Прекрасный белый снег
Шрифт:
Ему захотелось вдруг понять, что за люди приходят посмотреть на этот, немного странный в его понимании вид спорта, больше, судя даже по сцене и зрительному залу напоминавшему театр, который Венька с детства не любил. На спортивные состязания, а уж тем более на стадион это совсем не походило. И ещё цветы, Венька искал цветы. Он очень надеялся увидеть хоть маленький букетик у кого-нибудь из зрителей, своего он стеснялся отчего-то. Снизу, от сцены, сразу стало видно: зал заполнен приблизительно на треть, не больше. В первых рядах сидела молодёжь, просто школьники на вид, какие-то девчёнки в мягких, спортивных розовых костюмах: "Тоже, наверное, юные спортсменки", — подумал Венька, подальше, парами и небольшими группками — народ постарше, вроде Веньки и даже немного повзрослее. Никаких букетов, однако, ни у кого из присутствующих в зале он так и не заметил. "Впрочем, — подумал Венька, — цветы ведь можно и на кресло положить, — свободных мест в зале было предостаточно. — Не держать же их, действительно, полтора часа в руках..."
Лезть со своим букетом в первые ряды Веньке не хотелось, ему казалось, он будет выглядеть нелепо, тогда он пробрался поближе к середине, откинул сиденье у соседнего, пустого кресла, и положил цветы туда.
Наконец тяжёлые шторы занавеса медленно раздвинулись, музыка заиграла громче, и на паркетную сцену, держа друг друга за руки, парами пошли участники. Венька насчитал пятнадцать, или даже шестнадцать пар, Светки же среди них как будто бы и не было, ему это показалось очень странным, но её он так и не нашёл. Нет, он увидел несколько светленьких девчёнок, и даже одну с таким же, как у Светки, длинным развевающимися хвостом, но это была явно не она, чересчур уж маленького роста. Светка, он успел это заметить, и в обычных, на среднем каблуке туфлях, недотягивала до его метр семидесяти пяти совсем чуть-чуть, сантиметров пять, не больше.
Одна только показалась ему похожей, чуть-чуть, но какая-то, подумал он, уж слишком длинная, даже немного выше своего полноватого, рыхлого какого-то на вид партнёра. Да и хвоста у этой дылды, тоже не было, даже и намёка: высокая, как у графини из бульварного французского кино, витой какой-то башенкой причёска ни о чём ему не говорила. Лица же её он разглядеть как следует не мог, слишком далеко, да и к тому же, спасибо боксу, видел Веня не очень хорошо, и в очках-то мог не узнать в лицо знакомого буквально метрах в десяти. А здесь, из середины довольно большого зала, без очков, носить которые он всё ещё стеснялся, ну что он мог увидеть? Да и девчёнки все были в боевом раскрасе. Светку же он запомнил без косметики, в жизни она, судя по всему, ей почти не пользовалась, да ей это было и ни к чему. "Ну да, — подумал Венька, — зачем ангелам косметика..."
Довольно скоро он понял: так дело не пойдёт. Пришлось вытащить дурацкие свои, в тяжёлой роговой оправе прямоугольные очки, напялить на нос, и сразу стало лучше. Да, это оказалась именно она, он вычислил её методом исключения, дедукции, почти как Шерлок Холмс. В первых четырёх парах на паркете никакой Светланы не было, во второй четвёрке тоже, в третьей, где танцевала эта дылда, одна Светлана всё-таки нашлась, и ещё одна — в четвёртой, последней группе, но там он не увидел ни одной хоть сколько-нибудь светлой танцевщицы.
Состязания, как быстро понял Венька, проводились по кубковой системе, на выбывание. Из тех шестнадцати пар, что на открытии выходили на паркет, во второй круг вышли восемь, и Светка с Вадимом были среди них. В полуфинал уже четыре, в эту четвёрку они попали тоже, и наконец, в финале, танцевали четыре сильнейших пары. Продолжалось всё это довольно долго, с перерывами на объявления прошедших дальше пар, они танцевали короткую программу, длинную, в разных стилях, танцоры переодевались, Венька ничего в этом не понимал, и это его немного злило. На каждый следующий выход девушки выходили в новых платьях, выискивая глазами Светку среди кружащихся по сцене пар Венька постоянно путался, терял её, снова находил, опять терял, а во втором круге поначалу вообще не понял ничего. "Куда же она делась?" — недоумевал он, щурясь сквозь толстые стёкла как полный идиот. Диктор объявил пару со Светланой, но танцевать вышла как будто бы другая, причёска вроде та же, но одета она была уже совсем иначе.
К полуфиналу Венька совсем запутался и даже устал немного. Ведущий объявил короткий перерыв, и он решил выйти покурить. В буфете, сразу за выходом из зала, выпил маленькую рюмку коньяку, подумав немного спросил ещё одну, с собой в маленький стаканчик, и чаю, тоже с собой, навынос. "Завтра воскресенье, — подумал он, — почему бы и нет?", и аккуратно, чтобы не расплескать, понёс всё это на крыльцо.
От всего увиденного у него возникло странное немного ощущение: с одной стороны, видеть как его, она уже казалась ему почти своей, ЕГО Светку обнимает и кружит пусть даже и партнёр, но всё же не он, другой мужчина, ему было не очень-то приятно, с другой же стороны, к мужчине этому, он как ни странно проникся даже некоторой симпатией. Вадим и вправду оказался очень пластичным и музыкальным, уж в чём в чём, а в этом Венька разбирался: уже почти два года по понедельникам, средам и пятницам он играл на гитаре блюз, джаз и рок-н-ролл, в джазухе на Салтыкова-Щедрина.
Чем-то неуловимо Вадим ему понравился, он так здорово вёл Светку, у них всё так классно получалось... Конечно, Венька видел КАК она танцует, ему очень хотелось чтобы у них всё вышло, кубок России как-никак! Так что, болеть ему приходилось за обоих. "Ладно, — подумал он, — пусть уж кружит, раз так сложилось."
Когда он вернулся в зал полуфиналы уже оттанцевали, их выступление он пропустил и теперь не знал, прошли ли они дальше. Оставалось только ждать, чем же всё закончится, или без него уже закончилось, терпеть и ждать выхода финальных пар на сцену...
Наконец заиграла музыка, и на сцену вышли финалисты. Да, это была именно она, на этот раз Венька в том не сомневался. Дурацкая витая башня на голове сменилась неожиданно белым развевающимися хвостом: не узнать её казалось просто невозможным. В тёмно-красном, почти бордовом, с немного странным, косым внахлёст подолом и откровенным вырезом на груди роскошном платье, на голове поверх хвоста огромный ярко-красный бант, сверкающие под софитами рубиновым огнём туфли на длиннющих тонких каблуках — в этом вызывающем наряде она напоминала испанскую прицессу.
Четыре великолепных пары встали друг напротив друга, призывно застучали кастаньеты, зло и жёстко зазвенели струны, и у Веньки возникло вдруг странное какое-то ощущение: ему показалось на секунду будто сидит он не в мягком кресле в центре Петербурга, а где-то в самом сердце Андалузии гарцует под жарким солнцем на молодой горячей кобылице. В дуэт гитары и кастаньет звонким быстрым переливом ворвалась ещё одна гитара — соло, и танцоры, в такт музыке жёстко отбивая каблуками по паркету, пошли навстречу. Танцевали они фламенко.
Нет, фламенко, по телеку, Венька конечно видел, и не раз. И это было здорово, даже на экране телевизора это выглядело круто. Но то, что происходило перед ним сейчас, просто перевернуло его душу. Смотрел он, конечно, исключительно на Светку, только на неё. Это было даже не волшебство, нет, колдовство, это была просто магия. Чёрная, или скорее всё же белая, какая-то огненно-красная, пышушая жаром как из огненного горна магия. Странное это действо разрывало его душу на куски, раскалённым добела металлом спаивало вновь, и тут же снова разрывало. Продолжалось это прекрасное мученье минут пять всего, не больше, но Веньке показалось что длилось это вечность.