Ржавые листья
Шрифт:
Гюрята Рогович невольно подобрался на приплясывающем горячем жеребце, оглядел своих хмурых воев, что уже оправляли оружие и справу, и сорванным голосом крикнул:
— Ну, пошли!
Земля дрогнула от слитного топота четырёх с половиной сотен конских копыт.
Сшиблись тяжело и мощно. В ушах ещё стоял грохот копыт и свист стрел, а кони, приученные к боям, уже прянули вперёд, в самую гущу боя, неся на спинах своих окольчуженных всадников.
Сшиблись, ударили.
Ударили в копья, в мечи, кто-то даже умудрился в этой тесноте выстрелить из лука, сверкали ломаные проблески мечей, кто-то с хриплым рёвом, отринув щит, обеими руками
В глаза Волчьему Хвосту на миг бросился Самовит — варяг дрался спокойно и размеренно, скупо раздавая мечом удары. Его левая руки вроде бы недвижно держала щит, но почто-то поспевала отбить любой удар, целящийся в дружинного старшого.
Где-то, в отдалении, орудуя двумя мечами, бесновался Варяжко. Вокруг него вмиг возникла пустота — бывший первый меч Руси не то что задеть себя не давал — он просто никого не подпускал близко.
Волчий Хвост выдал свой любимый боевой клич — вой волчьего вожака, вклинился в середину Свенельдичей, разбросал четверых, как боевой корабль — волну, и встретился лицом к лицу с самим знаменитым воеводой. Старый урманин вздел меч навстречь ему, и два клинка скрестились.
Когда-то давно Волчий Хвост даже жаждал этой схватки. Свенельд был тогда его соперником, мало не врагом. Но ему, сотнику Военегу Волчьему Хвосту, старейший воевода киевского великого стола был тогда не по зубам. Ему, Волчьему Хвосту было тогда лет двадцать пять, а Свенельду уже и тогда — не меньше пяти десятков. Никто из русских витязей на памяти Военега Горяича не знал Свенельда молодым, урманин всегда был для них седым матёрым воякой. И назвище-то его значило — Старый Свей, Swen жld. Позже, после грецких войн и гибели Святослава Игорича, когда Волчий Хвост и сам стал воеводой, такая жажда отпала. Иных соперников и не стало — Добрыня уехал с Владимиром, Искусеви погиб, Слуда Ярополк поставил в Чернигов, Рубача — в Переяславль, Блуд… ну тут дело особое. А ныне вот, как в насмешку, Доля (или — Недоля?) столкнула их впрямую. Отбросив недомолвки и увёртки. Только меч!
Проведя несколько ударов, Волчий Хвост вдруг усомнился в победе. Ну да, он моложе и быстрее, хоть и не настолько, как Варяжко. Но Свенельд — искуснее, а в силе и выносливости не уступит степному волку Военегу.
Они долго кружили бы опричь друг друга, от души полосуя воздух клинками, брызгая при ударах искрами, но коловерть боя быстро растащила их в разные стороны.
Свенельдичи проигрывали. Их кони устали и не получили должного разгона для встречного удара, их застигли врасплох, они даже не успели развернуться в лаву. Да и не умели эти новики, вчера от сохи, нападать в конном строю, как и большая часть славянских воев. И даже многие кмети, что живут войной, на коне чаще всего просто приезжали к месту боя, а в наступ шли пеше. А вот у Волчьего Хвоста все были навычны биться верхом, даже варяг Самовит, хотя у варягов, слышно, даже князья пеше в бой ходят. Но тяжко приходилось и Военежичам…
Из гущи боя вырвался весь окровавленный Самовит. Варяг бешено пластал воздух клинком и скалил зубы, становясь в какой-то мере похожим на своего дальнего предка — волка.
На правом крыле Варяжко со своими людьми отбил уже третий наступ Военежичей.
И Свенельд ещё мог победить…
Ещё раз проревел рог, на сей раз из леса за спиной Свенельдичей. Раздвинулись ветки, стальная щетина копий высунулась из густого переплетения кустов,
Удар Гюряты Роговича смял и сбил последнее сопротивление Свенельдичей. Всё рухнуло. Войско Свенельда распалось на отдельные кучки, нестройной лавиной откатываясь к дальней опушке, сжимаемое ратями Волчьего Хвоста и Гюряты Роговича. Над Ирпенем уже реял прапор Владимира с соколом.
Скоро всё было кончено. Но Свенельд и Варяжко скрылись в лесу с двумя десятками воев, и Волчий Хвост бросился вдогон.
Ночь свалилась на лес, закрыв его широкими полами чёрного плаща. Огромные мрачные тени подступали из тёмного ельника к самому краю светлого круга — пляшущий яркий огонь на смолистых ветках отгонял лесную нечисть прочь.
Свенельд устало опустился на ворох лапника и со стоном вытянул ноги. Варяжко молча сидел с другой стороны костра и отрешённо смотрел в огонь, отламывая от сухой ветки куски и равнодушно бросая их в пламя.
— Круто он нас, — мрачно сказал Свенельд. Варяжко кивнул, не отрывая взгляда от огня:
— Кто бы мог подумать. Сволок какой! — последнее явно относилось к Волчьему Хвосту.
Подумать ничего подобного и впрямь никто не мог, особо после того, что Жар рассказал им про сотворённое Волчьим Хвостом в Ирпене. И ведь всё то было правдой — все убитые были убиты взаболь. А Жар ныне небось уже ворон кормит.
Вновь упало молчание, прерываемой изредка вздохами воеводы да треском ветки в руках гридня.
Весь остаток дня они уходили от погони, петляя лесными тропами. Но Волчий Хвост не зря прозывался своим назвищем и слыл потомком оборотня — его вело поистине волчье чутьё. Рассыпав по лесу десятками своих воев и Гюрятичей, он наседал и не давал оторваться.
И к вечеру, когда солнце уже почти ушло за окоём, а из окрестных оврагов тонкими струйками потёк туман, а в у леса сгустились синие сумерки, передовой дозор Свенельда наткнулся на Гюрятичей.
Вот и всё. Их окружили.
Волчий Хвост переиграл его. Его, Свенельда, старейшего и опытнейшего русского воеводу. Его, что служил Киеву ещё во времена князя Ингвара, водил полки на козар и греков, в Булгарию и Мазандеран, ходил на Пересечен и Искоростень и дрался с печенегами. И вот ныне этот прославленный воевода спасается с двумя десятками воев.
Дозоров Свенельд выставлять не стал, и Варяжко молча согласился с ним — оба понимали, что обречены. И потому, когда на опушке треснула под ногой ветка, все от неожиданности вздрогнули и схватились за оружие.
— Не спеши стрелять, — услышали они от опушки донельзя знакомый голос, и Свенельд, отпустив рукоять меча, уткнулся лбом в колени — ему вдруг стало невыносимо больно и стыдно.
Варяжко же, напротив, подхватился с места, хищно поводя клинком:
— Ого, кто к нам пожаловал, — зловеще процедил он. — Славный витязь без чести и совести.
Волчий Хвост шагнул в круг света. Варяжко хищно двинулся было навстречь, но следом за Военегом Горяичем из темноты вынырнул Самовит, за спиной которого стояли ещё двое кметей. Варяжко замер на миг, потом плюнул Волчьему Хвосту под ноги и сел спиной к огню — не видеть киевского воеводу.