Теща
Шрифт:
Я всю жизнь общался с молодежью, понимал ее проблемы и знал много такого, о чем не принято говорить вслух.
И давно пришел к выводу, что главной составляющей молодой жизни является секс. А относительно его места тоже есть разные мнения.
Вряд ли кто-то станет спорить, что по совокупности индексов благополучия лучшей для жизни страной являются Соединенные Штаты Америки.
Что бы ни говорили оголтелые патриоты, видящие в каждом американском президенте новый символ мирового зла, но Америка не смогла
Думая об этом, я хочу сказать об американской молодежи.
Приличные мальчики и девочки растут в холе и неге, поливают цветы, играют в принцесс и воинов и даже слушаются родителей. Но в определенный момент они оказываются студентами колледжа – по сути, находясь в возрасте наших старшеклассников, вступают во взрослую жизнь. Там все, даже неиногородние, живут вместе в общежитии – которое лучше, чем в России семейный дом – и занимаются тем, что присуще возрасту.
То есть отдаются безудержному сексу.
Устраивают оргии, снимают на видео, выкладывают на соответствующих ресурсах, обмениваются партнерами.
И в этом нет ничего противоестественного, мальчики и девочки насыщают свое либидо, одновременно насыщаются опытом, который потом помогает в спокойной семейной жизни. Ведь только безголовые дуры российского пошиба – какой была, например, моя бесконечно приличная мать – могли всерьез утверждать, что связь до брака безнравственна и будущие супруги должны лечь в свою первую постель непорочными.
Не устаю повторять, что тысячу раз прав был Соломон, говоря о времени каждой вещи под солнцем. Порой мне кажется, что безудержный разврат в молодости является залогом благополучия в зрелости, которая в общем от секса зависит мало.
Хотя мой лучший друг университетских времен, нынешний профессор Юра Идрисов, демонстрирует обратное и меня могут обвинить в противоречии самому себе. Но противоречие – двигатель эволюции.
Негодяй Ленин насытил философию кровью, однако Гегель изрек истину: без диалектики нет развития.
Ведь ни от кого не секрет, что как минимум семь десятых от общего количества всех студентов Оксфорда живет в содомийском грехе обоих знаков. Но по выходе во взрослую жизнь их временный гомосексуализм ничему не мешает.
В преддверии заката дней я полностью понял то, что всегда ощущал подсознательно: главной ценностью бытия является секс.
Он не просто стоит на вершине жизненных приоритетов, он парит в воздухе над этой вершиной.
Если в жизни есть чувственное удовлетворение, то в ней есть все. А если нет, то в ней нет смысла, будь ты хоть римским папой и трижды нобелевским лауреатом.
Сексом, повторю еще раз, надо заниматься с того возраста, когда потребность в нем наиболее сильна – с тех самых четырнадцати, если не с тринадцати лет.
И продолжать так и в такой форме, в какой и пока хочется.
Что естественно, то позитивно, но черные века христианства зомбировали людей химерами.
У нас до сих пор считается вредным преждевременное вхождение во взрослый мир, медики не устают твердить, что «ранняя половая жизнь деформирует личность».
Но на самом деле деформирует девственность, длящаяся до двадцати пяти лет – именно такую проповедовала моя дура мать.
Да, когда я стал студентом и знал об этой стороне жизни больше, чем она в свои сорок с чем-то, мать вдруг хватилась, принялась внушать мне химерические понятия насчет жизненных приоритетов. Одним из них являлось добрачное целомудрие обеих сторон при условии, что в брак нужно вступать лишь по достижении определенного жизненного уровня.
С последним, конечно, я согласен.
Но что касается добрачной девственности, то это полная чушь.
С одной стороны, не испытав хотя бы кое-что заранее, нельзя рассчитывать на счастливый брак с первой попытки. Лишь такие бесчувственные поленья, как мои родители, могли сойтись единожды на всю жизнь потому, что слепо верили в то самое «отсутствие секса в СССР».
А с другой – и это еще важнее – пик сексуальной радости приходится на тот период жизни, который не стыкуется с «совершеннолетием», позже секс делается неотъемлемым атрибутом, но сверкающих открытий уже не принесет, так определила природа.
Затянувшаяся девственность приводит либо к шизоидности Канта, либо к попытке компенсировать потери неприемлемыми средствами.
Однако в нашем обществе до сих пор связь до брака считается порочной.
Но понятие «порока» никак не коррелировано ни с девственностью, ни с добрачными связями.
Равно как и монобрачие является весьма сомнительной категорией и вряд ли может являться обязательным.
Впрочем, о том я сужу по своему опыту, и вообще отклонился от темы, заговорив о своем бывшем однокласснике.
Но все-таки первую Костину женщину мне тоже хочется осудить. Преступность ее состояла в том, что она ввела Костю во взрослый мир, насытилась его телом и насытила своим, а потом бросила обратно в тинное болото отрочества. Костина смена закончилась и он уехал. А его учительница-совратительница осталась в лагере, наверняка в следующей смене нашла себе следующего молодого партнера. Вернувшись в город, она продолжила чувственную жизнь с мужем или любовником – или с обоими по очереди. Ее существование продолжалось на привычном уровне; она имела все, что имела, ничего не теряя.