу 1820-х годов; это традиционная элегия, в ряде случаев прямо ориентированная на известные образцы (например, элегию Баратынского); в это время Зайцевский начинает разрабатывать и жанр дескриптивной элегии, где основное место занимает пейзажное экзотическое описание («Абазия», 1823). Именно этот жанр, иногда включающий лирическую медитацию, исторические и философские ассоциации, оказывается характерным для Зайцевского, и наибольшие поэтические удачи ожидали его как раз на этом пути («Развалины Херсонеса», 1825; «Учан-Су», 1827; «Вечер в Тавриде», 1827). Живя на юге, Зайцевский ищет сближения с литературной средой. Он был, несомненно, вхож в литературные круги Одессы: он посвящает стихи хозяйке одесского литературного салона В. Д. Казначеевой, знаком с В. И. Туманским и А. А. Шишковым [202] . В печати стихи его появляются с 1825 года; печатается он в самых разных столичных изданиях — журналах и альманахах.

202

См. обращенные к нему стихи Шишкова в «Литературных прибавлениях к „Русскому инвалиду“», 1832, № 28, с. 222.

Во время русско-турецкой войны 1828 года, служа на корабле «Париж», Зайцевский принял участие в знаменитом морском сражении под Варной, а также в штурме самой крепости, проявил незаурядную храбрость и получил тяжелую рану в руку разрывной пулей; подвиг его был отмечен Георгиевским крестом, наградой в две тысячи рублей, чином капитан-лейтенанта и долгосрочным отпуском для излечения раны. В 1829 году он уезжает на Кавказские минеральные воды, а в 1830 году, по пути на воды в Германию, посещает Петербург, где принят в кругу Дельвига, знакомится с Пушкиным, Вяземским, Сомовым и помещает два своих стихотворения в «Литературной газете». В 1830 году здесь было помещено и поэтическое приветствие ему Д. Давыдова («Счастливый Зайцевский, поэт и герой…», 1828), принесшее ему известность. В 1831–1833 годах Зайцевский посещает Германию, Швейцарию и Италию, встречается с С. А. Соболевским, З. Волконской и Шевыревым, который несколько иронически отозвался о его творчестве в письме к М. П. Погодину. В марте 1833 года он в Петербурге и, привлеченный к участию в Энциклопедическом словаре Плюшара, выходит из редакции вместе с Пушкиным, В. Ф. Одоевским, доктором Гаевским и П. П. Свиньиным в знак протеста против руководства О. И. Сенковского. Как явствует из помет под его стихами, в конце 1830-х годов он снова был в Риме, а в 1840–1841 годах — в Петербурге и Москве [203] . В стихи Зайцевского конца 1830-х годов органически входит «итальянская тема», в сущности продолжающая линию его «восточных» или «южных» стихов. Насколько можно судить по немногочисленным публикациям в русской печати («Маяк», 1840–1842) в поздние годы он обнаруживает тяготение и к антологической лирике («Анио», 1839; «Корабль», 1840).

203

См.: «Маяк», 1841, ч. 22, гл. 1, с. 3; ч. 23, гл. 1, с. 17; 1842, т. 1, гл. 1, с. 8.

В 1846 году Зайцевский был причислен к русской дипломатической миссии в Неаполе. В сохранившемся письме к В. И. Фрейгангу 8 апреля 1848 года он описывает революционную ситуацию в Неаполе, — умеренность его политической позиции и боязнь народных волнений не мешает ему приветствовать установление республики [204] ; из письма этого явствует, между прочим, что в марте этого года у него наступило резкое ухудшение зрения, грозящее почти полной слепотой. Известно, однако, что он продолжал службу, в 1851–1853 годах был генеральным консулом в Сицилии, в 1853 году вновь вернулся в Неаполь. В октябре 1853 года его видел в Венеции Вяземский. Умер Зайцевский в Неаполе в конце 1860-го или самом начале 1861 года [205] .

204

ПД, ф. 265, оп. 2, № 2965, лл. 1–2.

205

Биографию его, написанную В. Н. Орловым, см.: Денис Давыдов, Полное собрание стихотворений, «Б-ка поэта» (Б. с.), Л., 1933, с. 292.

357. АБАЗИЯ

Забуду ли тебя, страна очарований! Где дикой красотой пленялся юный ум, Где сердце, силою пленительных мечтаний, Узнало первые порывы смелых дум И в дань несло восторг живейших удивлений! Волшебный край! приют цветов! Страна весны и вдохновений! Где воздух напоен дыханием садов И горный ветерок жар неба прохлаждает, Где нега томная в тиши густых лесов К забвенью и мечтам так сладостно склоняет! Где поражают робкий взор Кавказа льдяного зубчатые вершины, Потоки быстрые, леса по цепи гор, Аулы дикарей и темные долины! Где всё беседует с восторженной душой! Там сладостно ночей теченье, Роскошны сны и тих покой! Там в грудь мою лились восторг и наслажденье, — И я дышал огнем Поэзии святой! Июня 6 1823 Сухум-Кале

358. ОДИНОЧЕСТВО

Ни прежней радости, ни муки Не чувствую в душе своей, Забыты горести разлуки, Измены милой и друзей. Тоской потерь, надежд волненьем Не озабочен хладный ум, — Дружась с суровым размышленьем, Презрев навет любовных дум, Живу в свободе и на воле. Далёко

скрывшись от очей Пустынной родины моей, Блаженствую в безвестной доле. Лишь иногда, в тиши ночной, К ней уношусь живой мечтой! Порою дни любви и счастья Мне память приведет моя — Но без сердечного участья Их вспомню и забуду я. Так ветер Юга прилетает Зимой к замерзшему ручью, Но не живит, не пробуждает Под хладом спящую струю. Так дуб, перуном раздробленный, Стоит без листьев и ветвей Среди смеющихся полей, Весенним солнцем озаренных. 1823

359. ВЕСНА

Весна! живи и луг, и лес! Сними с полей зимы уборы, Одень в сиянье свод небес И в зелень сумрачные горы! Ручей, уснувший в берегах, Буди живительным дыханьем, Веди наяд луны с мерцаньем Плескаться в зеркальных струях! Зови любовников счастливых Под кровы девственных аллей: Пусть их пленяет соловей И шум потоков говорливых! Леса! раскиньте сень свою! Цветы полей — благоухайте! И негой томною питайте Лень прихотливую мою! Пошлите сердцу — упоенье, Заботам тягостным — покой, Любви — жар юности живой, Сну — тень и лире — вдохновенье! <1825>

360. РАЗВАЛИНЫ ХЕРСОНЕСА

Я прихожу к тебе и тщетно б стал искать Здесь града славного и поверять преданья: Везде ничтожества и тления печать! По сим ли насыпям и камням познавать Следы блестящего держав существованья? И это ли удел искусства и труда? Печальный памятник и опыта и знаний! Увы! таков конец всех наших начинаний: Коснулось время к ним — и нет уж их следа! Племен неверная история покажет Страницы темные потерянных веков И любопытному сомнительно расскажет Бывалые дела исчезнувших жильцов: Как в веки давние язычества кумиры Сменились верою спасительной Христа; Как рати двигались; слагалися порфиры И пали смелые поборники креста! [206] Но муза старины не всё нам обновила — Погибла слава лет и доблести отцов, Их жизнь великую она не (сохранила) Для песней и похвал возвышенных певцов! ………………………………………… И поздний некогда потомок наш пойдет Искать, где жили мы в успехах просвещенья,— И пепла нашего жилища не найдет! <1825> Одесса

206

Генуэзцы, побежденные в Крыму мусульманами.

361. ЧЕРНОЕ МОРЕ

Под звездным сводом южной ночи Волнуйся, море, предо мной! Увеселяй и слух и очи Твоей пустынной красотой! Музыкой твоего движенья Тревожь поэта гордый ум, Буди восторги песнопенья И силу тайных сердца дум. Как узнику в окно темницы Дыханье ветра, луч денницы; Как в дальней стороне чужой Речей приветных звук родной; Как в час вечерний милой девы Любви веселые напевы; Как лира Пушкина, как тень Прохладной рощи в знойный день; Как глас торжественный свободы Над угнетенною страной — Отрадны мне твой шум ночной, Твои лазуревые воды, И тишина и непогоды Твоей стихии вековой! С душой, растерзанной изменой, Гляжу на зеркало твое; Кропи холодной, горькой пеной И вежды, и чело мое! Гони часы угрюмой муки, Часы бездействия и скуки, Омой следы печальных дней, Неправосудно данных роком, И раны скорби и страстей На сердце хладном, одиноком. Люблю у тихих вод Тавриды Приюты скал и тень лесов И поэтические виды Кавказа грозных берегов. Люблю вас, Франгестана девы! Ваш чистый нрав и красоту, И дикой вольности напевы, И дикой жизни простоту! Люблю вечерние картины: В звездах горящий Океан И облеченные в туман Скалы, заливы и долины. Люблю твой нежный свет, луна, Когда для неги сладострастной На кров гаремов безопасный Сойдут и ночь и тишина. Когда Морфей, смыкая вежды, Хранит младых пловцов покой, Заснувших тихим сном надежды У края бездны роковой… <1826>