Рассказ о брате (сборник)
Шрифт:
— Сигареты нет, — сказала она.
— Купить на ваши деньги?
— Да нет, потерплю. Ну а вообще как дела?
— С романом? Подождите еще месяца три, и я вам дам более точный ответ.
— Но ведь рассказ в «Этюде» написан очень профессионально.
— Однако между такой вещицей и романом огромная разница. Прежде всего в объеме. Да и когда начинаешь писать, поначалу вообще не ясно, роман ли это. То есть непонятно, удастся ли растянуть то, что хочешь выразить, до романа. С рассказом все ясно за одну — две ночи. А на роман нужен по крайней мере год. Так что главное — перенести поскорее все на бумагу, убедиться в наличии романа. То есть убедить самого себя. Вам не скучно?
— Нет, нет, совсем не скучно.
— Ну и если нет опыта создавать характеры в рамках романа, их трудно обдумать заранее. Так что начитаешь понимать своих же героев в процессе самой писанины. К концу книги знаешь о них больше, чем знал в начале, приходится возвращаться назад, пересматривать написанное.
— Значит, вначале вы не очень-то ясно представляете себе сюжет?
— Ой, пожалуйста, не говорите этого слова. Я его ненавижу. Сюжеты у меня паршивые.
— Ну тогда содержание.
— Ладно, пускай будет содержание. Так вот, все, что происходит с человеком, зависит, хотя бы частично, от того, какой он человек. Каждый может попасть под машину и остаться калекой. Но важно, как человек выходит из этой ситуации, а вот это уже зависит от характера, личности.
— То есть характеры определяют содержание книги, а не наоборот?
— Вот именно. Как представить себе сюжет, если не представляешь себе людей?
— И все-таки я вас не совсем понимаю. С вашей точки зрения, из моей жизни получился бы очень плохой роман, потому что она полна событий, над которыми я совершенно не властна.
— Но интересно, как вы реагировали на них, что вы делали после того, как происходило то или иное событие.
— В одном случае у меня не было выбора. Я была ребенком и поступала так, как мне было сказано.
— То есть не было свободы действий? Ну а ваше отношение, оценка? Я бы сказал, если речь идет о каком-то важном событии, то и само оно, и последующие, навязанные вам поступки частично определили вашу личность. Но только частично. Всегда есть свобода выбора. Возможность противиться влиянию событий. Хотя бы немного.
Маргарет молча кивнула. Он чувствовал, что говорит слишком много, но ему казалось, она ничего не имеет против.
— Ну, например, — говорил он, — представим себе, что мы персонажи в романе. То, что мы сидим здесь, чистая случайность, и случайно прежде всего то, что мы поселились в одном доме. Тут в общем обсуждать нечего. То есть невозможно полностью исключить элемент случайности. По чистой случайности у двух братьев могут быть характеры, при которых конфликт неизбежен. Точно так же директорский совет может по случайности состоять из людей, которые совершенно по — разному смотрят на вещи. Нас-то интересует именно этот конфликт. Вот отсюда уже можно плясать. Итак, куда же мы движемся дальше?
— Вы писатель, вам и карты в руки.
— Ну что ж, давайте посмотрим. Итак, если мы — главные герои, основные события должны произойти после нашей встречи. Но вот почему мы оказались здесь — это тоже, наверное, важный вопрос, потому что ответ на него поможет понять, что мы за люди. То, что мы оба оказались в этом городе, может, и случайность, но ведь у каждого из нас были свои причины. Итак, начнем с меня. Я работал бухгалтером на шахте. Но я хотел стать писателем. Жизнь в поселке с родителями сковывала меня. Мне нужно было то особое чувство одиночества, которое испытываешь в чужом городе, нужна была свобода распоряжаться собой, как я сам того хочу. В один прекрасный день я собираю вещи — и оказываюсь в этом городе. Но у вас с этими местами более тесная связь, раз вы родились здесь. Почему вернулись вы?
— Это долгая история.
Уилф улыбнулся в ответ:
— Ну вот видите.
— Вы меня убедили. Публика осталась довольна.
Он слегка поклонился. Допил пиво, положил монетки на стол.
— Ну что, господин казначей, пойдем по второму кругу?
— Да, пожалуйста.
Он подозвал официанта и повторил заказ.
— Я заметил, вы ловко ушли от ответа, и мой длинный заход оказался ни к чему, — сказал он Маргарет.
— Но разве вы говорили только для того, чтоб заставить меня разговориться?
— Нет, но есть какая-то неудовлетворенность, раз вы не подхватили тему.
— Уж простите.
В бар, смеясь и болтая, вошли трое молодых людей, хорошо и небрежно одетых. Уилф заметил, что Маргарет обратила на них внимание. Один из них повернулся, увидел Маргарет, поднял брови и помахал ей рукой — в ответ она слегка кивнула головой и улыбнулась.
— Это ваши приятели?
— Нет. Тот, кому я кивнула, Стивен Холлис. У него отец — владелец фирмы, где я работаю.
— Не сам падишах, а наследник престола.
— Вот именно.
Уилф смотрел на тройку: они взяли стаканы с виски, сели за столик неподалеку. Ему показалось, что этот парень неравнодушен к Маргарет, и он с некоторым удовольствием отметил про себя, что сам уже сидит в ее обществе.
— Вы его хорошо знаете?
— Мистера Стивена? Говорила с ним три — четыре раза. Мне с ним общаться почти не приходится.
— А называете его мистером!
— Все так называют. Из него будет директор фирмы.
— Знаете, это напоминает анекдот: американский промышленник вызывает к себе в контору служащего и говорит: «Послушай, парень, ты начал с простого рабочего, через три месяца стал старшим рабочим, через шесть — заведующим секцией, еще через три — управляющим производством, а потом и вице — президентом. За всю историю концерна никто еще не делал такой карьеры. Сейчас есть свободное место в совете директоров. Мы хотим предоставить его тебе. Что ты на это скажешь?» — «Спасибо, папа».
— По вас сразу не скажешь, что вы во власти предрассудков.
— Я считаю, вообще невозможно выйти из плена первых двадцати лет жизни.
— Или даже девяти.
— Первых девяти лет? Эти годы вы провели здесь?
Она кивнула.
— Однако вся моя последующая жизнь очень отличается от той, что была до девяти лет.
Уилф ждал, что она продолжит. Маргарет молчала. Тогда он сказал:
— Ясно.
Все было допито. Паб еще не закрывался, но деньги вышли. Они встали из-за столика. Холлис оторвался от разговора с дружками и помахал рукой Маргарет. Она шла впереди Уилфа. Глядя на ее ноги, он подумал, что вполне может понять Холлиса.