Ринг за колючей проволокой
Шрифт:
Бакланов встал и, стараясь быть немногословным, сообщил предложение:
– Из лагеря уйдет одна из четырех бригад подпольной армии. В эвакуации она должна продолжать действовать. Командиры рот, взводов и отделений должны быть со своими людьми в колонне, в вагонах и автомобилях. В каждой группе должны находиться подпольщики. Вместе с той бригадой из лагеря уходят члены центра Симаков, Бакланов и Левшенков. Они эвакуируются вместе с военнопленными своих бараков. Каждый из них имеет крепкие связи с подпольными боевыми организациями, и перестраивать всю работу сейчас нет ни времени, ни возможности. Они должны возглавить
Против этого предложения никто не возражал.
– Вопрос решен, – заключил Симаков. – Теперь, Степан, ознакомь с положением в нашем арсенале.
– Мы имеем в своем распоряжении один ручной пулемет, восемьдесят семь собранных по частям немецких винтовок, около десяти тысяч патронов, девяносто восемь проверенных мною пистолетов, сто пятьдесят две самодельные гранаты системы наших товарищей Лысенко-Сироткина, более двух десятков бутылок с самовоспламеняющейся жидкостью и пятьдесят ножниц для резки колючей проволоки, – доложил Степан Бакланов. – Я считаю, что уходящие из лагеря должны взять с собой пятнадцать пистолетов и двадцать-тридцать ножей. Кроме того, нужны карты и компасы. Остальное оружие остается в лагере. Где хранится оружие, знает Николай Кюнг. После заседания он может его принять.
Все члены центра единодушно согласились с предложением Бакланова.
– Перед бригадой, уходящей из Бухенвальда, стоит задача: при первом удобном случае разоружить охрану и начать активные действия на территории Германии или Чехословакии, – сказал командир подпольной армии Иван Иванович Смирнов. – Если же бригаде не удастся выступить одновременно, надо организовать побеги мелкими группами. Эти группы будут пробиваться на восток, навстречу частям Советской Армии.
Слово взял Михаил Левшенков, возглавлявший отдел агитации и пропаганды подпольного центра.
– Друзья, нам предстоит расстаться, – в его голоса чувствовалось волнение. – Как сложится наша судьба, сказать трудно. Но мы останемся до конца верными солдатами Родины. Мы дружно работали. На счету нашей организации много славных дел. Надо, чтобы о них узнали люди, когда фашизм будет окончательно разбит. У нас есть ряд документов, отчеты о деятельности организации, листовки, прокламации, доклады и другие материалы. Все это мы оставляем вместе с оружием в Бухенвальде. Ответственность за сохранение документов предлагаю возложить на отдел безопасности.
Кюнг утвердительно кивнул головой.
– А теперь, друзья, давайте попрощаемся, – Симаков встал и крепко обнял Ивана Ивановича.
Семьсот бойцов подпольной армии и две тысячи измученных евреев вывели из Бухенвальда.
Посадка в вагоны произошла так, как и предполагали подпольщики. Эсэсовцы торопились, и в вагоны загоняли без проверки, без списка, просто по счету. В спешке охранники даже забыли сделать обыск при выходе из лагеря. Оружие, карты, компасы были благополучно доставлены в эшелон. Командиры тайных подразделений были вместе со своими бойцами. Кажется, все идет благополучно. А что их ожидает в пути?
Эшелон ушел. В опустевших бараках разместили заключенных из Малого лагеря, которые жили под открытым небом.
Комендант был доволен первым успехом. Он опасался, что русские окажут сопротивление
«Надо, не теряя времени, продолжать действовать, – думал полковник. – Успех приносят быстрота и натиск!»
Он вспомнил о предложении Густа и вызвал адъютанта:
– Передайте по радио, но только не в виде приказа. Нет! Просто сообщите так: положение в лагере серьезное, и, чтобы избежать больших недоразумений и кровопролития, я, комендант Бухенвальда, хочу посоветоваться с лидерами политических партий. Прошу их собраться к двенадцати часам у главных ворот, где мы встретимся и договоримся. Ясно?
Адъютант, молоденький лейтенант, досрочно произведенный в офицеры, щелкнул каблуками:
– Будет исполнено, герр полковник!
– Это еще не все, – продолжал штандартенфюрер. – Передайте в отдел службы безопасности и гестапо, чтобы их парни были наготове и ждали моего прихода. Как только я появлюсь в воротах, они должны броситься на собравшихся главарей и схватить их!
– Будет исполнено, герр полковник!
Комендант открыл кожаную папку и, взяв исписанный лист, протянул его лейтенанту.
– А этот список передайте Шуберту. На всякий случай. Если политические главари не придут, пусть вызовет каждого персонально.
К двенадцати часам эсэсовцы были наготове. Но к главным воротам никто не пришел. Тогда лагерфюрер Шуберт приказал сорока шести политзаключенным явиться в канцелярию. Он пытался убедить заключенных в том, что их вызывают не на расправу, а для «спасения и защиты от русских».
Ему никто не поверил.
Тогда Шуберт, изрыгая ругательства, велел старостам бараков, в которых проживают вызванные сорок шесть узников, прибыть для объяснения.
Лагерь ответил молчанием. Старосты бараков не явились.
Вызов сорока шести политзаключенных – лидеров различных политических партий и группировок – встревожил интернациональный центр. Социал-демократы и другие умеренные активисты примолкли. Угроза гибели подошла к ним вплотную. И те лидеры, которые еще вчера обвиняли Симакова в «поспешности» и «авантюризме», сегодня задумались. На свои национальные подпольные организации они надеяться не могут: сплоченности у них нет, военная подготовка отсутствует, люди в основном интеллигентные, привыкшие вести словесные бои. А фашисты оказались чересчур жестокими, стремятся уничтожить всех. Деваться лидерам некуда. Интернациональный центр спешно приглашает на свое заседание подполковника Смирнова: «Мы все узники фашизма и должны действовать сообща. Залог победы – в нашем единстве. Все национальные организации поддержат русских в любом деле, в любой момент!»
Сорок шесть политических лидеров были разбиты на группы и спрятаны в русских бараках. В сорок втором разместили восемь человек: троих немцев, австрийца, англичанина, грека, голландца и польского еврея. Их тут же переодели в тряпье и, как могли, изменили внешний вид. Около умывальной комнаты подпольщики отодрали доски и открыли небольшой подпол. В нем, тесно прижимаясь друг к другу, укрылись лидеры. Доски установили на место, а сверху навалили тела умерших.
Вечером в барак пришел Николай Кюнг. Он собрал в умывальной комнате Андрея, Мищенко и других активистов и сказал: