Прекрасный белый снег
Шрифт:
Отчего-то, он и сам не понял, отчего, может, из-за серой этой гадости за окном, а может душ подействовал так странно, но Венику вспомнилось вдруг море.
Он помнил этот запах, солоновато-горький, его ни с чем не перепутаешь, лёгкую дымку над водой, мелко подрагивающую под утренним, нежарким ещё солнцем зеленовато-голубую, до самого горизонта гладь, жёлтую выжженую траву на высоком берегу, орла, одиноко паряжего где-то в поднебесьи. Отчётливо врезался в его память тот высокий берег, кривые тропинки к узенькому, каменистому, человек на десять пляжу, огромные, пахнущие рыбой и немного тиной раковины: они не покупали их в сувенирной лавке, насобирали у берега штук по десять каждый, пьянящий нежно и крепко, терпко-сладкий как долгожданный поцелуй Чёрный полковник из погреба хозяйки, и любовь... Жаркую как полуденное солнце Светкину нежность и любовь...
На море Венька не бывал давным-давно, с юности, почти что с детства, толком и забыл уже что это такое, а в Крыму и вообще ни разу не был. Получилось всё тогда совсем случайно и абсолютно неожиданно даже для него. Не говоря уже о Светке...
Ни в какой Крым он тогда не собирался, вообще ни о чём таком не думал, а занимался с утра до вечера делами: готовился к очередной поездке: мотался по магазинам оптики в поисках фирменных очков. К тому времени он уже больше года как челночил: регулярно, почти без передыху гонял в Поляшку — торговал на местных рынках завоёванными с боями в Гостинке, ДЛТ, и прочих универсальных магазинах Ленинграда качественными и совсем не дорогими по польским меркам отечественными товарами.
Как и у многих многих, да в общем, у большинства мелких коммерсантов-челноков, промышлявших в те годы нелёгким этим бизнесом, началась вся эта историю у Веньки в общем-то случайно. Довольно долго, почти целый год он торговал всевозможным хозяйственным добром — домашним инструментом, постельным бельём из Белоруссии, детским игрушками и прочими житейскими мелочами. Скоро однако, продавать на польских рынках пробойники, молотки, плоскогубцы Вене слегка поднадоело, денег особых этот странный бизнес не приносил, а геморроя было много. К тому же, как-то случайно, совершенно неожиданно Венька наткнулся на интересную, денежную как оказалось тему — импортные оправы, скорее даже и не оправы, готовые очки в фирменных оправах.
Дело было в самом начале лета, помнится ещё, солнце ярко так светило, глаза устали, Венька снял свои, в ГДР-овской, типа позолоченной оправе, недорогие но вполне приличные, большими каплями очки, в то время такие были ещё в моде, протёр стёкла мягкой тряпочкой и положил на стол, просто чтобы глаза немного отдохнули. Минут через пятнадцать пробегавший мимо дядька, поляк лет сорока, ткнул пальцами в его очки:
— Иле? /Сколько?/
— Это мои. Это не продаётся, — растерялся немного Венька.
— Длятшего втеды полОжил? (Для чего тогда положил?) ПолОжил — спшедавай! (Положил — продавай!) Сто пеньчдещёнт дам! — поляк был явно недоволен туповатым русским.
— Но это же мои, — оправдывался Венька. — Я же без них не вижу... Сам ношу... — и в подтвержение напялил очки на нос.
Тот достал лопатник:
— Добже. Сто шестьдещёнт. ДАвай! Спшедай!
Постепенно вокруг начала собираться небольшая толпа сочувствующих и зрителей. Какая-то, очень прилично одетая дама в возрасте, предложила Вене двести. Ситуация из анекдотичной постепенно превращалась в абсурдную, в чём-то даже невыносимую. И Венька сдался. "А что, подумал он, десять баксов, дома штук пять таких куплю. Обойдусь пока, товар весь свой вроде почти продал, через пару дней уже и к дому можно..."
И сделка состоялась. С этого собственно, и начался его бизнес на очках, дело быстро пошло в гору, и уже через полгода с небольшим Венька знал всех заведующих магазинами Оптика в Ленинграде и окрестностях. В Поляшке, на городском рынке в Гдыне у него появилось уже и своё, относительно постоянное место, а также прикормленный круг клиентов, купивших когда-то баксов за пятнадцать-двадцать какой-нибудь крутейший французский Essilor, да ещё и с теми же французскими стёклами в придачу. В магазине за углом что-нибудь подобное стоило баксов двести, если не побольше. Благодарные клиенты возвращались, приводили друзей, родственников, знакомых, те приводили других знакомых, и так, потихоньку, помаленьку, дело у Венички пошло. Уже очень скоро в рядах русских челноков он больше не стоял, переместился в более дорогой, в чём-то даже элитный сегмент в поляцкой зоне рынка, где торговали одни поляки, турецким в основном, да эмиратским барахлом.
Со Светкой к тому времени они не виделись почти год, не встречались вообще, даже не созванивались. Только раз, случайно, он столкнулся с ней прямо нос к носу на Конюшенной, тогда ещё улице имени бомбиста-террориста Желябова. Она бежала куда-то опустив голову, прямо ему навстречу по бульвару, похоже очень торопилась, а он тоже спешил, уже опаздывал, должен был успеть забрать заказ в оптике у ДЛТ. Они чуть лбами не столкнулись, как те два барана, в детском стишке: "В этой речке утром рано утонули два барана...". Нет, конечно они не утонули, и даже не расшибли головы друг другу. Она выставила вперёд руки, почти на автомате и успела только произнести немного раздражённо:
— Молодой человек, вы смотрите вообще, куда бежите? — как тут же, осёкшись на полуслове, выставилась удивлённо на него: — Венька! Привет! Ты как здесь оказался?
"Можно подумать, человек не может оказаться в центре Питера, на Невском, — подумал было Венька, но ничего такого, конечно, не сказал. Он и сам немного растерялся.
— Привет! Да я тут... — замялся он как-то, — по делам... Спешу...
Выглядела она, как обычно, на шесть с плюсом, ничего другого от Светки ожидать было невозможно. К началу октября всё ещё здорово загоревшая лицом, с вечным своим, белым развевающимся хвостом и улыбкой чуть не до ушей.
— Как ты? — Она мельком глянула на свои маленькие часики. — Куда пропал? Не звонишь совсем..."
— Да это ты вроде пропала, — промямлил Венька. — У тебя же там... Чего звонить-то?
Что у неё там уточнять они не стали.
— А выглядишь ты отлично! На пятёрку! — улыбнулась она ему. — Бодрячком!
— Ты тоже ничего, как всегда на позитиве! Танцуешь?
— Ну так, — смутилась она, — немного. — Для себя. Ладно, давай свернём тему. Вижу, ты опаздываешь! Звони. Не пропадай... — И она побежала дальше.
А он ещё минут пять стоял растерянно посреди бульвара, достал пачку Винстона, закурил, и долго смотрел в ту сторону куда ускакала его бывшая любовь. "Что же это было? — задавал он себе тупой вопрос. Во даёт! Куда пропал...? Будто ничего не понимает!" Затушил недокуренную сигарету, щёлкнув пальцами бросил окурок в ближайшую урну и пошёл дальше, по своим делам. И они не встречались ещё почти целый год... Целый год... Целый год...
— Эй, братан, просыпайся! Гляди, так целый год проспишь! — услышал Венька голос сверху, — ты что, поспать сюда приехал? Обедать будешь?