Взгляд с обочины 3. Аглон
Шрифт:
Росселе уже видел пострадавших от войны, конечно. Но до сих пор ему везло, эти пострадавшие не были его друзьями и близкими, и до сих пор он не ловил себя на безотчётном отторжении, которое постоянно приходилось перебарывать, напоминать, что это Арессэ, ничего не изменилось. Но где-то глубоко и неискоренимо сидело убеждение: ведь тело – это отражение души. Не может быть, чтобы неискажённая душа была в искажённом теле!
Неужели, Тинтаэле это не мешает? Пока Росселе думал о возвышенном, эти двое вовсю обсуждали Калайнис, Оролиндо, местную родню Тинтаэле, Ондо, Мириэт с Ингасиндо – Тинтаэле, кажется, больше поразило то, что у Ингасиндо есть невеста, чем то, что эта
Которая вскоре после обеда перехватила их на набережной, и обсуждение общих знакомых необратимо пошло на второй круг, теперь с особенным упором на Калайнис и с обвинениями в адрес Тинтаэле, который тут уже который день, а для встречи с подругой нашёл время всего один раз. Тинтаэле неубедительно отговаривался большой занятостью и в подтверждение рассказывал, как ему теперь поручения дают аж три лорда, хоть ты разорвись.
Новости о том, что он может остаться здесь, Мириэт из троих слушателей обрадовалась больше всех, и принялась рассказывать, сколько всего интересного здесь бывает в разное время года, и какую парусную регату устраивает Карнистиро в начале лета, и нечего делать вид, что ты умеешь ходить под парусом, Тинтаэле, ты мне сам рассказывал сколько раз и в каком качестве ты под ним ходил.
Напоследок она взяла с Росселе обещание, что тот возьмёт её на месторождение, а то сколько можно тут сидеть и ждать, пока Ингасиндо вернётся, и ушла, а почти сразу за ней ушёл и Арессэ.
Остальные достопримечательности Росселе показывал один только Тинтаэле, рассказывая про рынок, какие там есть книги, и как он читает на языке наугрим, и какую неоценимую помощь оказывает и Куруфинвэ, и Карнистиро с документами – вот с этими, кстати. Ни на минуту отвлечься от работы нельзя! Росселе уважительно посмотрел на предъявленную папку, которой Тинтаэле легкомысленно помахивал на ходу, рассказывая уже про то, как лорды собираются в гости к наугрим и, наверное, первыми из квенди попадут к ним в город. И как ты думаешь, кто из твоих знакомых едет с ними?
Они давно уже свернули с набережной в парк, тропинка между желтеющих берёз всё больше бугрилась, пока не уткнулась в овраг со стоячей водой на дне. Через него перекинули мостик в два бревна и без перил – невысоко ведь, всего в полуметре внизу колыхалась под ряской зелёная жижа. Колыхалась. Тинтаэле внезапно остановился, так что Росселе едва не спихнул его с мостика, ткнувшись в спину. Впрочем, Тинтаэле тут же спихнулся вполне самостоятельно: стал на колени, свесил голову, заглянул под мостик - и тут же спрыгнул в воду, провалившись выше колена. И полез под брёвна. Росселе метнулся было поймать папку, но та только качнулась на самом краю мостика, куда её не глядя бросил Тинтаэле, и скользнула за хозяином. Пока растерявшийся Росселе думал, лезть ли следом, и выбирал удобный спуск к берегу, Тинтаэле уже возник обратно, держа в руках нечто обвисшее и грязно-зелёное, больше всего похожее на измазанную в грязи тряпку. Положил капающую тиной добычу на мост - и охнул, оглядевшись. Наполовину утонувшая папка кокетливо увернулась от его руки, заставляя дёрнувшегося за ней Тинтаэле потерять равновесие и рухнуть на четвереньки. Он побарахтался, брызгаясь, отплёвываясь и вытирая ряску с глаз, схватил-таки папку и, сердито сопя, полез назад на мостик.
Росселе молча протянул ему руку, помогая взобраться на мокрые скользкие брёвна. Тинтаэле тут же сунул ему папку, с которой вовсю текла грязная вонючая вода, оставляя зеленые пятна, а сам поднял “тряпку”, счистил пальцами ряску, под которой оказалась слипшаяся шерсть, поднёс к уху, прислушался. Вздохнул:
– Вроде дышит.
–
– Куница. Молодая ещё.
– Они разве не умеют плавать? Может, вообще болеет чем?
– Может. – Тинтаэле в два шага вернулся на берег, положил куницу на траву и принялся счищать ряску с мордочки. Бросил через плечо: - Посмотри, что с документами, пожалуйста.
– Да, сейчас. – Росселе сел чуть в стороне, немного поборолся с холодным мокрым узлом на грязных завязках, потом просто разрезал их ножом, осторожно открыл папку, стряхивая воду наружу. Внутри всё было не так плохо: вода, конечно, просочилась, но только с одного угла. Больше всего пострадали верхние листы, мокрые почти наполовину и испятнанные зелёнью. Росселе аккуратно разлепил их, доставая по одному и раскладывая на траве, чтобы подсохли.
– Ну что там? – Тинтаэле поднял голову, заметил листы и потянулся разглядеть поближе. – Ну… - Протянул с сомнением, но тут же заулыбался увереннее.
– Вот, видно же цифры. И высохнет ещё.
– Ага, - самому Росселе казалось, что цифры расплылись нещадно, но он решил, что Тинтаэле виднее. Может, там совсем простые цифры, которые и так все знают. Так что он закончил раскладывать мокрые листки, отложил подальше от воды сухие и повернулся к кунице. – А она как?
Ряски на мордочке уже не было, вместо неё торчала колтунами слипшаяся мокрая шерсть, на хвост налипли болотного цвета длинные стебельки и какой-то мусор. Зверёк лежал на боку, и второй его бок едва заметно поднимался и опадал.
– Не пойму, - признался Тинтаэле. – Вроде, ничего не сломано, и дышит спокойно. Если бы нахлебалась, хрипела бы.
На кунице действительно не было заметно никаких повреждений. Лапы торчали вроде бы в нужную сторону, крови тоже видно не было, только тина и остатки ряски. Хотя, может, в другом боку дыра? Росселе тронул зверька пальцем, собираясь перевернуть, но тот вдруг подскочил, извернулся в воздухе, клацнув зубами, и тут же исчез в траве.
– Эй! – Тинтаэле потянулся было поймать, но безнадёжно опоздал. – Ну вот, зато точно знаем, что живая.
– Но неблагодарная, - хмыкнул Росселе, потянулся взять папку, но отдёрнул руку, услышав, как ойкнул Тинтаэле. – Что?
И тут же сам заметил, как с пальцев стекают тёмно-бордовые капли.
– Ой! – Тряхнул рукой, разбрасывая капли по траве и разложенным на просушку листам. – Ой…
– Не тряси! – Тинтаэле потянул из кармана платок – такой же мокрый и пахнущий тиной.
Росселе только глянул с сомнением, но отвечать не пришлось. Откуда-то с дальнего конца улицы раздался грозный окрик: “Тинтаэле! Где тебя носит?” и окрикнутый испуганно вжал голову в плечи. Как показалось Росселе, он с удовольствием забрался бы обратно под мост, в ряску и тину, лишь бы не объясняться со стремительно надвигающимся на них Куруфинвэ.
Нырнуть ему никуда не дали. Зато в следующие три минуты выяснилось, что документы эти требовалось сдать ещё вчера вечером и что в таком виде их, конечно, никто прочитать не сможет, а значит придётся переделывать, так что ни к каким наугрим Тинтаэле не поедет.
– А если я всё успею? – попытался встрять пунцовый сквозь ряску Тинтаэле. – Всё переделаю и утром принесу.
– И потом у наугрим какой-нибудь обвал устроишь или ещё кого-то в болото затащишь? – рявкнул Куруфинвэ и отмахнулся. – А ты тут что забыл? – Росселе похолодел, поняв, что обращаются на этот раз к нему. – Ингасиндо и так тебя лишних две недели прождал! Я думал, ты уже выехал!