С любовью, верой и отвагой
Шрифт:
Василий, узрев вдали всадника в тёмно-синем уланском сюртуке, не сдержался и от радости захлопал в ладоши:
— Едет, едет! Так и знал, что сестрица непременно здесь будет!
Помещик Быстроглазое удивился. Подъезжала к ним не дама, а отставной уланский офицер, да ещё и с Георгиевской ленточкой, продетой в петельку на третьей пуговице сверху. Василий, поймав его изумлённый взгляд, смутился.
— Простите, сударь, тут ошибка вышла. После я объясню... А сейчас позвольте представить штабс-ротмистра Литовского уланского полка Александра Андреевича Александрова!
— Честь имею... — Надежда приложила
— Коляска господина Быстроглазова не выдержала нашенских ухабов, — ответил Дуров-младший.
— Кто ж вам виноват, ваше благородие, что доселе вы не изыскали в бюджете денег на ремонт тракта. — Надежда объехала вокруг коляски, осматривая повреждение. — Ладно, поеду за мастеровыми. Но это — самая малая неприятность из тех, что ожидают вас здесь, Василий Андреевич...
Вечером в доме Дуровых на Большой Покровской ужин проходил весело. Василий привёз сёстрам Надежде и Клеопатре, молодой своей мачехе Евгении Степановне и сводной сестре Лизе, которая от рождения была глухонемой, много разных подарков и сувениров с Кавказа. Он рассказывал о тамошней жизни и обычаях, о новых знакомствах, приобретённых в отпуске. Главным героем его повествования был Александр Сергеевич Пушкин. С ним Василий так подружился, что в Москву с Кавказа они поехали вместе, в одной коляске, принадлежавшей Пушкину.
Едва её брат произнёс это имя, как Надежда остановила его:
— О каком Пушкине ты говоришь? О нашем великом поэте?
— Конечно!
— Не может такого быть! — воскликнула она. — Неужели ты познакомился с самим Александром Пушкиным?!
— А вот, сестрица, и познакомился, — заважничал Василий. — Жили мы с ним у офицеров Нижегородского драгунского полка, с утра до вечера играли в карты. Господин Пушкин — картёжник рьяный, а также — большой любитель забавных историй. Дорогою я рассказывал ему о вас...
— Совсем ты очумел на этих минеральных водах, Василий. Распоряжаешься чужой тайной.
— Полноте, любезная Надежда Андреевна! — Василий махнул рукой. — Уж не такая это сугубая тайна теперь. Все знают, что царь Александр разрешил одной женщине служить в армии. Не знают лишь в России, что эта женщина — вы...
— По-твоему, об этом надо рассказывать первому встречному-поперечному? — возразила она.
— Разве Пушкин — первый встречный? Тем более он сказал мне, что ваши записки можно издать, он бы взялся за это.
— Ты и о записках ему проболтался?!
— Но почему было и не сказать, сестрица? Произведения ваши кажутся мне весьма увлекательными. Авось и публике они понравятся...
Совсем рассердившись, Надежда отодвинула тарелку и встала из-за стола. Такой невероятной выходки от любимого брата она никак не ожидала. Уж он-то знал, что она до сих пор очень серьёзно относится к своему договору с Александром Благословенным, хотя венценосный покровитель умер и помнить о тех клятвах и обещаниях вроде бы и необязательно. Чем привлёк к себе, чем соблазнил её брата знаменитый сочинитель стихов, поэм и повестей, если Василий, забыв обо всём на свете, поведал ему их семейные тайны?..
— Вот что, друг мой, — она прошлась по комнате, засунув руки в карманы панталон, — я очень недовольна твоим поступком. Я не желаю издавать свои произведения. Их достоинства, на мой взгляд, ничтожны.
— Помилуйте, сестрица! Ну чем я виноват? — перебил её Василий. — Поэт наш ручался мне за успех сего дела и уверял, что вы таким образом заработаете кучу денег...
2. СЛИШКОМ ДОЛГИЕ ПРОВОДЫ
Какими странными свойствами наделила
меня природа! Всё, что только налагает
законы моей воле, предписывает границы
моей свободе, как бы ни было прекрасно
само по себе, теряет в глазах моих всю
привлекательность...
Сарапульский городничий Василий Дуров просрочил отпуск больше чем на две недели. За время его отсутствия в городе побывал губернатор. Он нашёл много упущений по полицейской части и вызвал для отчёта уездного судью Шмакова. Добрейший Кузьма Иванович испугался, толком ответить ничего не смог и всё свалил на Василия. Вернувшись домой, Дуров тотчас рапортом сообщил в Вятку, что приступил к исполнению своих обязанностей. К этой бумаге он присовокупил, как и в прошлый раз, медицинское свидетельство о болезни, подписанное городским лекарем Вишневским. Доктор, взяв грех на душу, определил у Василия простуду, слабость корпуса и всех членов.
Сделал это Вишневский по доброй воле. Он давно стал другом дома Дуровых. Привечать его начал ещё старик Дуров, рассчитывая так отвлечь Надежду от её воинственных занятий. Теперь врач лечил вдову Евгению Степановну от ревматизма и среднюю дочь Клеопатру от мигрени. С Василием Дуровым по субботам он играл в карты, ас отставным штабс-ротмистром Александровым иногда ездил на прогулки в лес, заведя собственную верховую лошадь.
Лекарь Вишневский так и не женился. Вернувшись зимой 1821 года из Петербурга на постоянное жительство в Сарапул, Надежда нашла его прежним: обходительным кавалером, весёлым собеседником, лучшим в округе врачевателем. Вызванный к ней по поводу обострения болей в контуженой ноге, он вёл себя сдержанно, но сразу дал понять, что готов повторить своё предложение руки и сердца. Надежда обещала подумать.
По весне, когда установилась хорошая погода, они вместе собрались на первую верховую прогулку в лес и уехали вёрст на десять вверх по Каме, любуясь её разливом. В роще, шумевшей над рекой, привязали лошадей, расстелили коврик, достали домашнюю снедь. Звонко пела вода. В кронах деревьев рассыпал трели соловей. Небо было огромным, прозрачным, ясным.
Вишневский начал свою любовную атаку как бы шутя, но с ловкостью опытного ловеласа. Надежда сперва поддалась на его хитрости, её занимала эта игра. Но лишь до определённого предела. А потом она оттолкнула его, вскочила на ноги и бросилась прочь. Та сцена из холодной, неуютной зимы 1813-го, когда он, пользуясь своим удивительным искусством, околдовал её и чуть не овладел ею, встала у неё перед глазами. Она будто бы вновь ощутила всей кожей жар сокровенных его прикосновений. Гнев, смешанный с ужасом, поднялся в душе как буря, и она ничего не могла с собой поделать.