Сокровище тамплиеров
Шрифт:
— Никогда раньше не видел у вас этого кинжала!
— Конечно не видел. Я, по понятным причинам, не выставляю его напоказ. Один его вид кажется насмешкой над обетами бедности и нестяжания. Не говоря уж о том, что такое оружие может пробудить алчность в каждом, кому попадётся на глаза. Но не советую тебе ценить своё оружие только за его стоимость, ибо, по моему разумению, важнее всего не это. Некогда сей клинок принадлежал молодому человеку по имени Аруф, доводившемуся братом жене аль-Фаруха, у которого я был пленником. Аруф умер в пустыне подле Хаттина, и я снял кинжал с его мёртвого тела. Позже, когда мы встретились с аль-Фарухом, он узнал оружие родича и, взяв меня в плен, забрал кинжал себе. Однако потом мы стали друзьями, и, когда он вернул мне свободу, он вернул и кинжал — в память о времени, проведённом вместе. С тех пор я храню это оружие как воспоминание о нежданной, но крепкой дружбе. Итак, давай будем оба хранить свои кинжалы подальше от взглядов алчных завистников.
ГЛАВА 10
Вернувшись к своим обязанностям, кузены не виделись несколько дней. Они понимали — такое положение дел, скорее всего, сохранится до тех пор, пока не соберутся вместе все разрозненные части христианских сил. Увы, никто не мог сказать, сколько времени на это уйдёт.
Оба короля, Ричард и Филипп, слегли с леонардией — так в армии называли цингу. У Ричарда клочьями вылезали волосы, шатались и выпадали зубы. Филипп выглядел да и чувствовал себя гораздо лучше. Наверное, поэтому он, не обращая внимания на недуг, внезапно предпринял отчаянную попытку положить конец изматывающей осаде и захватить Акру своими силами, без чьей-либо поддержки, что было вовсе на него не похоже. Основная часть английского флота, которым более не командовал де Сабле, оставалась заперта в гавани Тира: суда не могли выйти в море из-за свирепых штормов. И вместе с ними из Тира не могла выбраться почти половина войск Ричарда, прибывших из Нормандии.
Воспользовавшись болезнью Ричарда, Филипп возжелал присвоить себе всю славу победителя Акры и, пока из Тира не прибыли нормандские подкрепления, упорно и ожесточённо штурмовал главный оплот защитников города — Проклятую башню.
В это время Ричард, хоть и был прикован к постели, обменивался с Саладином посланиями, договариваясь об условиях сдачи Акры — слухи об этом ходили по всей Святой земле.
Однако, как следовало из сообщения Ибрагима (сообщения, которое Алеку передал Сен-Клер), Саладин вёл свою игру и был рад возможности выгадать время благодаря затянувшимся на дни и недели переговорам. Курьеры и гонцы бесконечно разъезжали туда-сюда, но покамест переговоры оставались безрезультатными. По-видимому, султан со дня надень ожидал прибытия флота из Каира и армии, двигавшейся сушей из Багдада. Саладин не сомневался, что одного только флота или одной только армии хватило бы, чтобы отбить у войск Филиппа охоту штурмовать стены Акры.
Алек доставил полученные сведения своему начальнику, мессиру Роберу де Сабле, великому магистру ордена Храма, но тот счёл их несущественными на фоне происходящих великих событий.
Тем вечером кузены впервые за неделю отобедали вместе, после чего уселись на оборонительном валу надо рвом. Глядя на расстилающуюся за рвом безлюдную пустыню, Синклер рассказал Андре о своём визите к де Сабле. Рыцари захватили арбалеты в надежде, что найдут здесь какую-нибудь достойную мишень, но их ждало разочарование: земля, ещё недавно кишевшая сарацинскими всадниками, теперь была пуста и заброшена и целиться было решительно не в кого.
Поражённый словами кузена, Сен-Клер искоса посмотрел на него.
— Де Сабле считает неважным, что на уме у Саладина? Да это безумие!
— Ничего подобного. Сперва мне тоже так показалось, но мессир Робер де Сабле сказал, что они уже получили сведения на сей счёт и разработали соответствующие планы. А ещё он сказал, что сейчас у него на сковороде есть рыба покрупнее.
— Какая же?
— Кипр.
— Что-то я не пойму.
— Это меня не удивляет... Ричард хочет продать Кипр тамплиерам.
— Продать?! Что за бред? Кипр — остров. Как можно продать остров?
— Запросто, если он твой и ты можешь затребовать хорошую цену. А ты должен знать, что Ричард прибрал Кипр к рукам, прогнав с трона идиота Комнина и начав распоряжаться в его так называемой империи. Сперва Ричард заполучил остров, а теперь передумал оставлять его себе. Кипр ему больше не нужен, и он согласен продать его подходящему покупателю, ордену Храма.
— Но почему, во имя здравомыслия, он вообразил, будто тамплиеры проявят хоть малейший интерес к столь безрассудной затее?
Алек Синклер, глядя на своего кузена француза, приподнял брови, округлил глаза и комично поджал губы.
— Возможно, потому, что он знает, как сильно они хотят обзавестись таким владением. Наверное, благодаря своей многолетней дружбе с нынешним великим магистром Ричард знает, как сильно нуждается орден в надёжной, безопасной базе для проведения своих операций. В базе, с одной стороны, достаточно удалённой от христианских земель, чтобы избавиться от вмешательства со стороны королей и пап, с другой же стороны — достаточно близкой к Святой земле, чтобы вести здесь в будущем военные кампании. Может, Ричард пошёл на это ещё и потому, что сундуки с его военной казной опустели, а он знает, что орден рад будет заплатить за эти владения самую высокую цену... Как по-твоему, хватит любого из этих соображений для того, чтобы продать Кипр?
Андре покачал головой в печальном недоумении, словно дивясь тому, что позволил себе удивиться.
— И что, переговоры уже ведутся?
— Они уже закончились. Соглашение достигнуто, сделка заключена, продажа состоялась.
— Понятно. Что ж, пожалуй, в этом есть кое-какой смысл. А можно ли узнать, за какую сумму продан остров?
— Тебе я сказать могу, но, пожалуйста, больше никому ни слова. Договорились?
Андре кивнул.
— За сто тысяч золотых сарацинских византинов. Сорок тысяч сразу и по десять тысяч каждый год в течение шести лет с того момента, как орден установит на острове своё правление.
Андре слегка присвистнул.
— Ричард умеет обделывать дела... Сорок тысяч золотых византинов — это замечательная прибыль за продажу того, что три месяца назад досталось ему даром. И как скоро Храм утвердится на острове?
— Полагаю, довольно скоро. Тамплиеры готовы действовать немедленно. Я получил приказ срочно отплыть на остров, подыскать место для резиденции и доложить о своих успехах де Сабле. Отплытие назначено на послезавтра.
— Господи, так быстро? И откуда вы начнёте поиски? Собираетесь побывать в Фамагусте? Если да, будьте добры, найдите могилу отца и от моего имени позаботьтесь о том, чтобы она содержалась в должном порядке. Вы сделаете это?
— Боже, кузен, ты мог бы и не просить. Конечно сделаю. Даже если дела не приведут меня туда, я специально сделаю крюк и наведаюсь на могилу мессира Андре. Положись на меня. А ты чем собираешься заняться, пока меня не будет?
Андре ухмыльнулся.
— Несением службы, чем же ещё. После того как я вас разыскал, я утратил своё особое положение. Выступая в роли официального заместителя сэра Александра Синклера, я мог ехать, когда и куда мне заблагорассудится. Но теперь, когда выяснилось, что вы живы-здоровы, я снова стал заурядным армейским ворчуном, хотя и рыцарского звания. Ныне, как полноправный рыцарь-тамплиер, я командую отрядом из сорока братьев-сержантов, уроженцев Анжу. Это обязывает меня вставать на молитвы в ночные часы, когда глаз не продрать, и ежедневно патрулировать со своими людьми границы вражеской территории, примыкающей к отвоёванным нами землям с юго-востока. Но скучать мне не приходится, на скуку просто не остаётся времени. Парни Саладина атакуют нас каждый день, стремясь прорваться за ров, поэтому порой стоит огромных усилий их сдержать.