Шизофрения
Шрифт:
Дверь кабинета неожиданно распахнулась. На пороге с торжествующим видом стоял Зам с файловой папкой в руке и бутылкой виски под мышкой.
— Penis coronat opus! — провозгласил он и, подойдя к столу, гордо положил перед начальником файловую папку с несколькими листками бумаги.
— Что-что? — переспросила изумленная Александра, когда-то старательно изучавшая латынь в институте.
— «Конец — делу венец»! — перевел довольный Зам, пряча хитрую улыбку.
— Не penis, а finis! — рассмеявшись, поправила Александра.
— Вот и я говорю: «конец… отчету», — благодушно согласился Зам, опускаясь на диван и сразу принимаясь откупоривать бутылку.
— Отчет что ли принес? — поинтересовался Иван Фомич и осторожно, словно боясь подвоха, вынул листы из папки. — Так на завтра же договорились.
— Смог сегодня! — самодовольно заявил Зам. — Досрочно. Потому что завтра точно не смогу, — он деловито принялся наполнять стаканы.
— Я пить не буду, — решительно помотала головой Александра.
— Так у меня ж день рождения, — радостно сообщил досрочно отчитавшийся.
— У кого? — изумленный Иван Фомич принялся торопливо перелистывать еженедельник.
— У меня, — Зам деловито посмотрел на часы, — через пятнадцать минут. Я появлюсь на свет в очередной раз. К всеобщей радости окружающих, — грустно сообщил он, явно копируя ослика Иа-Иа из мульфильма. — Совсем ничего не пьешь? — протянул Александре наполненный на треть стакан. — Держи. Надо выпить. За меня. Один глоток.
— Поздравляю, — растерянно проговорила Александра, бросив вопросительный взгляд на Ивана Фомича.
— И я, как руководитель коллектива от имени всего коллектива поздравляю! — шеф без препирательств опустошил стакан и откинулся на спинку кресла.
— Анекдот! Рассказываю! — хитро прищурился Зам, поигрывая ямочками на щеках. — Француженка в Москве, в ресторане. Обращается к официанту. Как, говорит, мне домой добраться? Он отвечает — в метро. Выйдете, букву «М» увидите, это значит метро. Она, бедолага, вышла из зала, смотрит — две двери — «Эм» и «Жо». Открывает дверь с надписью… тьфу, блин, пролил! — рука Зама дрогнула в момент очередного наполнения стаканов. — Открывает, значит, с надписью «Эм». А там — мужик, грузин у писсуара…
Александра демонстративно закрыла уши ладонями.
— Пойду я, Иван Фомич. Не терплю пошлых анекдотов.
— Сидите-сидите! — Иван Фомич подскочил в кресле. — Ну, что это такое?! — округлив глаза, выразительно взглянул на Зама. — Потом доскажешь!
Александра все же решительно поднялась с места.
— Я, Александра, вас провожу! — Иван Фомич поспешно обогнул стол.
— Да что вы? Что там провожать-то? Два шага. Спасибо, — она направилась к двери.
— Нет. Провожу. Вот мы воду вам купили питьевую, — указал на упаковку в углу комнаты. Не тащить же шесть бутылок такой хрупкой женщине, как вы. А еще — отчет на просмотр, — подхватил папку со стола.
— А че, и я могу проводить! — весело дернулся Зам.
— Сиди уж! — отмахнулся Иван Фомич. — Ты дорогу к ней вообще забудь, — глянул выразительно. — Без меня. С вами тут греха не оберешься.
Зам развел руками и сделал вид, что изучает надпись на бутылке.
— Рад я очень, что вы к нам приехали, — сказал Иван Фомич, когда они вошли в лифт. — Знаете, как глоток свежего воздуха.
Александра удивленно посмотрела на провожатого, прижимавшего к груди упаковку с водой.
— Вы просто богиня какая-то, — смущенно продолжил Иван Фомич. — Богиня Изида! Ну, или какое-то ее воплощение, — уточнил он. — Вам, Александра, служить хочется, оберегать, поклоняться. Вы такая…
Двери лифта открылись.
— А мне ваша жена очень понравилась, — прервала его Александра, пытаясь перевести разговор, — сильная и цельная.
— А, жена… — махнуть рукой Ивану Фомичу помешала упаковка с водой. — Мы с ней давно практически чужие. Стирает, готовит, за мной ухаживает. Ну, она мне, конечно — соратник. По духу мы с ней близки. Если б не была, как я, патриотом, ушел бы. Это — да… Я что говорю… — бросил растерянный взгляд на Александру, переминаясь с ноги на ногу. — Вот … угораздило… на старости лет… Такие вот дела! — опустив голову, пробормотал он и поставил упаковку воды около двери.
Александра растерялась.
— Спасибо, Иван Фомич, что проводили, — сделала вид, что не поняла смысл его сбивчивого признания и вставила ключ в замочную скважину.
— Спокойной ночи! — обреченно произнес тот и, не дожидаясь, пока она откроет дверь, засеменил к лифтовому холлу.
Александра вошла в комнату и решительно выдернула из розетки провод местного телефона…
Утром, когда Соловьев спустился завтракать, у стойки портье к нему обратился невысокий мужчина с пышными усами.
— Мсье англичанин? — спросил он, бросив взгляд на костюм Владимир а.
— Русский, — Соловьев приветливо улыбнулся. — Но только что из Лондона. А вы по-моему…
— Жак Нурье, — представился незнакомец. — Специалист по арабскому языку. Всегда к вашим услугам.
— Это же просто замечательно! — восторженно воскликнул Соловьев. — Скажите, мсье Жак, что означают слова, которые можно услышать практически на каждом шагу? — достал из кармана блокнотик и начал листать. — «Бакшиш» я уже и сам понял, что вознаграждение. А вот к примеру «халас»?
— «Халас» — означает «конец какого-либо дела», — важно сказал француз.
— А «меши»? — спросил Соловьев.
— «Меши» — это все равно, что согласие на что-либо.
Разговор они продолжили уже за завтраком, в ходе которого выяснилось, что услышанное вчера «марак бе» — это «моряк», а «эмши» означает «уходи» или «проваливай». Соловьев почти ничего не ел. Задавал и задавал вопросы, записывая в блокнотик слова и выражения, которые должны были помочь ему объясняться с местными жителями в предстоящем походе к пирамидам, куда француз посоветовал ему отправиться из гостиницы в фаэтоне до Булака, там — переправиться через Нил по мосту Каср-эль-Нил, ну а дальше — самому подобрать удобное средство передвижения.