Прекрасный белый снег
Шрифт:
Они посидели ещё немного, выпили за отъезд и за удачу, наконец Вадим сказал что мосты скоро разведут и им пора, и даже не допив коньяк они уехали. А Венька почистил зубы, налил себе остатки, и закурил. "Что же это было, — думал он. — Зачем она, на самом деле приезжала? Да ещё и с этим отбывающим Вадимом? Что всё это значило?" Но ответа он не находил. Светка в очередной раз поставила его в тупик.
Одним глотком он вылил в рот коньк, затянулся напоследок, в сортире утопил окурки, открыл окно пошире и отправился в постель. Заснуть, однако, Венька так и не успел. Вздыхая и кряхтя крутился он с боку на бок с полчаса, сон всё не приходил, мысли о Светке не давали ему покоя, он встал, прошлёпал босиком на кухню, закурил. И тут вдруг из прихожей снова, нагло и призывно, загудел на всю квартиру домофон. "Ну теперь уж точно, Серый, — подумал Венька. — Ладно, всё равно не спится." Прошёл в прихожую, снял трубку:
— Серёга, заходи.
И нехотя поплёлся одеваться.
Через пару минут раздался наконец звонок, он отодвинул задвижку, толкнул дверь наружу, и со словами:
— Заходи уже, — потопал было в кухню. Прошла почти минута, никто так и не вошёл. Из-за приоткрытой двери только слышался какой-то громкий шёпот. "Да что сегодня за день такой, — подумал Венька. Кого там опять черти носят?"
— Ну заходи ты, раз припёрся, — распахивая дверь раздражённо буркнул Венька, и тут же остолбенел от неожиданности. У порога, всё с той же дурацкой растерянной улыбочкой стояла Светка, а за её спиной, у лифта, всё с той же бутылкой коньяка переминался с ноги на ногу Вадим.
— Понимаешь, — тихонько, словно пробуя слова на вес, произнесла она, — мосты... На мосты уже не успеваем... Такси поймали, а водитель говорит: нет, не успеем, придётся ждать, пока сведут. Вот я и подумала, может ты не против... Ты же не будешь возражать?
А он и не думал возражать. Ну разве можно возражать ангелам...?
— Слушай, зайди-ка на секунду, — сказал он только ей. — Вадим, будь добр, подожди немножко. Нам тут со Светиком кое-что прояснить бы не мешало.
— Светка, — громко, почти в голос прошептал он ей за дверью, — ты чего? Совсем с дуба рухнула? Ты как себе это представляешь?
— Да нормально, — так же громко зашептала она ему в ответ. — Нормально представляю. Вы с Вадиком ляжете на диване, а я в кресле. У тебя же кресло раскладное, я ведь помню.
Они смотрели друг на друга и словно не понимали, о чём вообще говорят сейчас. И в то же время, оба всё отлично понимали.
"Ну ладно, — подумал Венька. Помнит она... Ладно. Не на улице же им, действительно, всю ночь топтаться..."
— О кей! — сказал он ей уже громко, на всю квартиру. — Заходите. Будем спать как братья. Может, заодно и породнимся...
И они ещё целый час или полтора пили их коньяк, и Венька чувствовал уже что не на шутку захмелел, и расчехлил-таки свой Эпифон, и что-то пел осипшим от коньяка и сигарет печальным голосом, и разложил на ночь Светке кресло, достал матрас, подушку, её любимую длинную футболку, и наконец накрыл свою несчастную любовь байковым тёплым одеялом. А сам же, со словами: "Ну теперь-то мы уж точно, почти как братья будем", улёгся с Вадимом на кровать и тут же провалился в тёмную и бездонную, спасительную яму сна.
Всю ночь Веньке снилась его Светка, они снова были вместе, и она улыбалась ему счастливо, и нежно целовала, и он тоже был счастлив как телёнок, и целовал её глаза и губы и говорил только: "Мои любимые глазки... Дай я поцелую свои любименькие глазки..."
А утром они пили чай, по очереди отмокали под горячим душем, и стены в ванной комнате покрылись жарким потом, а после, когда он открыл дверь чтобы выветрить немного сырость, заплакали вдруг крупными прозрачными слезами...
А когда уже и стены отплакали своё, и слёзы высохли, она со словами "Спасибо, Венька" поцеловала его на прощанье и они уехали...
Глава шестая
Недели две ещё после того странного визита Венька ломал голову: а что же это было? Зачем на самом деле Светка приезжала? Зачем притащила этого Вадима? Ответа он не находил, но тем не менее, ему стало немного легче. "Может просто, захотелось вдруг увидеться, — временами думал он. — А Вадим? Зачем тогда она Вадима этого приволокла?" И тогда ему казалось, что Вадик подвернулся ей случайно, а приехала она с ним вместе просто оттого, что не хотела оставаться с ним наедине. Боялась очередного выяснения отношений. Такая версия ему казалась достаточно правдоподобной, вполне его устраивала и Веньке очень хотелось в неё верить. И как-то постепенно, он сам себя в этом почти и убедил. Так ему и правда было легче. Звонить ей, однако, Венька как и прежде не решался, разговоров со Светкой по душам он с некоторых пор побаивался отчего-то, и каково же было его удивление когда она позвонила ему сама...
Начиналось лето, июнь стоял на удивление тёплый, она предложила погулять, где-то на природе, может даже на лодке покататься. И он, конечно, сразу согласился. Уже через неделю он собирался в лагерь со своими пацанами, и ему очень захотелось увидеть её снова, до отъезда.
Она перезвонила на следующее утро, было воскресенье, выходной, день обещал быть солнечным и ясным, они совсем недолго потрепались ни о чём, и Светка предложила съездить в Озерки, действительно взять лодку.
— Ну ты же умеешь плавать? — шутила она в трубку, — ведь ты меня спасёшь, если будет буря?
— Да какие у нас тут бури, — вяло поддержал шутку Веня, — спасу, спасу, не переживай.
И через пару часов всего он ждал Светку в Озерках, на выходе, сразу у дверей, чтобы не пропустить случайно.
Именно эта, ничем казалось бы не примечательная встреча впоследствии запомнится Веничке надолго, возможно даже навсегда. Такое уж, вероятно, свойство нашей памяти: промелькнувшие когда-то радостной и немного горькой чередой счастливые наши встречи и свидания, не то что забываются, сливаются со временем в яркую цветную киноленту, трагикомедию полную любви, объятий, горячих поцелуев и пламенных признаний в верности на три, как минимум, ближайшие недели. Мелькают калейдоскопом обещания: душа моя, люблю, люблю... Двери этого дома для тебя всегда открыты... Буду ждать и верить...
Заканчивается же всё, однако, как и положено по жанру, беззвучными горькими слезами во вполне предсказуемом финале. И память наша это отсекает, не хочет оставлять сей тяжкий груз. А незначительные, не очень важные события запоминаются надолго отчего-то. Столь изощрённым способом наш бедный мозг как может защищает дающее ему кровь сердце, отсеивает ненужную ему теперь, неудобную и даже опасную в чём-то информацию. Как нам бывает трудно, зачастую просто невозможно вернуться к полной любви и боли и тоски переписке с близким когда-то человеком, а выкинуть или удалить её мы не в состоянии, так и наш мозг хранит эту комедию абсурда где-то в потаённом сундучке, показывать же её нам целиком он больше не желает...