Прекрасный белый снег
Шрифт:
А потом, через несколько минут, когда отгремели аплодисменты и Венька хоть чуть-чуть пришёл в себя, на сцену вышел ведущий в расшитом золотом костюме, за ним, как и в начале действа, выпорхнули на паркет все шестнадцать пар, и началась заключительная, самая главная часть вечера — торжественная церемония награждения победителей.
Они заняли второе место в коротком танце, и третье в общем зачёте. И хотя Венька был уверен: последний танец, фламенко, они исполнили уж точно лучше всех, ему не было обидно. Третье место на чемпионате всей страны! Третье место! Когда он, молодым ещё, семнадцатилетним зелёным пацаном, неожиданно для самого
Цветы за спиной теперь можно было и не прятать, никакой необходимости в этом больше не было: наступала самая ответственная на этот раз уже для Веньки часть программы. По боковому проходу он подошёл поближе к сцене и попытался подобраться к рампе, чтобы попасться Светке на глаза, но это оказалось нелегко — всё пространство перед сценой было заполнено людьми. Тогда он встал немного сбоку, прямо у ступенек высокого, обитого красным бархатом крыльца ведущего наверх, к блестящему паркету, и приподнял чуть повыше свои розы, надеясь таким образом выделиться из окружающего безбукетного народа. Минут через пять она его всё-таки заметила, кивнула радостно и помахала рукой: мол, подожди немножко, подойду сейчас...
На сцену мимо Веньки, почти без остановки поднимались какие-то, неизвестно откуда взявшиеся люди: дамы в вечерних платьях, солидные, в дорогих костюмах и при галстуках мужчины, серьёзные бандиты в малиновых, с позолоченными пуговицами, кашемировых, прямо из ЛондОна пиджаках, прибандиченное шакальё с толстенными цепями под расстёнутыми на три пуговицы рубашками, бородатые поэты, художники в свитерах с высоким воротом, какие-то студенты, кого там только не было. Все они обнимали и целовали участниц и победительниц, жали руки участникам, улыбались, снова целовались, сыпали комплиментами, и это, казалось Веньке, будет длиться бесконечно. Он стоял уже целую вечность, а Светка всё не подходила. И когда, устав от ожидания он почти уже решился плюнуть и спуститься вниз на перекур, она вдруг сбежала со ступенек чуть не прямо ему в руки. От неожиданности он даже растерялся и просто протянул ей свой букет, не зная что сказать.
— Поздравляю! Было здорово!
— Спасибо! — счастливо, Венька увидел это ясно, яркие звёзды вдруг полыхнули у неё в глазах, действительно счастливо и светло выдохнула она. — Спасибо! А как ты узнал? Как ты догадался? Надо же, мои любимые! Мои любимые пунцовые розы! Какая красота! Ну скажи, как ты догадался? Ты волшебник? — лепетала она почти без остановки. — Признайся, ты волшебник? Говори немедленно, иначе я обижусь...
Казалось, она была само счастье, такая юная, радостная и прекрасная. Такая прекрасная, юная и счастливая...
— Да нет! Какой же я волшебник? — он просто потерялся под её напором, даже и не знал толком, что ответить. — Это ты! Ты волшебница! Настоящая сказочная фея!
— Ну ты скажешь! Фея... До феи мне ещё расти и расти, — уже спокойнее ответила она.
Глядя друг на друга они помолчали с полминунуты улыбаясь, и Веньке вдруг подумалось, что ей уже пора...
— Ты как, — посмотрел он с надеждой на неё, — тебя ждать? До дому, чемодан...
— Слушай, ты прости, — немного грустно ("Или показалось?", думал потом Венька), и как-то грустно и всё ещё довольно возбужденно улыбнулась она ему в ответ, — понимаешь, у нас сейчас мероприятие... Небольшое... Маленький банкет... Только для участников... Понимаешь? Для своих... Не обижайся... Ладно?
А он и не обижался. Он никогда на неё не обижался. Ну разве можно обижаться на ангелов...?
— Ладно, — только и сказал он Светке. — Понимаю. Никаких обид. Только... А как же чемодан? Я же сам его сломал...
— Да ладно, — повеселела она опять, — забудь ты об этом чемодане. Не проблема. Меня подвезут, я же рядом здесь.
Да, он помнил, она здесь рядом. Почти напротив зоопарка, на машине минут десять. Подвезут... "Конечно, — грустно думал Венька, — как же! Такую подвезут. Кто хочешь подвезёт. Только свистни, очередь выстроится..."
— Ну я побежала? — она вопрошающе подняла свои, слегка только подкрашенные, соломенные брови: — Телефон оставь, я позвоню.
Венька порылся в карманах, нашёл клочок бумаги, глянул на неё:
— А ручка... У меня ручки нет...
— Сейчас, сейчас принесу, — она сунула ему букет, вспорхнула опять на сцену, подошла к судейскому столу. Там что-то коротко спросила, вернулась снова к Веньке и протянула ему золочёный Паркер:
— На, пиши!
Он быстро начирикал свой номер на бумажке, внизу крупно написал: Вениамин.
— Держи, не потеряй!
— Да ладно, я ничего не теряю, — улыбнулась она снова, — Ничего и никогда! — и спрятала Венькину бумажку где-то в складках своего платья. — Ну всё, пока! — и с этими словами звонко чмокнула его в подставленную щёку. — Побежала! Позвоню!
И тут же, схватив в охапку розы она развернулась и действительно, просто убежала. "Взяла, — грустно подумал Венька, — и ускакала. Молодая кобылица..."
Глядя в растерянности ей вслед он простоял ещё с минуту, вышел из зала, подошёл к свернувшемуся уже буфету.
— Мне бы коньячку, — вопросительно посмотрел он на собиравшую уже в большую телегу остатки бутербродов, рюмки и бутылки продавщицу, — рюмочку...
— Ну вы, молодой человек даёте, — возмутилась та. — Вы бы к утру ещё пришли! Вас тут ждали! Ну говорите! Вам какого?
— Да мне уже без разницы, — ответил он как-то равнодушно. — Любого давайте, подешевле. И лучше две...
Одним махом, даже не поморщившись он выпил обе рюмки, спустился в туалет в подвальном этаже, и долго ещё, с остервенением оттирал перед зеркалом ярко-красную помаду со щеки... "И правда, — думал он, — это было просто чудо... Куда уж тут чудесней... Чудес на свете не бывает..."
Почти уже за полночь он зашёл в ночную лавку недалеко от дома и на оставшиеся деньги взял две бутылки дагестанского, явно палёного коньяка. Одну распечатал прямо во дворе, тут же, не отрываясь, из горлышка выпил половину. Потом, без всяких мыслей, сидел долго в садике у дома на скамейке и допивал остатки. И наконец допив, поднялся на восьмой этаж, в свою квартиру — позвонить Серёге, другу детства из пятиэтажки по соседству.
Полночи в Серёгином дворе они пили коньяк и играли на гитаре, два раза ходили за добавкой, он рассказывал Серому, какие, оказывается, встречаются бессердечные женщины на свете, Серёга соглашался, они снова пили, он хриплым голосом выл что-то тоскливое перебирая струны, так продолжалось почти до самого рассвета, и продолжалось бы наверное ещё дня два, не меньше, но кто-то из жильцов измученных концертом вызвал милицию, и их забрали...