Прекрасный белый снег
Шрифт:
На столе, помимо не такого уж и большого количества закусок, "Ну мы же здессь не поккушать собралиссь, а на производственное соввещанние", — шутил Костас, аккуратными рядками выстроились рюмки, бутылки и маленькие, гранёными стопками стаканчики. Пили сливовицу — местную сливовую водку и местное же, великолепное, чёрное, липкое почти как дёготь пиво, под него Костас заготовил небольшие глиняные кружки.
Уже довольно скоро, и часа не прошло, внезапно выяснилось: русский с литовцем — братья навек, и через стол, по литовскому обычаю, пошла всего одна, средних размеров рюмка водки. Каждый выпивающий обязан был произнести тост за следующего и налить ему. Тот в свою очередь, говорил речь уже за идущего
Совсем уже глубокой ночью, когда наступило время возвращаться в суровую реальность, один из этих мужественных литовских патриотов рассек случайно бровь пытаясь сесть в машину — промахнулся мимо двери. Сечка оказалась небольшой, но крови было много, и Веньке, как относительно трезвому и самому молодому, пришлось оказывать первую помощь парню: склеивать хотя бы до утра разъехавшуся бровь. И вот таким, немного странным образом, он оказался неожиданно почти своим для этих литовских, с темпераментом русской деревенской алкашни начальников баз, гостиниц и директоров близлежащих винных магазинов.
Чувствовал себя, после недавней встречи со своей любимой Веня гораздо лучше: в нём опять проснулись какие-то смутные надежды, вновь появился смысл жизни, и он больше не терзал себя бесконечными, не имеющими ответов вопросами к Господу и к Светке. По утрам, вместе с пацанами он нарезал километров пять вокруг стадиона по прорезиненной дорожке, раз по тридцать подтягивался на турнике, потом они купались в маленькой холодной речке неподалёку от путяги, днём он проводил с ними тренировку в зале, а после обеда они либо снова шли на речку, либо в большом автобусе ехали на чистейшее голубое озеро, километрах в тридцати от лагеря. Сильно нагружать своих мальчишек Веньке не хотелось, пусть думал он, покупаются лучше, да позагорают. Дома, в зале наработаться успеют.
А где-то через недельку, когда лагерный быт вроде бы совсем уже наладился, он позвонил и Светке, вечером, ночью уже почти, из маленькой тренерской где был телефон, пользоваться которым Костас разрешил ему сразу и безоговорочно. "Да звони, дорогой, звони сколько угодно", — сказал он Веньке. После того ночного происшествия, с разбитой бровью, Венька, похоже, пользовался особым расположением у "шефа", как его за глаза называли все вокруг.
Сначала она долго и радостно щебетала что-то незначительное в трубку, потом всё выспрашивала, что да как, да где будет жить, услышав же что здесь вполне приличная гостиница, сказала: решено. Через недельку прилечу, дня на три, с подругой. Если, конечно, он не будет возражать...
А как он мог ей возражать? Как он вообще мог ей хоть в чём-то возражать. "Ну хорошо, — только и сказал ей Венька, — с подругой так с подругой. Приезжайте...", — хотя в душе, возможно, надеялся и на нечто большее. "Ну ладно, хоть не с другом, — размышлял в задумчивости он. А то, притащит, не дай Бог, какого-нибудь Вадика очередного... Позору потом не оберёшься..."
Ещё ей пару раз он ей звонил, из той же тренерской, ночами, она всё размышляла, не могла решиться что ли, и наконец, в один прекрасный день сказала: "Ну всё, Венька, пляши! Билеты взяли, послезавтра прилетаем. Дня на три. Гостиницу нам забронируй, если можешь. — С минуту помолчала, будто задумалась о чём-то, потом вздохнула и добавила: — Встретишь?"
И у Веньки снова, радостно как-то и тревожно заныло вдруг, защемило где-то слева, под соском, будто там вновь ожила та самая колючка, тот маленький сухой репейничек, который почти год назад она подсадила ему под сердце.
— Конечно встречу, — дрогнувшим голосом ответил он и вдруг почувствовал: из левого глаза поползла внезапно до боли знакомая слезинка. — Конечно встречу. Номер рейса скажи, я запишу...
На следующий день он сбегал в местную гостиницу, на всякий случай забронировал два номера и попросил у старшего два выходных, один как и положено, по сроку, и ещё один вне очереди, на следующий день.
Администраторша в гостинице, женщина лет пятидесяти, рассказала как добраться до аэропорта, на автобусе он доехал до Паланги, там пересел в другой и через полчаса был в аэропорту. Покупать цветы Венька не решился, это показалось ему лишним: "Ну во-первых, — думал он, — не брать же два букета, это будет явный перебор, ладно Светка, но подруга-то здесь при чём? Девушки могут неправильно понять. А принести один, тоже вроде неудобно. Да и в автобусе потом, с сумками, с цветами..."
Так что, встречал девчёнок Венька налегке, да и у них на этот раз чемоданов никаких, слава Богу не имелось. Светкину, совсем небольшую сумку не принимая возражений он молча перевесил на своё плечо, а Ира, её подруга, Светкиных примерно лет, стройная, явно крашеная симпатичная брюнетка, свой рюкзачок снимать не захотела.
— Ну привет, Венька, привет. Ещё раз привет! — уже на остановке улыбнулась ему Светка, будто бы они и не успели, как старые, давно потерявшиеся и оттого подзабывшие как это делают близкие друг другу люди, похлопывая друг друга по спине неловко обняться и наскоро поцеловаться уголками пересохших губ всего пять минут назад.
— Ну привет, — вытаскивая из кармана пачку сигарет ответил Венька. — Как долетели? Покурим пока, в сторонке? Автобуса, — он шагнул с тротуара на асфальт дороги и приложив руку козырьком посмотрел в золотистую солнечную даль пустынного шоссе, — да нет, не видно. Народу немного вроде. Сядем как-нибудь. Пошли...
Они отошли от остановки, опустили свои сумки и рюкзаки на тротуар.
— Нормально долетели. Тут и лететь-то, час с копейками, — немного щурясь на ярком солнце улыбнулась Светка. — Нормально в общем. Долетели... Знакомьтесь: это Ира. Ирка, а это Веник. Вы понравитесь друг другу, я точно знаю...
— Ира, — протянула руку Веньке Светкина подружка. — Просто Ира. А Светлана много рассказывала о вас. Очень много интересного...
— Ну так уж прямо и интересного, — протянул ей руку Венька. — Можно просто Веня. — Знаю я нашу Светку... Такого бывает, наплетёт... Светик у нас девушка с фантазией... Правда, Светик, — он взглянул вопросительно на Светку. — Да, кстати, предлагаю сразу перейти на "ты". Вы как, Ира, не против будете? Не возражаешь? Ира была не против... Ира совсем не возражала...
Они доехали до автовокзала, купили билеты на отходящий вечером автобус в Плунге и часа три ещё бродили по утопающей в зелени Паланге. Пили какой-то ликёр, и кофе на террасе рядом с морем, ели ореховое, с горьким литовским шоколадом мороженое и снова пили кофе и крохотными рюмками опять ликёр. С моря дул лёгкий солёный ветерок, немного поскрипывая раскачивались сосны на песчаном берегу, и было здорово что ничего не надо больше выяснять, и торопиться тоже вроде некуда. И одурев немного от ликёра и от морского, вперемешку с запахом сосны балтийским воздухом, уже под вечер они сели в свой автобус, и он повёз их в маленький, больше похожий на село литовский городок с чуть-чуть смешным и не очень удобно произносимым названием Плунге. Там, в небольшой гостинице, он так предусмотрительно забронировал два номера, на всякий случай.