Въ огонь и въ воду
Шрифт:
Еслибы кто-нибудь, спрятавшись въ кустахъ, былъ свидтелемъ этой сцены, ему показалось бы, что вки Паскалино, протянувшагося во весь ротъ на трав, приподнимаются до половины въ ту минуту, когда противникъ на него не смотритъ. Лишь только испанецъ повернется въ его сторону, вки покойника вдругъ опять закроются и потомъ снова откроются, какъ только онъ отъ него отвернется, и погасшій взглядъ снова оживится на мгновеніе.
Между тмъ дон-Манрико перебиралъ пальцами письмо принцессы Маміани. Разъ оно ему досталось въ руки, надо было попробовать извлечь изъ него всю пользу… Но какъ именно выгоднй имъ воспользоваться? Глаза его переходили отъ письма на тло Паскалино. Видъ мертвеца ни мало не мшалъ его размышленіямъ, однакожъ онъ отошелъ въ сторону и сталъ ходить, чтобы освжить не много свои мысли. Нжное чувство принцессы къ графу де Монтестрюку, явное и очевидное, окончательно взбсило его противъ Гуго. Онъ жаждалъ страшной мести, и она должна быть именно страшною соразмрно обид, нанесенной его гордости. Мало было того, что Гасконецъ уже два раза побдилъ его; нужно было еще, чтобы та, кого онъ самъ обожалъ, побдила побдителя!
— А! сказалъ онъ себ, я не умру спокойно, пока не вырву сердце у него изъ груди!
XXVIII
Рыбакъ рыбака видитъ издалека
Лишь только высокая фигура убійцы исчезла въ лсной чащ, Паскалино, лежавшій все время неподвижно, пошевелился и, поднявшись медленно на локоть, долго смотрлъ безпокойнымъ взоромъ въ ту сторону, пока шумъ шаговъ его совсмъ не пропалъ вдали. Тогда, собравъ послдніе остатки силъ, раненый поползъ къ свтлвшей сквозь сплошныя деревья полян,
Онъ подвигался медленно, оставляя за собой полосу крови, останавливался, переводилъ духъ и поползъ дальше, подстрекаемый сильнымъ желаніемъ жить и твердой волей выполнить данное порученіе.
— Ахъ! говорилъ онъ себ, когда-бы Господь милосердый даровалъ мн хоть нсколько часовъ еще!…
Между тмъ овладвшій письмомъ побдитель бднаго Паскалино шелъ большими шагами назадъ по той же самой дорог, по которой пришелъ въ чащу лса, Много плановъ составлялось у него въ голов. Ему предстояло бороться не съ однимъ Монтестрюкомъ, а еще съ его тлохранителями, Коклико и Кадуромъ, преданность и храбрость которыхъ онъ зналъ очень хорошо; да кром нихъ, былъ еще и маркизъ де Сент-Эллисъ. Было о чемъ хорошенько подумать.
Онъ ужь испыталъ на себ страшную силу врага; на груди его оставался навки знакъ отъ нанесенной имъ раны, и нечего было думать нападать на Гуго прямо, среди благо дня. Умереть онъ былъ самъ готовъ, но только тогда, когда увидитъ мертваго Гуго у ногъ своихъ. Посл дуэли на улиц Сент-Оноре, нападать лицомъ къ лицу было плохимъ средствомъ достигнуть своей цли! На ходу капитанъ д'Арпальеръ — намъ не зачмъ теперь скрывать его ни подъ испанской кличкой дон-Маврика, ни подъ итальянской Бартоломео Малатесты — вспомнилъ кстати изъ римской исторіи о битв Горація съ тремя Куріаціями. Благоразуміе требовало, прежде чмъ нападать на своихъ трехъ Куріаціевъ, разлучить ихъ, тмъ боле, что ни одинъ изъ нихъ не получилъ еще ранъ, облегчившихъ побду Горація: тогда гораздо легче будетъ перебить ихъ по одиночк.
За одной мыслью часто приходитъ другая. Въ поход рядомъ съ Монтестрюкомъ идетъ Маркизъ де-Сент-Эллисъ; нельзя-ли какъ нибудь отвлечь маркиза отъ его друга? Благодаря попавшему въ его руки письму, у него теперь есть превосходное для этого средство. Въ самомъ дл, онъ зналъ, частью изъ собранныхъ между прислугой принцессы свдній, посл встрчи съ ней въ садахъ отеля Авраншъ, а частью изъ доставленныхъ ему графомъ де Шиври и кавалеромъ де Лудеакомъ, что маркизъ преслдуетъ ее неутомимо своей страстной любовью и своими пламенными вздохами. Открытіе связи между принцессой и Монтестрюкомъ могло, значитъ, повести къ неожиданному столкновенію между обоими обожателями и возстановить противъ Гуго новаго врага, который много значилъ.
Ршивши это, капитанъ не сталъ терять времени на долгое обсужденіе. Онъ еще прибавилъ шагу, вышелъ изъ лсу и, войдя въ Мецъ, скоро нашелъ квартиру маркиза.
Онъ явился смло къ нему и сказалъ безъ всякихъ предисловій:
— Маркизъ, какого вы были бы мннія о человк котораго вы всегда осыпали доказательствами дружбы и который, несмотря на это, обманывалъ васъ съ тою особой, которую вы любите больше всего на свт, съ принцессой Маміани?
Маркизъ такъ и вскочилъ съ мста.
— Кто это? воскликнулъ онъ.
— А вотъ прочтите… Тутъ назвало имя друга, а принцесса сама подписалась. Посл вы мн скажете, ошибся-ли я.
Имена Гуго де Монтестрюка и Леоноры бросились разомъ въ глаза маркизу. Онъ измнился въ лиц, принявшемъ то самое выраженіе, какое оно имло въ ту минуту, когда на него напали и раздли его въ замк Сен-Сави. Мрачнымъ взоромъ онъ пожиралъ строки, написанныя рукой принцессы.
— Гуго! Гуго! проговорилъ онъ глухимъ голосомъ… и она, Леонора!…
Капитанъ указалъ пальцемъ на печать.
— Рука ея, а вотъ и печать.
— О! я отмщу за себя! продолжалъ маркизъ со свирпымъ рычаньемъ. А я его слушалъ еще, когда онъ мн толковалъ о своей любви къ графин де Монлюсонъ!… Какъ же онъ обманывалъ меня, предатель!…
Ослпленный гнвомъ, онъ даже и не подумалъ спросить у незнакомца, какимъ путемъ онъ добылъ это письмо, а капитанъ д'Арпальеръ, понятно, самъ не приступалъ къ объясненіямъ.
— Я не смю давать совтовъ вашей милости, продолжалъ капитанъ, но еслибъ я былъ на вашемъ мст, я знаю, что бы я сдлалъ.
— Вы схватили бы шпагу, пошли бы прямо вызвать мерзавца, обманувшаго ваше довріе, и отмыли бы обиду въ крови его!… Чортъ возьми! исторія будетъ недолгая!
— Совсмъ нтъ! я поступилъ бы во все не такъ.
Маркизъ уже застегивалъ поясъ и посмотрлъ на капитана съ удивленьемъ.
— Хороша штука будетъ, какъ онъ васъ убьетъ, а вдь это легко можетъ случиться! Что жь это будетъ за мщенье, позвольте спросить? Вотъ я, какъ итальянецъ, смотрю совершенно иначе на такія дла… Я мчу туда, гд ударъ будетъ самый чувствительный… я мчу прямо въ сердце.
— А! произнесъ маркизъ,
— Принцесса ждетъ графа де Монтестрюка въ Зальцбург. Я бы обогналъ его и похалъ бы прямо въ Зальцбургъ. Тамъ я бы свелъ счеты сперва съ ней, а потомъ и съ нимъ, еслибъ онъ явился мшать мн!
— Чортъ возьми! да вы, въ самомъ дл, правы.
— Но для этого нельзя терять ни минуты и вы не должны здсь больше видться съ врагомъ. Надо хать тотчасъ же. Когда есть лошадь, шпага, и деньги — вс пути открыты, а питаться дорогой можно и одной ненавистью.
— Я уду сегодня же вечеромъ.