Распятие души украинца. Книга первая. Дети войны.

Козинский Анатолий Владимирович

— А куда вы так поспешаете, дай вам бог здоровья и здоровья вашим деткам!?

— Куда, куда — на базар! — следовал ответ, в принципе, никуда не спешившего, украинца.

— Кому и за что там, вы собираетесь выложить кровные червонцы?

— Какие червонцы? Так десяток рублей, — следовал ответ.

— Десяток рублей… это уже кое-какие деньги! Предлагаю вам купить бочку — дубовую под солёные огурчики или липовую — под моченые яблочки, а так же помидорчики. Смотрите: товар одно загляденье, пальчики оближешь!

— Не

нужно? Ладно, пусть будет по-вашему! Почти задаром отдаю ложки: липовые с резьбой. А вот черпак. Да таким инструментом кушать борщ, даже без мяса, одно удовольствие!

— Эй, Исак! — вызывал Соломон своего соседа, — тут покупатель хочет кое-чего у тебя посмотреть.

— Здравствуй, Петро, как поживает твоя красавица Мария и девочки? Их у тебя уже четверо, если не ошибаюсь, — принимал эстафету Исак. — А как же мальчик?

— Не останавливаемся! Сделали пятую попытку, — ответил уверенный в своих силах Пётр.

— Помогай вам бог! Видел твою Марьюшку. Живот у неё большой — мальчик, не сомневайся: будет мальчик! — Исак раскидывал перед Петром радугу цветных, ещё пахнущих фабричным красителем, ситцев. — Смотри: девочкам на летние платьица и сарафанчики в самый раз. Отдам не дорого, почти задаром, — умело рекламировал он свой товар.

В итоге Пётр, накупив всякой всячины, позабыв, за чем конкретно выходил на рынок, в благодушном настроении единства души и тела, возвращался домой. Довольными оставались все: торговцы — удачным гешефтом, Мария — трезвым, заботливым мужем, девочки примеряли на себе цветные ситцы и радовались больше всех.

Это всё было, было так недавно, буквально, ещё вчера. В печальную действительность людям не хотелось верить и понять, что прошлого не вернуть. Как им жить в новых условиях они не знали, но вся их суть спонтанно упиралась и противилась признать новые немецкие порядки.

Главные события, происходящие в городке, так или иначе, были связаны с центральной дорогой — шоссе. По нему перемещались войска, по нему ушли в небытиё евреи, по нему сотнями начали конвоировать пленных бойцов Красной Армии. Обычно охрана конвоя состояла из полицаев. Окрестные жители выходили к дороге и чем могли пленных подкармливали. Некоторые из них среди пленных узнавали своих мужей и родственников.

За определённую мзду их можно было выкупить. Тут уж, как повезёт: бывали случаи, когда конвоиры — западники по наиболее настырным женщинам открывали стрельбу.

Понимая, что всё время взаперти детей не удержать, родители всё же категорически запрещали им выходить на дорогу.

Артур сидел на крылечке дома и тихо беседовал со своим верным другом — собакой Мудриком. Поодаль старшая сестра Вита с соседскими девочками увлечённо прыгала по нарисованным мелом на земле квадратикам. Они играли в классики, и до её младшего брата им никакого дела не было.

— Остались мы с тобой, Мудрик, одни. Ни тётки Сары,

ни Изи больше нет. Куда их увели полицаи, никто мне объяснить не хочет. Недавно Вита сказала, что немцы их убили. Как это убили? За что? Ведь они были такими добрыми людьми. Давай пойдём через огород и позовём: может быть, Изя уже вернулся, — закончил свой монолог наивный маленький человечек. Что делать: война заставила его думать о проблемах, которые решить взрослым людям было не под силу.

По тропинке, между подсолнухов и вьющихся стеблей фасоли, Артур выбрался к подворью Изиного дома.

— Изя! Изя! — призывно позвал он. Никто ему не ответил, тишина…

— И-зя! И-зя! — ещё громче закричал он.

— Тише! Ты, крикун! Расстреляли полицаи твоего Изю. Нет его среди живых людей, — ответил Фёдор Бузина, выныривая из-за угла дома.

Фёдор пацаном был шустрым. Ему было лет 12–13. «Подлёток», то ли «Подлеток» — так называли его взрослые.

— Гав! Гав! Гав! — заорал на него собака.

Да уйми ты своего Мудрика! Услышат полицаи — пристрелят и собаку, и нас. Звери они, хуже собак. Видишь, я вот раздобыл велосипед. Покататься, небось, хочешь? Знаешь, сколько тут в еврейских домах всякого добра осталось? — Фёдор развёл широко руки, — полно.

— Так это добро чужое и брать его нельзя! — усомнился Артур.

— Фи, чужое! Полицаи всё приберут, столько его и видели! Ты лучше помалкивай. А я уж тебя покатаю, не сомневайся, — Федор перетащил велосипед на тропинку и огородами направился к своему дому.

— Айда к речке, — перепрыгнув последний квадратик «классиков», предложила бойкая Галя. — Жарко, водичка там прохладная.

— А Артур? — обеспокоилась Вита.

— Так тут совсем близко — вниз метров пятьдесят. Пусть идёт с нами, — разрешила проблему Таня.

Весёлой стайкой, подхватив своего брата за руку, Вита с девочками начала спускаться к реке.

— Эй, и я с вами, — заявил Фёдор, к тому времени успевший спрятать велосипед. Тёплая чистая вода струилась между камней, под которыми сидели усатые раки. Фёдор закатал штаны, с десяток их выловил и выбросил на берег, прямо на девочек. Они повизгивали и палочками пытались собрать, щёлкающих клешнями раков, в одну кучу.

Тем временем выше на мосту, буквально в тридцати метрах от них собралась толпа людей.

— Что там происходит? — заинтересовался Фёдор и полез вверх прямо на мост. За ним последовали и любопытные девочки. Артур, предоставленный сам себе, сложил расползающихся раков в небольшую лужицу. Девочки не возвращались.

Что там такого интересного может быть? — подумал он и начал карабкаться на мост. Никто на него внимания не обращал. Между ног толпы, собравшихся людей, он пролез на другую сторону моста.

— Вон там, видите, всплыло тело человека.

— Это тот еврей, который прыгнул с моста в воду.