Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

They flung off that happy frigidity and insolence of demeanour which occasionally characterises the great at home, and appearing in numberless public places, condescended to mingle with the rest of the company whom they met there.	Здесь эти знатные люди сбрасывали с себя самодовольную надменность ц заносчивость, которые нередко отличают их на родине, и, появляясь повсюду, снисходили до общения с простыми смертными.
One night at a party given by the general of the division to which George's regiment belonged, he had the honour of dancing with Lady Blanche Thistlewood, Lord Bareacres' daughter; he bustled for ices and refreshments for the two noble ladies; he pushed and squeezed for Lady Bareacres' carriage; he bragged about the Countess when he got home, in a way which his own father could not have surpassed.	Однажды на вечере у командующего той дивизией, к которой принадлежал полк Джорджа, последний удостоился чести танцевать с леди Бланш Тислвуд, дочерью лорда Бейрэкрса; он сбился с ног, доставая мороженое и прохладительные напитки для благородной леди и ее матери, и, растолкав слуг, сам вызвал карету леди Бейракрс. Дома он так хвастался знакомством с графиней, что его собственный отец не мог бы превзойти его.
He called upon the ladies the next day; he rode by their side in the Park; he asked their party to a great dinner at a restaurateur's, and was quite wild with exultation when they agreed to come.	На следующий же день он явился к этим дамам с визитом, сопровождал их верхом, когда они катались в парке, пригласил всю семью на обед в ресторан и был в совершенном восторге, когда они приняли приглашение.
Old Bareacres, who had not much pride and a large appetite, would go for a dinner anywhere.	Старый Бейракрс, который не отличался большой гордостью, но зато имел отличный аппетит, пошел бы ради обеда куда угодно.
"I.hope there will be no women besides our own party," Lady Bareacres said, after reflecting upon the invitation which had been made, and accepted with too much precipitancy.	– Надеюсь, там не будет никаких других дам, кроме нас, - сказала леди Бейракрс, размышляя об этом приглашении, принятом слишком поспешно.
"Gracious Heaven, Mamma--you don't suppose the man would bring his wife," shrieked Lady Blanche, who had been languishing in George's arms in the newly imported waltz for hours the night before.	– Помилосердствуйте, мама! Не думаете же вы, что он приведет свою жену? – взвизгнула леди Бланш, которая накануне вечером часами кружилась в объятиях Джорджа в только что вошедшем в моду вальсе.
"The men are bearable, but their women--"	– Эти мужчины еще терпимы, но их женщины...
"Wife, just married, dev'lish pretty woman, I hear," the old Earl said.	– У него жена, - он только что женился, - говорят, прехорошенькая, - заметил старый граф.
"Well, my dear Blanche," said the mother, "I suppose, as Papa wants to go, we must go; but we needn't know them in England, you know."	– Ну что ж, моя милая Бланш, - промолвила мать,- если папа хочет ехать, поедем и мы; но, конечно, нам нет никакой необходимости поддерживать с ними знакомство в Англии.
And so, determined to cut their new acquaintance in Bond Street, these great folks went to eat his dinner at Brussels, and condescending to make him pay for their pleasure, showed their dignity by making his wife uncomfortable, and carefully excluding her from the conversation.	Итак, решив не узнавать своего нового знакомого на Бонд-стрит, эти знатные особы отправились к нему обедать в Брюсселе и, милостиво позволив ему заплатить за угощение, проявили свое достоинство в том, что презрительно косились на его жену и не обменялись с ней ни словом.
This is a species of dignity in which the high-bred British female reigns supreme.	В таких проявлениях собственного достоинства высокорожденная британская леди не имеет себе равных.

To watch the behaviour of a fine lady to other and humbler women, is a very good sport for a philosophical frequenter of Vanity Fair.	Наблюдать обращение знатной леди с другою, ниже стоящею женщиной - очень поучительное занятие для философски настроенного посетителя Ярмарки Тщеславия.
This festival, on which honest George spent a great deal of money, was the very dismallest of all the entertainments which Amelia had in her honeymoon.	Это пиршество, на которое бедный Джордж истратил немало денег, было самым печальным развлечением Эмилии за весь их медовый месяц.
She wrote the most piteous accounts of the feast home to her mamma: how the Countess of Bareacres would not answer when spoken to; how Lady Blanche stared at her with her eye-glass; and what a rage Captain Dobbin was in at their behaviour; and how my lord, as they came away from the feast, asked to see the bill, and pronounced it a d-- bad dinner, and d-- dear.	Она послала домой матери жалобный отчет об этом празднике: написала о том, как графиня не удостаивала ее ответом, как леди Бланш рассматривала ее в лорнет и в какое бешенство пришел капитан Доббин от их поведения; как милорд, когда все встали из-за стола, попросил показать ему счет и заявил, что обед был никудышный и стоил чертовски дорого.
But though Amelia told all these stories, and wrote home regarding her guests' rudeness, and her own discomfiture, old Mrs. Sedley was mightily pleased nevertheless, and talked about Emmy's friend, the Countess of Bareacres, with such assiduity that the news how his son was entertaining peers and peeresses actually came to Osborne's ears in the City.	Однако, хотя Эмилия рассказала в своем письме и про грубость гостей, и про то, как ей было тяжело и неловко, тем не менее старая миссис Седли была весьма довольна и болтала о приятельнице Эмми, графине Бейракрс, с таким усердием, что слухи о том, как Джордж угощал пэров и графинь, дошли даже до ушей мистера Осборна в Сити.
Those who know the present Lieutenant-General Sir George Tufto, K.C.B., and have seen him, as they may on most days in the season, padded and in stays, strutting down Pall Mall with a rickety swagger on his high-heeled lacquered boots, leering under the bonnets of passers- by, or riding a showy chestnut, and ogling broughams in the Parks--those who know the present Sir George Tufto would hardly recognise the daring Peninsular and Waterloo officer.	Те, кто знает теперешнего генерал-лейтенанта, сэра Джорджа Тафто, кавалера ордена Бани, и видели, как он, подбитый ватой и в корсете, почти каждый день во время сезона важно семенит по Пэл-Мэл в своих лакированных сапожках на высоких каблуках, заглядывая под шляпки проходящим женщинам, или гарцует на чудесном гнедом, строя глазки проезжающим в экипажах по Парку, - те, кто видел теперешнего сэра Джорджа Тафто, едва ли узнают в нем храброго офицера, отличившегося в Испании и при Ватерлоо.
He has thick curling brown hair and black eyebrows now, and his whiskers are of the deepest purple.	Теперь у него густые вьющиеся каштановые волосы и черные брови, а бакенбарды темно-лилового цвета.
He was light-haired and bald in 1815, and stouter in the person and in the limbs, which especially have shrunk very much of late.	В 1815 году у него были светлые волосы и большая плешь; фигура у него была полнее, теперь же он сильно похудел.
When he was about seventy years of age (he is now nearly eighty), his hair, which was very scarce and quite white, suddenly grew thick, and brown, and curly, and his whiskers and eyebrows took their present colour.	Когда ему было около семидесяти лет (сейчас ему под восемьдесят), его редкие и совсем белые волосы внезапно стали густыми, темными и вьющимися, а бакенбарды и брови приняли теперешний оттенок.
Ill-natured people say that his chest is all wool, and that his hair, because it never grows, is a wig.	Злые языки говорят, что его грудь подбита ватой, а его волосы - парик, так как они никогда не отрастают.

Tom Tufto, with whose father he quarrelled ever so many years ago, declares that Mademoiselle de Jaisey, of the French theatre, pulled his grandpapa's hair off in the green-room; but Tom is notoriously spiteful and jealous; and the General's wig has nothing to do with our story.	Том Тафто, с отцом которого генерал рассорился много лет назад, говорил, будто mademoiselle де Жезей из Французского театра выдрала волосы его дедушке за кулисами; но Том известный злопыхатель и завистник, а парик генерала не имеет никакого отношения к нашему рассказу.
One day, as some of our friends of the --th were sauntering in the flower-market of Brussels, having been to see the Hotel de Ville, which Mrs. Major O'Dowd declared was not near so large or handsome as her fawther's mansion of Glenmalony, an officer of rank, with an orderly behind him, rode up to the market, and descending from his horse, came amongst the flowers, and selected the very finest bouquet which money could buy.	Как-то раз, когда некоторые наши друзья из *** полка бродили по цветочному рынку Брюсселя после осмотра ратуши, которая, по словам миссис О'Дауд, оказалась далеко не такой большой и красивой, как гленмелонский замок ее отца, к рынку подъехал какой-то офицер высокого чина в сопровождении ординарца и, спешившись, выбрал самый прекрасный букет, какой только можно себе вообразить.
The beautiful bundle being tied up in a paper, the officer remounted, giving the nosegay into the charge of his military groom, who carried it with a grin, following his chief, who rode away in great state and self-satisfaction.	Затеи эти чудесные цветы были завернуты в бумагу, офицер снова вскочил на коня, препоручив букет ухмыляющемуся ординарцу, и поехал прочь с важным и самодовольным видом.
"You should see the flowers at Glenmalony," Mrs. O'Dowd was remarking.	– Посмотрели бы вы, какие цветы у нас в Гленмелони! – говорила миссис О'Дауд.
"Me fawther has three Scotch garners with nine helpers.	– У моего отца три садовника-шотландца и девять помощников.
We have an acre of hot-houses, and pines as common as pays in the sayson.	Оранжереи занимают целый акр, ананасы родятся каждое лето, как горох.
Our greeps weighs six pounds every bunch of 'em, and upon me honour and conscience I think our magnolias is as big as taykettles."	Виноградные грозди у нас весят по шести фунтов каждая, а цветы магнолии, говоря по чести и совести, величиной с чайник.
Dobbin, who never used to "draw out" Mrs. O'Dowd as that wicked Osborne delighted in doing (much to Amelia's terror, who implored him to spare her), fell back in the crowd, crowing and sputtering until he reached a safe distance, when he exploded amongst the astonished market-people with shrieks of yelling laughter.	Доббин, никогда не задиравший миссис О'Дауд, что с восторгом проделывал негодный Осборн (к ужасу Эмилии, умолявшей его пощадить жену майора), отскочил вдруг в сторону, фыркая и захлебываясь, а потом, удалившись на безопасную дистанцию, разразился громким, пронзительным хохотом, к изумлению рыночной толпы.
"Hwhat's that gawky guggling about?" said Mrs. O'Dowd.	– Чего этот верзила раскудахтался? – заметила миссис О'Дауд.
"Is it his nose bleedn?	– Или у него кровь из носу пошла?
He always used to say 'twas his nose bleedn, till he must have pomped all the blood out of 'um.	Он всегда говорит, что у него кровь носом идет, -этак из него вся кровь должна была бы вылиться.
An't the magnolias at Glenmalony as big as taykettles, O'Dowd?"	Разве магнолии у нас не с чайник величиной, О'Дауд?
"'Deed then they are, and bigger, Peggy," the Major said.	– Совершенно верно, и даже больше, - подтвердил майор.

When the conversation was interrupted in the manner stated by the arrival of the officer who purchased the bouquet.	В это-то время беседа и была прервана появлением офицера, купившего букет.
"Devlish fine horse--who is it?" George asked.	– Ох, хороша лошадь, черт побери! Кто это такой? – спросил Джордж.
"You should see me brother Molloy Malony's horse, Molasses, that won the cop at the Curragh," the Major's wife was exclaiming, and was continuing the family history, when her husband interrupted her by saying--	– Если бы вы видели Моласа, лошадь моего брата Моллоя Мелони, которая выиграла приз в Каррахе!.. – воскликнула жена майора и собиралась продолжать свою семейную хронику, но муж прервал ее словами:
"It's General Tufto, who commands the — cavalry division"; adding quietly, "he and I were both shot in the same leg at Talavera."	– Да это генерал Тафто, который командует *** кавалернйскои дивизией, - и затем прибавил спокойно: - Мы с ним оба были ранены в ногу при Талавере.
"Where you got your step," said George with a laugh.	– После этого вы и получили повышение по службе, - смеясь, добавил Джордж.
"General Tufto!	– Генерал Тафто!
Then, my dear, the Crawleys are come."	Значит, дорогая, и Кроули приехали.
Amelia's heart fell--she knew not why.	У Эмилии упало сердце - она сама не знала почему.
The sun did not seem to shine so bright. The tall old roofs and gables looked less picturesque all of a sudden, though it was a brilliant sunset, and one of the brightest and most beautiful days at the end of May.	Солнце словно светило уже не так ярко, и высокие старинные фронтоны и крыши сразу потеряли свою живописность, хотя закат был великолепен и вообще это был одни из самых чудных дней конца мая.
CHAPTER XXIX	ГЛАВА XXIX
Brussels	Брюссель
Mr. Jos had hired a pair of horses for his open carriage, with which cattle, and the smart London vehicle, he made a very tolerable figure in the drives about Brussels.	Мистер Джоз нанял пару лошадей для своей открытой коляски и благодаря им и своему изящному лондонскому экипажу имел вполне приличный вид во время своих прогулок по Брюсселю.
George purchased a horse for his private riding, and he and Captain Dobbin would often accompany the carriage in which Jos and his sister took daily excursions of pleasure.	Джордж купил себе верховую лошадь и вместе с капитаном Доббином часто сопровождал коляску, в которой Джоз с сестрой ежедневно ездили кататься.
They went out that day in the park for their accustomed diversion, and there, sure enough, George's remark with regard to the arrival of Rawdon Crawley and his wife proved to be correct.	В этот день они выехали в парк на свою обычную прогулку, и там предположение Джорджа о прибытии Родона Кроули и его жены подтвердилось.

In the midst of a little troop of horsemen, consisting of some of the very greatest persons in Brussels, Rebecca was seen in the prettiest and tightest of riding-habits, mounted on a beautiful little Arab, which she rode to perfection (having acquired the art at Queen's Crawley, where the Baronet, Mr. Pitt, and Rawdon himself had given her many lessons), and by the side of the gallant General Tufto.	Среди маленькой кавалькады, сплошь состоявшей из английских офицеров в высоких чипах, они увидели Ребекку в очаровательной, плотно облегавшей ее амазонке, верхом на прекрасной арабской лошадке, на которой она ездила превосходно (это искусство она приобрела в Королевском Кроули, где баронет, мистер Питт и сам Родон давали ей уроки); рядом с ней ехал доблестный генерал Тафто.
"Sure it's the Juke himself," cried Mrs. Major O'Dowd to Jos, who began to blush violently; "and that's Lord Uxbridge on the bay.	– Да это сам герцог! – закричала миссис О'Дауд Джозу, который тут же покраснел, как пион. – А это, на гнедом, лорд Аксбридж.
How elegant he looks!	Какой у него бравый вид!
Me brother, Molloy Malony, is as like him as two pays."	Мой брат Моллой Мелони похож на него как две капли воды.
Rebecca did not make for the carriage; but as soon as she perceived her old acquaintance Amelia seated in it, acknowledged her presence by a gracious nod and smile, and by kissing and shaking her fingers playfully in the direction of the vehicle. Then she resumed her conversation with General Tufto, who asked "who the fat officer was in the gold-laced cap?" on which Becky replied, "that he was an officer in the East Indian service."	Ребекка но подъехала к коляске; но, заметив сидевшую в ней Эмилию, приветствовала ее нежными словами и улыбкой, послала ей воздушный поцелуй, игриво помахала ручкой в сторону экипажа, а затем продолжала беседу с генералом Тафто. Генерал спросил: - Кто этот толстый офицер в фуражке с золотым галуном? И Ребекка ответила, что это "один офицер Ост-Индской армии".
But Rawdon Crawley rode out of the ranks of his company, and came up and shook hands heartily with Amelia, and said to Jos,	Зато Родон Кроули, отделившись от своей компании, подъехал к ним, сердечно пожал руку Эмилии, сказал Джозу:
"Well, old boy, how are you?" and stared in Mrs. O'Dowd's face and at.the black cock's feathers until she began to think she had made a conquest of him.	"Как живете, приятель?" - и так уставился на миссис О'Дауд и на ее черные петушьи перья, что той подумалось, уж не покорила ли она его сердце.
George, who had been delayed behind, rode up almost immediately with Dobbin, and they touched their caps to the august personages, among whom Osborne at once perceived Mrs. Crawley.	Джордж и Доббин, нагнавшие в это время коляску, отдали честь высокопоставленным особам, среди которых Осборн сразу заметил миссис Кроули.
He was delighted to see Rawdon leaning over his carriage familiarly and talking to Amelia, and met the aide-de-camp's cordial greeting with more than corresponding warmth.	Он увидел, как Родон, фамильярно склонившись к его коляске, разговаривал с Эмилией, и так обрадовался, что ответил на сердечное приветствие адыотанта с несколько даже излишней горячностью.
The nods between Rawdon and Dobbin were of the very faintest specimens of politeness.	Родон и Доббин обменялись сугубо сдержанными поклонами.
Crawley told George where they were stopping with General Tufto at the Hotel du Parc, and George made his friend promise to come speedily to Osborne's own residence.	Кроули рассказал Джорджу, что они остановились с генералом Тафто в "Hotel dn Pare", и Джордж взял со своего друга обещание в самом скором времени посетить их,
"Sorry I hadn't seen you three days ago," George said.	– Страшно жалею, что не встретился с вами три дня назад, - сказал Джордж.

"Had a dinner at the Restaurateur's--rather a nice thing.	– Я давал обед в ресторане... было очень мило.
Lord Bareacres, and the Countess, and Lady Blanche, were good enough to dine with us--wish we'd had you."	Лорд Бейракрс, графиня и леди Бланш были так добры, что отобедали с нами. Жаль, что вас не было.
Having thus let his friend know his claims to be a man of fashion, Osborne parted from Rawdon, who followed the august squadron down an alley into which they cantered, while George and Dobbin resumed their places, one on each side of Amelia's carriage.	Сообщив таким образом старому знакомому о своих притязаниях на звание светского человека, Джордж расстался с Родоном, который поскакал по аллее вслед за блестящей кавалькадой, в то время как Джордж и Доббин заняли места по обе стороны экипажа Эмилии.
"How well the Juke looked," Mrs. O'Dowd remarked.	– Ну не красавец ли герцог! – заметила миссис О'Дауд.
"The Wellesleys and Malonys are related; but, of course, poor I would never dream of introjuicing myself unless his Grace thought proper to remember our family-tie."	– Вы знаете, Уэлсли и Мелони в родстве. Но у меня, конечно, и в мыслях нет представиться его светлости, разве что он сам вспомнит о наших родственных узах.
"He's a great soldier," Jos said, much more at ease now the great man was gone.	– Он замечательный вопи, - сказал Джоз, чувствуя себя гораздо свободнее теперь, когда велнкий человек уехал.
"Was there ever a battle won like Salamanca?	– Что может сравниться с победой при Саламанке?
Hey, Dobbin?	А, Доббин?
But where was it he learnt his art?	Но где он научился своему искусству?
In India, my boy!	В Индии, мой милый!
The jungle's the school for a general, mark me that.	Джунгли - отличная школа для полководца, заметьте это.
I knew him myself, too, Mrs. O'Dowd: we both of us danced the same evening with Miss Cutler, daughter of Cutler of the Artillery, and a devilish fine girl, at Dumdum."	Я ведь тоже с ним знаком, миссис О'Дауд; на одном балу в Думдуме мы оба танцевали с мисс Катлер, дочерью Катлера, который в артиллерии... чертовски хорошенькая девушка!
The apparition of the great personages held them all in talk during the drive; and at dinner; and until the hour came when they were all to go to the Opera.	Появление высоких особ служило им темой для разговора во время всей прогулки, и за обедом, и позже, до самого того часа, когда все собрались ехать в оперу.
It was almost like Old England.	Казалось, они и не уезжали из старой Англии.
The house was filled with familiar British faces, and those toilettes for which the British female has long been celebrated.	Театр был переполнен знакомыми английскими лицами и туалетами того сорта, какими издавна славятся англичанки.
Mrs. O'Dowd's was not the least splendid amongst these, and she had a curl on her forehead, and a set of Irish diamonds and Cairngorms, which outshone all the decorations in the house, in her notion.	Миссис О'Дауд занимала среди них не последнее место: на лбу у нее вился кокетливый локон, а ее убор из ирландских алмазов и желтых самоцветов затмевал, по ее мнению, все драгоценности, какие были в театре.
Her presence used to excruciate Osborne; but go she would upon all parties of pleasure on which she heard her young friends were bent.	Ее присутствие было пыткой для Осборна, но она неизменно появлялась на всех сборищах, где бывали ее молодые друзья.

It never entered into her thought but that they must be charmed with her company.	Ей и в голову не приходило, что они не жаждут ее общества.
"She's been useful to you, my dear," George said to his wife, whom he could leave alone with less scruple when she had this society.	– Она была полезна тебе, дорогая, - сказал Джордж жене, которую он мог с более спокойной совестью оставлять одну в обществе жены майора.
"But what a comfort it is that Rebecca's come: you will have her for a friend, and we may get rid now of this damn'd Irishwoman."	– Но как приятно, что приехала Ребекка: теперь ты будешь проводить время с нею, и мы можем отделаться от этой несносной ирландки.
To this Amelia did not answer, yes or no: and how do we know what her thoughts were?	Эмилия не ответила ни да ни нет, - и как нам знать, о чем она подумала?
The coup d'oeil of the Brussels opera-house did not strike Mrs. O'Dowd as being so fine as the theatre in Fishamble Street, Dublin, nor was French music at all equal, in her opinion, to the melodies of her native country.	Общий вид брюссельского оперного театра не произвел на миссис О'Дауд сильного впечатления, так как театр на Фишембл-стрит в Дублине был гораздо красивее, да и французская музыка, по ее мнению, не могла сравниться с мелодиями ее родной страны.
She favoured her friends with these and other opinions in a very loud tone of voice, and tossed about a great clattering fan she sported, with the most splendid complacency.	Эти и другие наблюдения она громко высказывала своим друзьям, самодовольно обмахиваясь большим скрипучим веером.
"Who is that wonderful woman with Amelia, Rawdon, love?" said a lady in an opposite box (who, almost always civil to her husband in private, was more fond than ever of him in company).	– Родон, дорогой мой, кто эта поразительная женщина рядом с Эмилией? – спросила сидевшая в противоположной ложе дама (наедине она почти всегда была вежлива со своим мужем, а на людях- неизменно нежна).
"Don't you see that creature with a yellow thing in her turban, and a red satin gown, and a great watch?"	– Видишь, вон то существо в тюрбане с какой-то желтой штукой, в красном атласном платье и с огромными часами?
"Near the pretty little woman in white?" asked a middle-aged gentleman seated by the querist's side, with orders in his button, and several under-waistcoats, and a great, choky, white stock.	– Рядом с хорошенькой женщиной в белом? – спросил сидевший возле нее джентльмен средних лет с орденами в петлице, в нескольких жилетах и с туго накрахмаленным белым галстуком.
"That pretty woman in white is Amelia, General: you are remarking all the pretty women, you naughty man."	– Хорошенькая женщина в белом? Это Эмилия, генерал... Вы всегда замечаете всех хорошеньких женщин, негодный вы человек!
"Only one, begad, in the world!" said the General, delighted, and the lady gave him a tap with a large bouquet which she had.	– Только одну, клянусь! – воскликнул восхищенный генерал, а дама слегка ударила его большим букетом, который держала в руке.
"Bedad it's him," said Mrs. O'Dowd; "and that's the very bokay he bought in the Marshy aux Flures!" and when Rebecca, having caught her friend's eye, performed the little hand-kissing operation once more, Mrs. Major O'D., taking the compliment to herself, returned the salute with a gracious smile, which sent that unfortunate Dobbin shrieking out of the box again.	– А ведь это он, - сказала миссис О'Дауд, - и букет тот самый, который он купил тогда на рынке. Когда Ребекка, поймав взгляд подруги, проделала свой маленький маневр с воздушным поцелуем, миссис О'Дауд, приняв приветствие на свой счет, ответила на него такой грациозной улыбкой, что несчастный Доббин фыркнул и выскочил из ложи.

At the end of the act, George was out of the box in a moment, and he was even going to pay his respects to Rebecca in her loge.	По окончании действия Джордж сразу же отправился засвидетельствовать свое почтение Ребекке.
He met Crawley in the lobby, however, where they exchanged a few sentences upon the occurrences of the last fortnight.	В коридоре он встретил Кроули, с которым обменялся замечаниями относительно событий последних двух недель.
"You found my cheque all right at the agent's? George said, with a knowing air.	– Ну что, мой чек оказался в порядке? – спросил Джордж с многозначительным видом.
"All right, my boy," Rawdon answered.	– В полном порядке, мой милый, - отвечал Родон.
"Happy to give you your revenge.	– Рад буду дать вам отыграться.
Governor come round?"	Как панаша, смилостивился?
"Not yet," said George, "but he will; and you know I've some private fortune through my mother.	– Еще нет, - сказал Джордж, - но к тому идет; да у меня есть и свои деньги, полученные от матери.
Has Aunty relented?"	А тетушка ваша смягчилась?
"Sent me twenty pound, damned old screw.	– Подарила мне двадцать фунтов, проклятая старая скряга!..
When shall we have a meet?	Когда же мы увидимся?
The General dines out on Tuesday.	Генерал во вторник не обедает дома.
Can't you come Tuesday?	Может быть, вы приедете во вторник?..
I say, make Sedley cut off his moustache.	Да, заставьте вы Седли сбрить усы.
What the devil does a civilian mean with a moustache and those infernal frogs to his coat!	Какого черта нужны штатскому усы и эта дурацкая венгерка?
By-bye.	Ну, а затем до свидания.
Try and come on Tuesday"; and Rawdon was going-off with two brilliant young gentlemen of fashion, who were, like himself, on the staff of a general officer.	Постарайтесь быть во вторник. – И Родон двинулся прочь с двумя молодыми франтоватыми джентльменами, которые, так же как и он, состояли в штабе генерала.
George was only half pleased to be asked to dinner on that particular day when the General was not to dine.	Джордж остался не очень доволен приглашением на обед как раз в тот день, когда генерала не будет дома.
"I will go in and pay my respects to your wife," said he; at which Rawdon said,	– Я зайду засвидетельствовать свое почтение вашей жене, - сказал он, на что Родон ответил:
"Hm, as you please," looking very glum, and at which the two young officers exchanged knowing glances.	– Гм... Если хотите. – Вид у него при этом был весьма мрачный, а оба юных офицера лукаво переглянулись.
George parted from them and strutted down the lobby to the General's box, the number of which he had carefully counted.	Джордж попрощался с ним и гордо проследовал по коридору к ложе генерала, номер которой он заранее себе заметил.
"Entrez," said a clear little voice, and our friend found himself in Rebecca's presence; who jumped up, clapped her hands together, and held out both of them to George, so charmed was she to see him.	– Entrez {Войдите (франц.).}. – раздался звонкий голосок, и наш друг предстал перед Ребеккой. Та мигом вскочила, захлопала в ладоши и протянула Джорджу обе руки, так рада была она его видеть.

The General, with the orders in his button, stared at the newcomer with a sulky scowl, as much as to say, who the devil are you?	Генерал с орденами в петлице грозно посмотрел на него, словно хотел сказать: "Кто вы такой, черт вас возьми?"
"My dear Captain George!" cried little Rebecca in an ecstasy.	– Дорогой капитан Джордж! – воскликнула Ребекка в упоении.
"How good of you to come.	– Вот мило, что вы зашли!
The General and I were moping together tete-a-tete.	А мы тут с генералом скучали tete-a-tete.
General, this is my Captain George of whom you heard me talk."	Генерал, это капитан Джордж, о котором я вам рассказывала.
"Indeed," said the General, with a very small bow; "of what regiment is Captain George?"	– Да? – проговорил генерал с едва заметным поклоном. – Какого полка, капитан Джордж?
George mentioned the --th: how he wished he could have said it was a crack cavalry corps.	Джордж назвал *** полк и горько пожалел, что не служит в каком-нибудь блестящем кавалерийском корпусе.
"Come home lately from the West Indies, I believe.	– Вы, кажется, недавно из Вест-Индии?
Not seen much service in the late war.	В последней кампании не участвовали?
Quartered here, Captain George?"--the General went on with killing haughtiness.	Здесь расквартированы, капитан Джордж? – продолжал генерал с убийственной надменностью.
"Not Captain George, you stupid man; Captain Osborne," Rebecca said.	– Вовсе не капитан Джордж, глупый вы человек! Капитан Осбори, - перебила его Ребекка.
The General all the while was looking savagely from one to the other.	Генерал хмуро поглядывал то на капитана, то на Ребекку.
"Captain Osborne, indeed!	– Капитан Осборн, да?
Any relation to the L-- Osbornes?"	Родственник Осборнов из Л.?
"We bear the same arms," George said, as indeed was the fact; Mr. Osborne having consulted with a herald in Long Acre, and picked the L-- arms out of the peerage, when he set up his carriage fifteen years before.	– У нас один герб, - ответил Джордж. И это действительно было так: пятнадцать лет назад мистер Осборн, посоветовавшись с одним знатоком геральдики с Лонг-Акра, выбрал себе в "Книге пэров" герб Осборнов из Л. и украсил им свою карету.
The General made no reply to this announcement; but took up his opera-glass--the double-barrelled lorgnon was not invented in those days--and pretended to examine the house; but Rebecca saw that his disengaged eye was working round in her direction, and shooting out bloodshot glances at her and George.	Генерал ничего не ответил на это заявление; он взял подзорную трубку - биноклей в то время еще не было - и сделал вид, что рассматривает зрительную залу. Но Ребекка отлично видела, что его не вооруженный трубкой глаз смотрит в ее сторону и бросает на нее и на Джорджа свирепые взгляды.
She redoubled in cordiality.	Она удвоила свою приветливость.
"How is dearest Amelia?	– Как поживает дорогая Эмилия?
But I needn't ask: how pretty she looks!	Впрочем, нечего и спрашивать, - она так прелестна!
And who is that nice good-natured looking creature with her--a flame of yours?	А кто эта добродушная на вид особа рядом с нею: ваша пассия?

O, you wicked men!	О вы, негодные мужчины!
And there is Mr. Sedley eating ice, I declare: how he seems to enjoy it!	А вон мистер Седли кушает мороженое, и с каким наслаждением!
General, why have we not had any ices?"	Генерал, почему у нас нет мороженого?
"Shall I go and fetch you some?" said the General, bursting with wrath.	– Прикажете пойти и принести вам? – спросил генерал, едва сдерживая бешенство.
"Let ME go, I entreat you," George said.	– Позвольте мне пойти, прошу вас, - сказал Джордж.
"No, I will go to Amelia's box.	– Нет, я хочу сама зайти в ложу к Эмилии.
Dear, sweet girl!	Дорогая, милая девочка!
Give me your arm, Captain George"; and so saying, and with a nod to the General, she tripped into the lobby.	Дайте мне вашу руку, капитан Джордж! – И, кивнув головой генералу, Ребекка легкой походкой вышла в коридор.
She gave George the queerest, knowingest look, when they were together, a look which might have been interpreted,	Очутившись с Джорджем наедине, она взглянула на него лукаво, словно хотела сказать:
"Don't you see the state of affairs, and what a fool I'm making of him?"	"Вы видите, каково положение дел и как я его дурачу".
But he did not perceive it. He was thinking of his own plans, and lost in pompous admiration of his own irresistible powers of pleasing.	Но Джордж не понял этого, занятый своими собственными планами и погруженный в самодовольное созерцание своей неотразимости.
The curses to which the General gave a low utterance, as soon as Rebecca and her conqueror had quitted him, were so deep, that I am sure no compositor would venture to print them were they written down.	Проклятия, которыми вполголоса разразился генерал, как только Ребекка и ее похититель его покинули, были так выразительны, что, наверно, ни один наборщик не решился бы их набрать, хотя бы они и были написаны.
They came from the General's heart; and a wonderful thing it is to think that the human heart is capable of generating such produce, and can throw out, as occasion demands, such a supply of lust and fury, rage and hatred.	Они вырвались у генерала прямо из сердца, - уму непостижимо, как человеческое сердце способно порождать подобные чувства и по мере надобности выбрасывать из себя такой огромный запас страсти и бешенства, ненависти и гнева!
Amelia's gentle eyes, too, had been fixed anxiously on the pair, whose conduct had so chafed the jealous General; but when Rebecca entered her box, she flew to her friend with an affectionate rapture which showed itself, in spite of the publicity of the place; for she embraced her dearest friend in the presence of the whole house, at least in full view of the General's glass, now brought to bear upon the Osborne party.	Кроткие глаза Эмилии тоже были с беспокойством устремлены на парочку, поведение которой так раздосадовало ревнивого генерала. Однако Ребекка, войдя в ложу, бросилась к своей приятельнице с самыми бурными выражениями радости, несмотря на то, что это происходило в публичном месте; она обнимала свою милую подругу ил виду у всего театра и главным образом на виду у подзорной трубки генерала, наведенной теперь на ложу Осборнов.
Mrs. Rawdon saluted Jos, too, with the kindliest greeting: she admired Mrs. O'Dowd's large Cairngorm brooch and superb Irish diamonds, and wouldn't believe that they were not from Golconda direct.	С Джоном миссис Родон поздоровалась также очень приветливо, а от большой брошки миссис О'Дауд и ее чудесных ирландских алмазов пришла в восторг и по хотела верить, что они не прибыли прямым путем из Голконды.