Тяжкий груз
Шрифт:
— С тобой хорошо обращались? — выразила Ирма обеспокоенность, способную смутить любого человека по обратную сторону баррикады.
— Вам больше не стоит обо мне беспокоиться.
— Может быть ты расскажешь, о чем нам стоит беспокоиться? — предположил Ленар. — Ты ведь за этим сюда пришла?
— Вам не причинят вреда, — пообещала она. — Если вы будете хорошо себя вести, разумеется.
— И до каких пор мы должны «хорошо себя вести»?
— До тех пор, пока мы не найдем то, что ищем.
— И что же это? Заповедник? — плюнул Эмиль порцией скепсиса. — Это тяжелый буксир, а не легкое разведывательное судно. На такой махине вы можете искать заповедник веками.
— Нет, —
— Он прав, — согласился Ленар. — Вильма, не глупи, ты же штурман. Должна понимать, что заповедники на звездных картах никто не отмечает.
У нее был готов ответ.
— А если я скажу, что координаты заповедника можно извлечь из бортового самописца? Туда записываются все пункты прибытия и отправления даже после плановой очистки журналов управляющего интеллекта. Надо лишь расшифровать самописец, извлечь из него координаты всех пунктов назначения и исключить из них те, которые уже числятся в наших звездных картах.
— Чушь какая-то, — Ленар скосил взгляд на техников. — Наш корабль хоть раз посещал заповедник?
— При нас с Радэком это был только Витус.
— Витус, — спасовал он Вильме. — Я и без самописца могу указать тебе его местоположение, а если ты и твои новые друзья проявят сотрудничество, выпустят нас отсюда, а затем добровольно сдадутся властям, на вашем суде я постараюсь говорить о вашем поведении только хорошее.
И тогда маска из холодной стали на ее лице раскалилась до пастельного оттенка красного и начала плавиться. Когда ее ноздри увеличились в просвете, а верхние резцы выглянули из-под сведенной судорогой губы, Ленар понял, что она ожидала услышать что-то другое. На волю показалась прежняя Вильма, и она была более прежней, чем хотелось бы.
— Какая нахальная самоуверенность! — протолкнула она через сдавленное возмущением горло. — Какое тщеславие и эгоизм! Ты тут уже несколько дней сидишь, и на что ты потратил это время?!
— Я ждал, когда хоть кто-то из вас, вредителей, образумится.
— Взаимно! — вскрикнула она и запустила пятерню в свои кудри, успокаивая пожар у себя на душе. — У тебя было много свободного времени, которое ты мог потратить с пользой, а ты все это время лежал на спине, жрал и тешился мыслями о том, что ты жертва, мученик и на твоей стороне находится правда.
— Вильма, успокойся, — потребовал Радэк.
— Я спокойна, — сказала она себе, и ее глаза треснули, словно скорлупа, украсившись сеточкой кровеносных сосудов. — Твой так называемый «капитан» ни секунды не потратил на то, чтобы подумать о своем собственном поведении.
— Так, а вот это уже интересно, — сложил Ленар руки на груди и задрал повыше нос, сгорая от нетерпения узнать, какова на вкус та грязь, которой его собираются облить. — Что же по-твоему я сделал не так?
— Именно твоя дурацкая самоуверенность привела ко всей этой ситуации. Ты всегда думал, что знаешь, что делаешь? Думал, что у тебя все под контролем? Даже после того, как по твоей вине скончался Бьярне?
— Он скончался не по моей вине, — вздохнул Ленар, цепляясь за таящий и выскальзывающий из рук самоконтроль. Он был готов на любое оскорбление, но обвинение в непредумышленном убийстве для него было еще не зажившей раной. Если Вильма хотела выбить его из равновесия, то она знала, куда стоило бить. — Мы ведь уже выяснили это. Я все сделал как положено, и погиб он не из-за моей ошибки.
— Он мертв. По твоей вине или нет, но убило его именно твое решение. А увидев возможность сбросить ответственность на кого-то другого ты так обрадовался, что отпраздновал это рукоприкладством! И в этом отсеке ты был заперт задолго до того, как узнал об этом. Ты наделал
— И в чем же ты меня сейчас обвиняешь? — вздохнул Ленар еще раз. — В двойном непредумышленном убийстве?
— В некомпетентности, безответственности и преступной халатности, — выпалила она сквозь стиснутые зубы. — В последнее время ты не перестаешь повторять, что это твой последний рейс, и что твой контракт уже истек. Ты еще даже не подписал акт об освобождении от должности, а уже перестал быть достойным руководителем, и ведешь себя как привилегированный пассажир, играющийся с кораблем и экипажем, словно с игрушечным паровозиком. Ты уже наплевал и на корабль, и на устав, и на свой экипаж. Ты не управляешь людьми, а развлекаешься, стравливая одних в кулачных боях ради своего извращенного удовольствия и откладывая на полочку других, словно наскучивших тебе игрушечных солдатиков, и единственный рабочий вопрос, который тебя тревожит — это как бы поскорее сбросить на меня побольше ответственности и обязательств. Знаешь, кто ты после этого? — спросила она и, не дождавшись ответа, нанесла болезненный удар ниже пояса, — Ты вредитель!
Ленар чувствовал, как горит его лицо, колотится сердце и чешутся руки. Вильма произнесла много слов, и все застряли в его голове, водя хороводы и не желая замолкать. Откуда-то издалека доносились крики чувства его собственного достоинства, пока мир окутывался красной пеленой, а разум туманился от желания вложить в один яростный удар всю свою обиду на то, что Вильма за раз произнесла так много правды. Это был бы жест отчаянной беспомощности, который бы увековечил каждое сказанное ей слово в гранитной плите. Ленар умел себя контролировать, иначе ему бы никогда не доверили такую работу, но даже он не мог точно знать, как бы он себя повел, если бы при достижении точки кипения между ним и Вильмой не выросла большая помеха.
— По-моему сказано было достаточно, — бросился их разнимать Эмиль.
— Нет, не достаточно, — раздался голос за его спиной.
— Вильма, лучше молчи.
— Нет, пусть говорит, — в который раз вздохнул Ленар, чтобы дать мозгу вспомнить, что такое кислород. — Она ведь зашла к нам в гости не для того, чтобы молчать, верно?
— Верно, — выглянула она из-под тени бывшего техника, и смягчила свой обвинительный тон до снисходительного, что злило лишь еще сильнее. — Ленар, я знаю, что в глубине души у тебя есть совесть. Настоящая совесть, а не та, которую ты все время пытаешься изображать и которой учишь других. Я видела, как ты умеешь искренне переживать за жизни своих людей, и надеюсь, что в тебе это качество еще живо. Хоть сейчас прояви благоразумие и перестань делить всех нас на героев и злодеев.
— Что тебе нужно от меня?
— От вас, — поправила она его и обвела взглядом всех заключенных. — Отпускать вас никто не собирается, в этом вы можете быть уверенными, но и зла вам никто не желает. Мои, как выразился Ленар, «новые друзья», несмотря на всю неоднозначность ситуации, очень благодарны вам за то, что вы спасли их от смерти посреди космоса, и ничего против лично вас не имеют. Они сделали то, что сочли необходимым. Они не могут вернуться на территории Оси, ведь их там ничего не ждет, кроме тюремного срока или чего-то похуже. Это значит, что и вас туда они не могут отпустить. Я прошу вас смириться с таким положением вещей и сделать то, что вы старались делать и раньше — поддерживать мир и порядок на корабле.