Самозванка (дореволюционная орфография)
Шрифт:
– Да чего-нибудь, все равно… Ну, дай намъ бульону по чашк, котлетки какія-нибудь… Чего-нибудь сладкаго потомъ… Ты что любишь, Вася?
– Все равно, – отвтила двушка. – Я пить хочу… Чаю, если можно…
– Конечно, конечно… Чаю, Павелъ!…
Половой ушелъ.
– Такъ вотъ, вы кто… вотъ на какую тайну я напалъ въ дом Ольги Осиповны! – заговорилъ Салатинъ, подходя къ Вр, которая стояла у окна, и взялъ ее за об руки. – Вижу и глазамъ своимъ не врю!…
Вра опустила глаза, не отнимая рукъ.
– Вы ничего не подозрвали? – тихо спросила она.
– Ничего ршительно!… Я немного удивлялся
По корридору послышались шаги.
– Потомъ, когда онъ уйдетъ! – проговорила Вра, отойдя отъ окна и разглядывая висвшую надъ диваномъ картину.
Человкъ принесъ чай.
– Мы чайку пока попьемъ, Павелъ! – обратился къ нему Салатинъ. – Я позову тебя, когда будетъ пора давать завтракъ.
– Слушаю-съ.
Когда половой ушелъ, Вра сла на диванъ рядомъ съ Салатинымъ и разсказала ему всю свою исторію до кражи денегъ у бабушки включительно.
Салатинъ слушалъ съ напряженнымъ вниманіемъ, наклонившись къ двушк и взявъ ее за руку; до чаю и не дотронулись. Только Вра сдлала нсколько глотковъ изъ налитаго стакана.
– Это ужасно! – воскликнулъ Салатинъ, когда Вра замолчала, вся блдная отъ волненія, со слезами на глазахъ. – Ваша мать жестокая женщина!…
– Она, вдь, хотла сдлать меня богатою!… – замтила Вра. – Она для меня старалась…
– Э, полноте!… Но не будемъ говорить объ этомъ… Надо теперь обдумать планъ нашихъ дйствій…
– Я погибла, если мама узнаетъ про то, что случилось…
– He бойтесь… Повторяю вамъ, что вы вн всякой опасности… Я все устрою, все сдлаю…
Салатинъ выпилъ залпомъ остывшій стаканъ чаю, закурилъ папиросу и принялся ходить по кабинету большими шагами.
– Я васъ не пущу пока въ домъ Ольги Осиповны! – сказалъ онъ, снова садясь съ Врою.
– Да?…
– Да… Такъ будетъ лучше… Я помщу васъ пока къ одной знакомой старушк, гд вамъ будетъ отлично, а самъ буду длать, что нужно…
– Но какъ-же бабушка, мама?…
– Матери вашей я скажу всю правду…
– Боже мой!…
– Да не бойтесь-же, дорогая, милая Вра!… Увряю васъ, что для васъ нтъ никакой опасности… Бабушк я скажу вотъ что: мы похали кататься, лошадь испугалась, понесла, вы выпрыгнули изъ пролетки и повредили ногу. Опасности никакой, – просто вывихъ, но вы въ лчебниц у моего знакомаго доктора и вамъ нуженъ покой, къ вамъ никого не пускаютъ… Вотъ и все…
– А Наст что вы скажете?
Салатинъ нахмурился.
– Этой барышн придется сказать правду… Какъ опротивла мн теперь!… Бръ!…
– Ей такъ хочется жить, – попробовала защитить Вра.
– He заступайтесь!… Жить каждому хочется; но у кого есть душа, у кого сердце, тотъ не будетъ идти къ своей цли, давя и губя другихъ… Она злая и вредная двченка!… О, я ей намылю голову, я нагоню на нее холоду!…
– А она… она не будетъ мн мстить?… He погубитъ меня?…
– Она подожметъ хвостъ, какъ наблудившая собака, которой показали хлыстъ!… Разв она не участница этой преступной зати?… Разв она не заставляла васъ брать
– А я брала… я крала у бабушки!… – Вра закрыла лицо руками.
– Перестаньте, дорогая!… Вдь, васъ угрозами, муками заставляли длать это и вы грошикомъ не попользовавшись изъ этихъ денегъ… Нтъ, вы не виноваты, виноваты другія, безсердечныя, корыстолюбивыя!…
Вра съ мольбою во взгляд обратилась къ Салатину и взяла его за руку.
– Моя мама… мама не отвтитъ за это? – спросила она. – Она не попадетъ подъ судъ?…
– Нтъ… Надо замять это дло, оно будетъ на вки тайною отъ всхъ… Ho будемъ завтракать, a то подумаютъ, что мы длаемъ тутъ фальшивыя монеты… За завтракомъ я сообщу вамъ мои дальнйшія планы…
Салатинъ позвонилъ.
– Завтракъ намъ! – приказалъ онъ вошедшему половому. – Вася, ты пьешь кокое-нибудь вино?
– Нтъ.
– Ну, стаканчикъ краснаго выпьешь со мною, – это ничего… Подавай, Павелъ… Водки дай, икры, еще чего-нибудь соленаго, – я проголодался и очень хочу сть…
За завтракомъ условились, что надо длать.
Они сейчасъ подутъ на извозчик въ Сокольники. По дорог Салатинъ купитъ полный ассортиментъ дамскаго костюма у Мюръ и Мерилиза [11] . Погулявъ въ Сокольникахъ, они пообдаютъ тамъ-же и, когда станетъ темно, Вра въ укромномъ мстечк, – ихъ тамъ много въ тнистой рощ, а особенно осенью, – Вра переоднется тамъ, а свой мужской костюмъ положитъ въ картонъ и Салатинъ повезетъ ее къ знакомой старушк.
[11] «Мюр и Мерилиз» – российский торговый дом (1857-1922). Также называли его флагманский торговый центр в Москве на Петровке. Основали фирму «Мюр и Мерилиз» шотландцы Арчибальд Мерилиз и Эндрю Мюр. Они поселились в России в первой половине XIX века и в 80-х годах из Петербурга переехали в Москву.
Что онъ скажетъ старушк этой?…
– Да что-нибудь!… Пусть старушка думаетъ, что ей угодно, если она не повритъ, что это двушка, которой надо дать пріютъ, защиту, которую надо на нкоторое время укрыть…
Чтобы мать и бабушка не безпокоились пока, Салатинъ пошлетъ имъ сейчасъ записку, въ которой скажетъ, что повезъ „Васю“ катать, Москву показывать, угощать обдомъ.
Бабушка будетъ очень рада, ну, а Анна Игнатьевна встревожится, напугается… такъ, вдь, это ничего – это будетъ какъ-бы подготовленiемъ къ тому, что она узнаетъ сегодня-же…
Лихачъ отъ Тстова домчалъ Салатина и Вру до Сокольниковъ.
– Я бы подождалъ васъ, сударь, – сказалъ онъ высаживая сдоковъ у павильона.
– Нтъ, милый, не надо, – мы, вроятно, ночуемъ тутъ у знакомыхъ…
Они подутъ, но уже не мальчика повезетъ отсюда Салатинъ, а двушку!…
Въ картон, который несъ Салатинъ, былъ полный ассортиментъ дамскаго туалета, совершенно полный…
Салатинъ, длая покупку у Мюра, такъ и сказалъ хорошенькой изящной продавщиц:
– Надо одть одну двушку, которую выписываютъ изъ клиники, съ ногъ до головы; у нея нтъ ршительно ничего. Вамъ, конечно, извстно все, что нужно; вотъ вы и соберите, а ростъ и фигура двушки врод вашихъ, чуть-чуть по худощаве она…