Въ огонь и въ воду
Шрифт:
У графини де Монлюсонъ первый пылъ ощущеній при начал путешествія смнился скоро спокойнымъ и безпечнымъ удовольствіемъ путешествія по незнакомой сторон. Поля были украшены всей прелестью майскаго наряда. Деревья представлялись огромными букетами цвтовъ; одтые свжей зеленью лса и живыя изгороди наполняли воздухъ чуднымъ благоуханіемъ; легкій втерокъ гналъ по небу блоснжныя облака. Новость мстоположенія и народной одежды увлекала Орфизу. Она знакомилась съ городами, которые знала до сихъ поръ только по имени изъ уроковъ географіи въ монастыр; она смотрла съ удивленьемъ жа памятники, замки, церкви, дворцы и соборы, являвшіеся на каждомъ перезд. Увренная, что прідетъ въ Вну раньше Монтестрюка, задержаннаго въ Мец при граф де Колиньи, она не очень спшила и отдавалась своей лни, изъ которой сдлала себ милаго товарища въ путешествіи.
Она съ самаго начала еще хотла остановиться въ Зальцбург: одинъ изъ ея родственниковъ, бывшій въ дальнихъ походахъ, говорилъ ей, что въ этомъ город очень много любопытнаго. Съ первой же прогулки по городу она увидла нагроможденныя среди живописныхъ скалъ укрпленія, монастыри, аббатства, дворцы и захотла пожить тутъ подоле. Притомъ же, и тетк ея, маркиз д'Юрсель, нужно было отдохнуть съ дороги. Орфиза выбрала себ комнаты въ лучшей гостинниц и поселилась въ нихъ.
Эта остановка дала графу де Шиври возможность догнать свою кузину.
Орфиза была немного удивлена, увидвъ его въ Зальцбург, и сначала вообразила себ, что онъ явился только затмъ, чтобъ помшать ея романическому путешествію.
— Если вы въ самомъ дл за этимъ пріхали, сказала она ему прямо и свысока, то прошу васъ избавить меня отъ всякихъ увщаній: я васъ, все равно, не послушаю.
— Какъ! неужели вы думаете, что я стану отговаривать васъ отъ поздки въ Вну, гд теперь въ полномъ сбор весь цвтъ германскаго дворянства, и отъ поклоненія мощамъ св. Стефана, прославленнымъ свыше чудесами? Сохрани, Боже! Не считаете-ли вы ужь меня неврующимъ! Напротивъ, смлость вашего прекраснаго примра подйствовала и на меня. И мн тоже захотлось побывать въ Венгріи… Только я ршился отдать себя подъ ваше начальство и вмст съ вами въ хать въ столицу Австріи.
Цезарь обратился любезно къ маркиз д'Юрсель и съ самой милой улыбкой сказалъ ей:
— Дв дамы, путешествующія одн, нуждаются въ кавалер; позвольте мн быть вашимъ.
Эти слова окончательно смягчили Орфизу.
— Если такъ, отвчала она, и если ршено, что вы даете намъ клятву въ повиновеніи, то мы соглашаемся допустить васъ въ наше общество.
Дать клятву никогда не затрудняло Цезаря. Онъ поклялся во всемъ, чего хотлось Орфиз.
— Вотъ ты и въ крпости, сказалъ кавалеръ де Лудеакъ: это для начала очень недурно. Теперь намъ остается только ждать помощи отъ случая, чтобъ крпость эта сдалась на капитуляцію.
Помощь эту, на которую Лудеакъ и Шиври разсчитывали оба, долженъ былъ привести имъ капитанъ д'Арпальеръ, за которымъ посланъ былъ въ Мецъ Карлилло. Весь вопросъ заключался теперь въ томъ, чтобъ капитанъ посплъ во время — поддержать ихъ силой въ благопріятную минуту. При възд въ городъ поставлены были лакеи; имъ разсказали подробно примты обоихъ итальянцевъ и велли немедленно донести, какъ только они появятся.
Недолго пришлось имъ дожидаться.
Какъ-то вечеромъ капитанъ, весь въ грязи, явился передъ Цезаремъ и Лудеакомъ въ сопровожденіи одного изъ часовыхъ.
— Наконецъ-то! вскричалъ Лудеакъ; я ужь начиналъ бояться…
— Чего? перебилъ капитанъ… что я не пріду? Плохо жь вы меня, знаете, если могли это подумать!… Куда я хочу хать, туда и ду… Я не считалъ ни лсовъ, черезъ которые пробирался на прямикъ, ни ркъ, куда пускалъ коня вплавь, ни горъ, на которыя взбирался, ни болотъ, какія попадались на пути… и вотъ явился передъ вами. Товарищемъ у меня была жажда мести, а проводникомъ — злоба и ненависть…
— Вы знаете, сказалъ Цезарь, поспшившій его поблагодарить за усердіе, что мы должны быть каждую минуту готовы хать дальше: прихоть графини де Монлюсонъ — законъ для насъ всхъ…
— А всмъ извстно, что прихоти приходятъ къ графин де Монлюсонъ всегда вдругъ, внезапно, прибавилъ Лудеакъ.
— Ну, а если мы выдемъ такъ неожиданно, продолжалъ Шиври, то первый же перездъ приведетъ насъ въ мстность гористую усянную ущельями, гд такъ легко встртить кого-нибудь совершенно нечаянно…
— Если я хорошо понялъ, возразилъ капитанъ, то вы желаете, чтобъ я былъ готовъ дйствовать быстро?…
— При графин де Монлюсонъ есть три или четыре лакея, хорошо вооруженныхъ и очень храбрыхъ: съ ними прійдется, вроятно, и подраться…
— У меня будутъ, такіе люди, что научатъ ихъ держать себя посмирнй… Но есть еще одна вещь, которой вы не знаете и которою однакожь пренебрегать вовсе не слдуетъ: къ графин де Монлюсонъ спшатъ на помощь… О! успокойтесь, эта помощь является въ вид женщины… принцессы Маміани.
Лудеакъ встревожился. Откуда она детъ? Съ какой цлью? съ кмъ? Капитанъ разсказалъ со всми подробностями про свою неожиданную встрчу съ Паскалино у воротъ Меца, открывшую ему вс планы принцессы.
— Паскалино ужь не въ состояніи помшать намъ, прибавилъ онъ; а что касается до принцессы, то пустилась ли она въ путь, отказалась ли отъ своей поздки, чего я не думаю, или въ послднюю минуту не послала ли кого нибудь другаго, этого я хоть и не знаю, но во всякомъ случа благоразуміе требуетъ, чтобы мы не теряли напрасно времени… завтра, до восхода солнца, я на беру себ отрядъ…
Въ сумерки, капитанъ Балдуинъ д'Арпальеръ и Карпилло отправились по кабакамъ Зальцбурга вербовать себ разныхъ бездльниковъ.
— Рыбаки, говорилъ капитанъ, закидываютъ обыкновенно удочку въ мутную воду, а нашей дичи мы наловимъ скорй всего въ такихъ притонахъ, гд побольше бьютъ посуды…
Оба сообщника пришли скоро въ глухую часть города, гд по трущобамъ кишла цлая толпа разнаго сброда. Его довольно было тогда по городамъ священной имперіи, особенно поближе къ границамъ; въ Зальцбург недостатка въ немъ тоже не было.
Вниманье ихъ было привлечено красноватымъ свтомъ и хоромъ пьяныхъ голосовъ, выходившимъ изъ одной пивоварни, стоявшей въ углу на площади.
— Войдемъ-ка сюда, сказалъ капитанъ.
Карпилло толкнулъ дверь и они услись передъ столомъ, на который дебелая служанка скоро поставила два большихъ стакана и кружку пива. Вокругъ нихъ, въ облакахъ дыма, шумла цлая толпа народа, одтаго въ самые разнообразные костюмы, кто въ лакейскій балахонъ, кто въ кроатскій доломанъ; весь этотъ людъ игралъ, чокался и распвалъ псни. Тутъ были авантюристы всхъ странъ и дезертиры всхъ націй. Особый говоръ, составленный изъ всхъ языковъ свта, гудлъ подъ черными балками потолка; по угламъ раздавались взрывы хохота. При вход двухъ незнакомыхъ лицъ, все замолчало и обратило глаза на вошедшихъ.