Въ огонь и въ воду
Шрифт:
Она замтила это по его глазамъ и, улыбаясь, какъ мученикъ, котораго коснулся огонь костра и который устремилъ взоры къ небу, она продолжала:
— Не жалйте обо мн. Въ этой безпредльной преданности, изъ которой состоитъ теперь вся жизнь моя, есть тайная прелесть, какой я прежде и не подозрвала. Въ мысляхъ нтъ больше ни малйшаго эгоизма… дышешь, дйствуешь, надешься — все для другаго… Очищаешься душой въ этомъ жертвенномъ огн, длаешься лучше… Это, можетъ быть, и не то, о чемъ я мечтала, но это несравненно выше! На Восток, говорятъ, вдовы приносятъ себя въ жертву, чтобъ не пережить любимаго мужа… Почему же
Маркизъ утиралъ слезы украдкой.
— Чортъ знаетъ, что такое! вотъ ужь я плачу, какъ ребенокъ! сказалъ онъ.
Онъ взялъ об руки принцессы и принялся цловать ихъ одну за другой, потомъ вдругъ вскричалъ гнвно:
— И онъ не у вашихъ ногъ, язычникъ проклятый!
— Вы подете со мной, я могу на васъ разсчитывать, не правда ли? спросила Леонора, увренная теперь въ побд.
— Всегда и во всемъ; ду, куда прикажете.
— Ну, такъ поскорй!… Нельзя терять ни минуты!
Она сдлала усиліе и пошатнулась. Маркизъ бросился поддержать ее.
— У васъ силъ не хватитъ, сказалъ онъ.
— О! хватитъ!… Правда, я страшно измучилась… Все время вскачь, и по какимъ дорогамъ! Но хать надо, и я поду!
Карета все еще лежала на боку, а кругомъ толпился народъ и, какъ водится, только разсуждалъ, а ничего не длалъ. Кто связывалъ веревку, кто вбивалъ гвоздь. Съ такими рабочими прошло бы нсколько часовъ, пока можно было бы двинуться дальше.
— Бросимъ эту развалину и на коня! сказала принцесса ршительно.
— Да вы не удержитесь на сдл?
— А вотъ увидите!
Въ ближайшей деревн нашлись лошади не только для принцессы Маміани и для маркиза де Сент-Эллиса, но и для всхъ ихъ людей. Въ такихъ случаяхъ у маркиза было очень простое средство добиться толку: онъ являлся въ одной рук съ кошелькомъ, а въ другой — съ хлыстомъ, и въ подкрпленіе своихъ требованій, говорилъ всего три слова:
«Заплачу или изобью!»
Ни разу эти три слова не пропадали даромъ. Деньги брали, хлысту кланялись, а лошадей приводили.
До Зальцбурга дохали скоро и безъ всякихъ приключеній. Принцесса похала прямо къ его преосвященству епископу зальцбургскому, своему родственнику, который имлъ и духовную, и свтскую власть надъ своимъ добрымъ городомъ и надъ его округомъ; а маркизъ пустился по улицамъ отъискивать графиню де Монлюсонъ и графа де Шиври.
Въ гостинниц ему сказали, что они ухали на разсвт.
Читатель не забылъ, вроятно, что капитанъ д'Арпальеръ, навербовавши себ шайку въ трактир Внчаннаго Быка, самой гнусной трущоб во всемъ Зальцбург, позволилъ новобранцамъ осушать и бить кружки, сколько угодно, но съ однимъ условіемъ — быть всегда готовымъ въ походъ по первому сигналу. Въ тотъ же вечеръ, онъ сообщилъ обо всемъ графу де Шиври, увривъ его, что съ такими головорзами онъ ручается, что похититъ, подъ носомъ у всякихъ лакеевъ, всхъ герцогинь міра.
— Я не могу сказать, прибавилъ онъ, чтобъ это были Ахиллы или Александры македонскіе, способные устоять противъ рыцарей; очень даже можетъ статься, что въ чистомъ пол они больше нашумятъ, чмъ сдлаютъ дла; но съ такимъ вождемъ, какъ вашъ покорный слуга, и противъ какой-нибудь полудюжины лакеевъ, они представятъ вамъ, будьте уврены, связанною по рукамъ и по ногамъ, даму вашего сердца.
— Мн больше ничего и не нужно.
— Только мн кажется, что было бы врнй испытать какъ можно поскорй ихъ усердіе. Знаете старую пословицу: куй желзо, пока горячо. Ну, а совстливость не Богъ знаетъ вдь какая у всхъ этихъ молодцовъ, между которыми есть все, что хотите, какъ въ испанской кухн: словаки и итальянцы, кроаты и фламандцы, болгары и поляки, и даже одинъ парижанинъ! Подвернется какой-нибудь господинъ и завербуетъ ихъ для другаго дла, гд можно будетъ хорошенько пограбить, — и когда они понадобятся мн, въ гнзд не окажется ни одной птички. Кром того — на случай никогда слишкомъ полагаться не слдуетъ — проклятый Монтестрюкъ можетъ пронюхать о такихъ вещахъ, которыхъ ему знать не слдуетъ, а онъ такой человкъ, что можетъ стать у насъ поперегъ дороги. И такъ, я того мннія, что надо поторопиться.
— Да и я то же думаю, возразилъ Цезарь. Еще одно слово — надо все предвидть — и то, что вы мн сейчасъ сказали, поможетъ вамъ еще лучше понять меня.
— Говорите.
— Для того, чтобы разъиграть свою роль какъ можно натуральнй, прежде всего необходимо, чтобъ я васъ не зналъ вовсе. Слдовательно, при первой же схватк, не удивляйтесь, если я тоже выхвачу шпагу.
— И броситесь на насъ, какъ нкогда Персей на чудовище, грозившее пожрать прекрасную Андромеду?
— Именно такъ.
— Я такъ и думалъ — только дйствуйте, пожалуйста, помягче.
— Моя храбрость остановится на томъ, что меня одолютъ и обезоружатъ, а потомъ само Небо приведетъ меня въ скромный пріютъ, куда увлечетъ заплаканную красавицу безчестный похититель.
— И благодарность совершитъ остальное… Будьте покойны, пріютъ будетъ самый таинственный и безмолвный.
Посл этого разговора, Цезарь употребилъ въ дло все свое вліяніе на кузину, чтобъ убдить ее хать изъ Зальцбурга какъ можно скоре. Внскій дворъ хотлъ встртить французовъ празднествами, и это окончательно убдило маркизу д'Юрсель, которая ужь мечтала, какъ она будетъ разсказывать обо всемъ этомъ въ Лувр. Ршено было выхать въ конц недли, рано на зар.
Но пока Бриктайль ходилъ безпрерывно между гостинницей, гд остановился графъ де Шиври, и трактиромъ, гд пьянствовали его рекруты — и Пемпренель съ своей стороны тоже ходилъ взадъ и впередъ по городу, который, какъ уврялъ онъ, ему особенно нравился своимъ живописнымъ мстоположеніемъ и своими оригинальными постройками. Немудрено потому, что ему случилось разъ встртить своего капитана съ однимъ дворяниномъ, и какъ человкъ, долго шатавшійся по парижскимъ мостовымъ, онъ узналъ этого дворянина съ перваго взгляда.
Въ другой разъ, такъ только Бриктайль кончилъ свое совщаніе съ Цезаремъ, Еемлренель толкнулъ локтемъ капитана и сказалъ ему:
— Это тоже парижанинъ, какъ и я, этотъ прекрасный дворянинъ….. немножко только побогаче, вотъ и все!
— Что такое? проворчалъ капитанъ, объ комъ это вы говорите?
— О! я совсмъ не хочу выпытывать у васъ ваши тайны: вы даете демьги, я пью — этого съ меня и довольно — но все-таки не мшаетъ знать, для кого работаешь. Это можетъ пригодиться.
Пемпренель принялъ самодовольный видъ и, раскачиваясь, продолжалъ: