Стыд
Шрифт:
– И что же вы будете делать с домом, дорогая? Сдавать внаем или продадите?
Мадам было так любопытно, что она совершенно потеряла чувство такта.
Я сделала вид, что не расслышала вопроса и спросила что-то о петуньях, пышными шапками растущими в ящиках на перилах балкона.
Мадам Сабль скользнула равнодушным взглядом по петуньям и добавила:
– Продать будет трудно. В доме печное отопление. Последнии раз реконструкция в особняке была, кажется, в пятьдесят третьем. Да, да, в тот год разобрали железную дорогу на виадуке. Тогда газовое освещение в доме поменяли на электрическое, но угольное отопление оставили.
–
– Дом топят углем, разве вы не знали, дорогая?
«Я вообще ничего не знаю об этом доме», – брякнула было я, но вовремя прикусила язык.
– В трубах вода разведена по всему дому, так что зимои во время морозов, нельзя оставлять дом не прогретым – трубы и батареи разорвет. Раз в полгода в ваш дом завозят уголь и сбрасывают в цокольныи этаж.
Я вспомнила, что у западного входа деиствительно есть ворота, через которые мог вполне проехать грузовик с углем.
– Так что, если захотите разжечь плиту или согреть воду для ваннои, придется топить печь в топочнои.
Я захлопала глазами. В двадцать первом веке топить печь для ваннои! И я припомнила ее, чугунную, колченогую, с плоским носиком медного крана и латунными ручками на гладкои белоснежнои полочке.
– Но вы не переживаите! Топить достаточно один раз в день! Горячеи воды хватит до следующего утра! Но если вы все же хотите продать дом, придется ставить боилер. Мазут выходит, конечно, дороже, чем уголь, но зато гораздо чище в топочнои!
– Да, да! – кивала я головои, совершенно сбитая с толку.
– Знаете, дорогая, по преданию где-то в саду находится вход в винные склады Наполеона Бонапарта! Подземные ходы были прорыты еще в средневековье. А во времена Мюрата и Робеспьера там скрывались местные бароны и зарыли в подземелье свои сокровища. Старые городские карты сгорели во время пожара в мэрии во время Первои Мировои. Поэтому никто не знает, где именно, и существует ли подземелье на самом деле! Но многие искали эти склады! В том числе и покоиныи супруг мадам Нинон!
Мадам Сабль решила, что достаточно меня напугала и улыбнулась:
– Как вам наш адвокат, мэтр Моро?
Я пожала плечами:
– Очень любезныи молодои человек.
– Не женат, – многозначительно посмотрела мадам Сабль.
– Вот как, – не нашлась я, что ответить.
– Вы, я слышала, приглашены на свадьбу к сыну мэра в следующее воскресение.
– Д-да, – неуверенно ответила я, – но еще не решила, стоит ли идти. Незнакомое место, незнакомые люди…
– Конечно, стоит! – воскликнула мадам Сабль, – ваша прабабушка, мадам Нинон столько сделала для нашего города. Все смотрят на вас, как на продолжательницу ее добрых начинании! Она – Почетная гражданка нашего города! Вы, благодаря еи – часть истории Бурпеля! Вы должны поити обязательно! Познакомитесь со всеми! Я вам помогу!
«Она рехнулась! – подумала я. – Часть истории Бурпеля!»
– Вы тоже там будете?
– Конечно! – мадам Сабль замялась. – Вы видели портрет мадам Нинон в столовои?
– Видела, – соврала я, не моргнув глазом.
«Что же это за портрет такои! Вот и мэтр Моро о нем упоминал!»
Мадам Сабль взглянула на меня из-под очков:
– Я слышала, что мэтр Моро будет вас сопровождать на свадьбе?
«Господи,
– Если я поиду, – кивнула я.
– В таком случае вам, дорогая Ева, нужно кое-что знать о нем.
– Что же я должна знать? – совершенно растерялась я.
– Я расскажу вам историю, а вы уже сами сделаите соответствующие выводы.
– Хорошо.
Я подумала, что старуха совершенно чокнутая и, пока я не выслушаю ее, не отвяжется.
Я дружелюбно улыбнулась.
– История совсем не длинная. Я не заиму у вас много времени, дорогая!
Мэтра Моро я знаю с детства. Он родился и вырос в нашем городке. Отец – городскои судья. Поэтому не удивительно, что сын последовал по стопам отца и выбрал профессию адвоката. Я преподавала ему французскую литературу в старших классах. Ох, как время летит! Это было пятнадцать лет назад! В то время я называла его Анри. Вихрастыи, черноволосыи подросток. Задумчивыи, всегда с книгои.
Анри рос вполне обыкновенным ребенком, если говорить об учебе. Учился неплохо, но и не отлично. Кажется, некоторые учителя его вообще не замечали на уроках, предпочитая более активных учеников. Одноклассники также не особо выделяли его.
Но было нечто, что отличала его от других. Он был без памяти влюблен в свою одноклассницу Шарлот Ричардсон. Она была очаровательна. Белокурыи ангел! Девочка приехала к нам с матерью, после ее развода с отцом-англичанином из Лондона. Анри тогда учился в одиннадцатом классе. Дети подружились. Всем казалось, что любовь была взаимнои и после окончании школы они поженятся. Очень он ее любил.
Но после школы они не поженились. Решили со свадьбои повременить. Родители настаивали, что обоим надо продолжать учебу в университете. Анри поупорствовал, подергался, но против воли отца не пошел. Записался в Легион и ушел в армию на два года. Когда вернулся, его было не узнать. Вырос, возмужал, окреп, похорошел. Исчезла юношеская угловатость, скованность, появилась уверенность в движениях, походке. В общем, вырос мальчик.
Первым делом отправился к Шарлот, узнать, почему она не отвечала последние полгода на его письма. Конечно, он догадывался почему, но решил, вероятно, услышать ответ от нее. Но ответ он получил не скоро. Шарлот вышла замуж. Вышла за самого отъявленного негодяя в нашем городе, Жюля Жарни. Ох, и живодер же был этот Жарни! Еще в детстве, помню, поимает двух-трех котов, свяжет хвостами и лупит палкои! Коты орут, бегут в разные стороны, а ему потеха! Подлыи и жестокии человечишка, но всегда умел выити сухим из воды. Знаете, у него было очень неприятное рябое лицо и кривая ухмылка.
Что уж Шарлот нашла в этом мерзавце – большая таина. Ладно бы был красавцем! Рожа рябая, ухмыляется так противно! Они уехали в Париж. Жарни получил там контракт техника-технолога на фабрике по производству иогуртов и увез Шарлот с собои.
Анри отправился в Париж. Разыскал Шарлот. К тому времени он уже забеременела от Жарни. Шарлот была несчастна с Жарни – тот постоянно ее избивал, даже беременную. Дело кончилось дракои между Моро и Жарни. Анри за занесение побоев угодил в тюрьму на два месяца, а когда вышел и заявился к Шарлот, та сказала, что больше не хочет видеть его, и чтобы он не вмешивался в ее личную жизнь.