Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

The truth is that during the voyage the Major had impressed this duty most strongly upon his fellow-passenger and extorted promises from him that he would take charge of his sister and her child.	Дело в том, что во время плавания майор горячо внушал своему спутнику мысль о родственном долге и вырвал у него обещание позаботиться о сестре и ее ребенке.
He soothed Jos's irritation with regard to the bills which the old gentleman had drawn upon him, gave a laughing account of his own sufferings on the same score and of the famous consignment of wine with which the old man had favoured him, and brought Mr. Jos, who was by no means an ill-natured person when well-pleased and moderately flattered, to a very good state of feeling regarding his relatives in Europe.	Он развеял досаду Джоза, вызванную векселями, которые старый джентльмен выдал на него, смеясь, рассказал, что и сам попался, когда старик Седли прислал ему ту знаменитую партию скверного вина, и в конце концов привел Джоза, который был вовсе не злым человеком, когда ему говорили приятные вещи и умеренно льстили, в очень благодушное настроение по отношению к его родственникам.
And in fine I am ashamed to say that the Major stretched the truth so far as to tell old Mr. Sedley that it was mainly a desire to see his parent which brought Jos once more to Europe.	К стыду своему, я должен сказать, что майор далеко зашел в искажении истины: он сообщил старику Седли, будто Джоза снова привело в Европу главным образом желание повидаться с родителями.
At his accustomed hour Mr. Sedley began to doze in his chair, and then it was Amelia's opportunity to commence her conversation, which she did with great eagerness--it related exclusively to Georgy. She did not talk at all about her own sufferings at breaking from him, for indeed, this worthy woman, though she was half-killed by the separation from the child, yet thought it was very wicked in her to repine at losing him; but everything concerning him, his virtues, talents, and prospects, she poured out.	В обычный свой час мистер Седли задремал в кресле, и тогда пришел черед Эмилии вести разговор, что она и сделала с великой радостью. Беседа шла исключительно о Джорджи; Эмилия ни словом не обмолвилась о своих муках при расставании с сыном, ибо эта достойная женщина, хотя и сраженная почти насмерть разлукой с ребенком, продолжала считать, что очень дурно с ее стороны роптать на эту утрату. Но зато она высказала все, что касалось сына, его добродетелей, талантов и будущей карьеры.
She described his angelic beauty; narrated a hundred instances of his generosity and greatness of mind whilst living with her; how a Royal Duchess had stopped and admired him in Kensington Gardens; how splendidly he was cared for now, and how he had a groom and a pony; what quickness and cleverness he had, and what a prodigiously well-read and delightful person the Reverend Lawrence Veal was, George's master.	Она описала его ангельскую красоту, привела сотни примеров благородства и великодушия, проявленных Джорджи, когда он жил с нею; рассказала, как герцогиня королевской крови, залюбовавшись мальчиком, остановила его в Кенсингтонском саду; как замечательно ему сейчас живется; какие у него грум и пони; как он сообразителен и умен и какая необычайно образованная и восхитительная личность его преподобие Лоренс Вил, наставник Джорджа.
"He knows EVERYTHING," Amelia said.	– Он знает все! – заявила Эмилия.
"He has the most delightful parties.	– Он устраивает изумительные вечера.
You who are so learned yourself, and have read so much, and are so clever and accompli shed--don't shake your head and say no--HE always used to say you were--you will be charmed with Mr. Veal's parties.	Вы, такой образованный, такой начитанный, такой умный, - пожалуйста, не качайте головой и не отрицайте: он всегда так о вас отзывался, -вы будете просто очарованы, когда побываете на вечерах у мистера Вила.
The last Tuesday in every month.	Последний вторник каждого месяца.
He says there is no place in the bar or the senate that Georgy may not aspire to.	Он говорит, что нет такой должности в суде или в сенате, на которую не мог бы рассчитывать Джорджи.

Look here," and she went to the piano-drawer and drew out a theme of Georgy's composition.	Да вот, например, - с этими словами она подошла к фортепьяно и вынула из ящика сочинение, написанное Джорджи.
This great effort of genius, which is still in the possession of George's mother, is as follows:	Этот гениальный труд, до сих пор хранящийся у матери Джорджа, был такого содержания:
On Selfishness--Of all the vices which degrade the human character, Selfishness is the most odious and contemptible.	"О себялюбии. Из всех пороков, унижающих личность человека, себялюбие самый гнусный и презренный.
An undue love of Self leads to the most monstrous crimes and occasions the greatest misfortunes both in States and Families.	Чрезмерная любовь к самому себе ведет к самым чудовищным преступлениям и служит причиной величайших бедствий как в государственной жизни, так и в семейной.
As a selfish man will impoverish his family and often bring them to ruin, so a selfish king brings ruin on his people and often plunges them into war.	Подобно тому как себялюбивый человек обрекает на нищету свое семейство и часто доводит его до разорения, так и себялюбивый король разоряет свой народ и часто вовлекает его в войну.
Example: The selfishness of Achilles, as remarked by the poet Homer, occasioned a thousand woes to the Greeks--muri Achaiois alge etheke--(Hom.	Примеры: Себялюбие Ахилла, как отмечено у поэта Гомера, обрекло греков на тысячу бедствий: mori СAcaioiV algh eJhce {Ахеянам тысячи бедствий соделал (греч.).} (Гом.
Il.	Ил.
A. 2).	I, 2).
The selfishness of the late Napoleon Bonaparte occasioned innumerable wars in Europe and caused him to perish, himself, in a miserable island--that of Saint Helena in the Atlantic Ocean.	Себялюбие покойного Наполеона Бонапарта послужило причиной бесчисленных войн в Европе и привело его самого к гибели на жалком остропе: на острове Святой Елены в Атлантическом океане.
We see by these examples that we are not to consult our own interest and ambition, but that we are to consider the interests of others as well as our own.	Мы видим на этих примерах, что нам следует считаться не с одними собственными своими интересами и честолюбием, а принимать во внимание также интересы других людей.
George S. Osborne Athene House, 24 April, 1827	Джордж Осборн.Школа "Афины", 24 апреля 1827 года".
"Think of him writing such a hand, and quoting Greek too, at his age," the delighted mother said.	– Подумайте только, что за почерк! И в таком раннем возрасте уже цитирует греческих поэтов! – сказала восхищенная мать.
"Oh, William," she added, holding out her hand to the Major, "what a treasure Heaven has given me in that boy!	– О Уильям, - добавила она, протягивая руку майору, - каким сокровищем наградило меня небо в лице этого мальчика!
He is the comfort of my life--and he is the image of--of him that's gone!"	Он утешение моей жизни, и он так похож на... на того, кто ушел от нас!
"Ought I to be angry with her for being faithful to him?" William thought.	"Неужели я должен сердиться на нее за то, что она верна ему? – подумал Уильям.

"Ought I to be jealous of my friend in the grave, or hurt that such a heart as Amelia's can love only once and for ever?	– Неужели я должен ревновать к моему погибшему другу или огорчаться, что такое сердце, как у Эмилии, может любить только однажды и на всю жизнь?
Oh, George, George, how little you knew the prize you had, though."	О Джордж, Джордж, как плохо ты знал цену тому, чем ты обладал!"
This sentiment passed rapidly through William's mind as he was holding Amelia's hand, whilst the handkerchief was veiling her eyes.	Эти мысли пронеслись в голове Уильяма, пока он держал за руку Эмилию, закрывшую глаза платком.
"Dear friend," she said, pressing the hand which held hers, "how good, how kind you always have been to me!	– Дорогой друг, - произнесла она, пожимая ему руку. – Каким добрым, каким ласковым были вы всегда ко мне!
See! Papa is stirring.	Погодите, кажется, папа проснулся...
You will go and see Georgy tomorrow, won't you?"	Вы съездите завтра к Джорджи, повидаться с ним?
"Not to-morrow," said poor old Dobbin.	– Завтра не могу, - сказал бедняга Доббин.
"I have business."	– У меня есть дела.
He did not like to own that he had not as yet been to his parents' and his dear sister Anne--a remissness for which I am sure every well-regulated person will blame the Major.	Ему не хотелось признаться, что он еще не побывал у родителей и у своей дорогой сестрицы Энн, - упущение, за которое, как я уверен, каждый добропорядочный человек побранит майора.
And presently he took his leave, leaving his address behind him for Jos, against the latter's arrival.	И вскоре он откланялся, оставив свой адрес для передачи Джозу, когда тот приедет.
And so the first day was over, and he had seen her.	Итак, первый день был прожит, и Доббин повидался с нею.
When he got back to the Slaughters', the roast fowl was of course cold, in which condition he ate it for supper.	Когда он вернулся к Слотеру, жареная курица, разумеется, давно остыла, - такой и съел ее Доббин на ужин.
And knowing what early hours his family kept, and that it would be needless to disturb their slumbers at so late an hour, it is on record, that Major Dobbin treated himself to half-price at the Haymarket Theatre that evening, where let us hope he enjoyed himself.	Зная, что дома у них все ложатся рано, и не считая нужным нарушать покой родителей в столь поздний час, майор Доббин отправился в Хэймаркетский театр, куда явился с опозданием и где, как мы надеемся, приятно провел время.
CHAPTER LIX	ГЛАВА LIX
The Old Piano	Старое фортепьяно
The Major's visit left old John Sedley in a great state of agitation and excitement.	Визит майора поверг старого Джона Седли в сильнейшее волнение.
His daughter could not induce him to settle down to his customary occupations or amusements that night.	В тот вечер дочери не удалось усадить старика эа обычные занятия.
He passed the evening fumbling amongst his boxes and desks, untying his papers with trembling hands, and sorting and arranging them against Jos's arrival.	Он все рылся в своих ящиках и коробках, развязывая дрожащими руками пачки бумаг, сортируя и раскладывая их к приезду Джоза.

He had them in the greatest order--his tapes and his files, his receipts, and his letters with lawyers and correspondents; the documents relative to the wine project (which failed from a most unaccountable accident, after commencing with the most splendid prospects), the coal project (which only a want of capital prevented from becoming the most successful scheme ever put before the public), the patent saw-mills and sawdust consolidation project, &c., &c.	Они хранились у него в величайшем порядке: перевязанные и подшитые счета, переписка с поверенными и агентами, бумаги, относящиеся к Винному проекту (который не удался из-за какой-то необъяснимой случайности, хотя поначалу сулил блестящие перспективы); к Угольному проекту (только недостаток капиталов помешал ему стать одним из самых удачных предприятий, когда-либо предлагавшихся публике); к проекту Патентованной лесопилки с использованием древесных опилок и так далее, и так далее.
All night, until a very late hour, he passed in the preparation of these documents, trembling about from one room to another, with a quivering candle and shaky hands.	Весь долгий вечер он провел в подготовке этих документов, бродя неверными шагами из одной комнаты в другую с оплывающей свечой в дрожащей руке.
Here's the wine papers, here's the sawdust, here's the coals; here's my letters to Calcutta and Madras, and replies from Major Dobbin, C.B., and Mr. Joseph Sedley to the same.	– Вот винные бумаги, вот древесные опилки, вот угольные дела; вот мои письма в Калькутту и Мадрас и ответы на них майора Доббина, кавалера ордена Бани, и мистера Джозефа Седли.
"He shall find no irregularity about ME, Emmy," the old gentleman said.	У меня, Эмми, он не найдет никакого беспорядка! – говорил старик.
Emmy smiled.	Эмми улыбнулась.
"I don't think Jos will care about seeing those papers, Papa," she said.	– Я не думаю, чтобы Джозу захотелось рассматривать эти бумаги, папа, - сказала она.
"You don't know anything about business, my dear," answered the sire, shaking his head with an important air.	– Ты, моя милая, ничего не понимаешь в делах! – отвечал ее родитель, с важным видом покачивая головой.
And it must be confessed that on this point Emmy was very ignorant, and that is a pity some people are so knowing.	Надо сознаться, что в этом отношении Эмми и вправду была полнейшей невеждой; и очень жаль, что зато некоторые другие люди бывают слишком хорошо осведомлены.
All these twopenny documents arranged on a side table, old Sedley covered them carefully over with a clean bandanna handkerchief (one out of Major Dobbin's lot) and enjoined the maid and landlady of the house, in the most solemn way, not to disturb those papers, which were arranged for the arrival of Mr. Joseph Sedley the next morning,	Разложив все свои никчемные бумажки на столе, старик Седли аккуратно покрыл их чистым пестрым платком (одним из подарков майора Доббина) и строго наказал горничной и хозяйке не трогать этих бумаг, приготовленных к утру, к приезду мистера Джозефа Седли.
"Mr. Joseph Sedley of the Honourable East India Company's Bengal Civil Service."	– ...Мистера Джозефа Седли - чиновника бенгальской службы досточтимой Ост-Индской компании!
Amelia found him up very early the next morning, more eager, more hectic, and more shaky than ever.	На следующий день Эмилия застала отца на ногах с самого раннего утра, - он был еще слабее и еще больше возбужден, чем накануне.
"I didn't sleep much, Emmy, my dear," he said.	– Я плохо спал, дорогая моя Эмми! – сказал он.
"I was thinking of my poor Bessy.	– Все думал о бедной моей Мэри.

I wish she was alive, to ride in Jos's carriage once again.	Ах, если бы она была жива, могла бы опять покататься в экипаже Джоза!
She kept her own and became it very well."	У нее был свой собственный, и она была в нем очень хороша!
And his eyes filled with tears, which trickled down his furrowed old face.	И слезы выступили у него на глазах и заструились по морщинистому старческому лицу.
Amelia wiped them away, and smilingly kissed him, and tied the old man's neckcloth in a smart bow, and put his brooch into his best shirt frill, in which, in his Sunday suit of mourning, he sat from six o'clock in the morning awaiting the arrival of his son. However, when the postman made his appearance, the little party were put out of suspense by the receipt of a letter from Jos to his sister, who announced that he felt a little fatigued after his voyage, and should not be able to move on that day, but that he would leave Southampton early the next morning and be with his father and mother at evening. Amelia, as she read out the letter to her father, paused over the latter word; her brother, it was clear, did not know what had happened in the family. Nor could he, for the fact is that, though the Major rightly suspected that his travelling companion never would be got into motion in so short a space as twenty-four hours, and would find some excuse for delaying, yet Dobbin had not written to Jos to inform him of the calamity which had befallen the Sedley family, being occupied in talking with Amelia until long after post-hour.	Эмилия отерла их, с улыбкой поцеловала отца, завязала ему шейный платок нарядным бантом и вколола красивую булавку в жабо его лучшей рубашки. В этой рубашке и праздничной траурной паре старик и сидел с шести часов утра в ожидании приезда сына.
There are some splendid tailors' shops in the High Street of Southampton, in the fine plate-glass windows of which hang gorgeous waistcoats of all sorts, of silk and velvet, and gold and crimson, and pictures of the last new fashions, in which those wonderful gentlemen with quizzing glasses, and holding on to little boys with the exceeding large eyes and curly hair, ogle ladies in riding habits prancing by the Statue of Achilles at Apsley House.	На главной улице Саутгемптона есть несколько великолепных портновских мастерских, где в прекрасных зеркальных витринах висят всевозможные роскошные жилеты - шелковые и бархатные, золотые и пунцовые, и выставлены модные картинки, на которых изумительные джентльмены с моноклями ведут за руку кудрявых маленьких мальчиков с непомерно большими глазами и подмигивают дамам в амазонках, скачущим на конях мимо статуи Ахиллеса у Эпсли-Хауса.

Jos, although provided with some of the most splendid vests that Calcutta could furnish, thought he could not go to town until he was supplied with one or two of these garments, and selected a crimson satin, embroidered with gold butterflies, and a black and red velvet tartan with white stripes and a rolling collar, with which, and a rich blue satin stock and a gold pin, consisting of a five-barred gate with a horseman in pink enamel jumping over it, he thought he might make his entry into London with some dignity.	Хотя Джоз и запасся несколькими роскошными жилетами - лучшими, какие можно было найти в Калькутте, - однако он решил, что для столицы этого мало, и потому выбрал себе еще два: малиновый атласный, вышитый золотыми бабочками, и черно-красный из бархатного тартана с белыми полосками и отложным воротником. Прибавив к ним еще и пышный атласный синий галстук с золотой булавкой, изображавшей барьер о пяти перекладинах, через который прыгал всадник из розовой эмали, Джоз счел, что теперь он может совершить свой въезд в Лондон с известным достоинством.
For Jos's former shyness and blundering blushing timidity had given way to a more candid and courageous self-assertion of his worth.	Прежняя застенчивость Джоза, заставлявшая его вечно краснеть и заикаться, уступила место более откровенному и смелому утверждению своей значительности.
"I don't care about owning it," Waterloo Sedley would say to his friends, "I am a dressy man"; and though rather uneasy if the ladies looked at him at the Government House balls, and though he blushed and turned away alarmed under their glances, it was chiefly from a dread lest they should make love to him that he avoided them, being averse to marriage altogether.	– Скажу без обиняков, - говаривал герой Ватерлоо своим друзьям, - люблю хорошо одеваться. И хотя он чувствовал себя неловко, когда дамы рассматривали его на балах в губернаторском доме, и краснел и смущенно отворачивался под их взорами, однако он избегал женщин, главным образом, из боязни, как бы они не стали объясняться ему в любви, - ибо он питал отвращение к браку.
But there was no such swell in Calcutta as Waterloo Sedley, I have heard say, and he had the handsomest turn-out, gave the best bachelor dinners, and had the finest plate in the whole place.	Но я слышал, что во всей Калькутте не встречалось другого такого франта, как Седли Ватерлооский: у него был самый красивый выезд, он устраивал самые лучшие холостые обеды и обладал самым роскошным серебром во всем городе.
To make these waistcoats for a man of his size and dignity took at least a day, part of which he employed in hiring a servant to wait upon him and his native and in instructing the agent who cleared his baggage, his boxes, his books, which he never read, his chests of mangoes, chutney, and curry-powders, his shawls for presents to people whom he didn't know as yet, and the rest of his Persicos apparatus.	Чтобы сшить жилеты для человека такого роста и сложения, понадобится целый день, и часть этого времени Джоз употребил на наем слуги для обслуживания как себя, так и своего туземца и на отдачу распоряжений агенту, получавшему в таможне его багаж: сундуки, книги, которых Джоз не читал, ящики с манго, индийскими пикулями и порошками карри, шали, предназначенные для подарка дамам, с которыми он еще не был знаком, и весь прочий его persicos apparatus {Персидская роскошь (лат.).}.

At length, he drove leisurely to London on the third day and in the new waistcoat, the native, with chattering teeth, shuddering in a shawl on the box by the side of the new European servant; Jos puffing his pipe at intervals within and looking so majestic that the little boys cried Hooray, and many people thought he must be a Governor-General. HE, I promise, did not decline the obsequious invitation of the landlords to alight and refresh himself in the neat country towns.	Наконец на третий день он двинулся не спеша в Лондон - в новом жилете. Дрожащий туземец, стуча зубами, кутался в платок, сидя на козлах рядом с новым слугой-европейцем; Джоз попыхивал трубкой в карете и выглядел столь величественно, что мальчишки кричали ему "ура", и многие считали, что он, должно быть, генерал-губернатор. Могу заверить вас: проезжая чистенькие провинциальные городки, он-то не отклонял угодливых приглашений содержателей гостиниц выйти из экипажа и подкрепиться.
Having partaken of a copious breakfast, with fish, and rice, and hard eggs, at Southampton, he had so far rallied at Winchester as to think a glass of sherry necessary.	Обильно позавтракав в Саутгемптоне рыбой, рисом и крутыми яйцами, он к Винчестеру так отдохнул, что стал подумывать о стакане доброго хереса.
At Alton he stepped out of the carriage at his servant's request and imbibed some of the ale for which the place is famous.	В Олтоне он, по совету слуги, вылез из экипажа и влил в себя некоторое количество эля, которым славится это место.
At Farnham he stopped to view the Bishop's Castle and to partake of a light dinner of stewed eels, veal cutlets, and French beans, with a bottle of claret.	В Фарнеме он остановился, чтобы посмотреть на епископский замок и скушать легкий обед, состоявший из тушеных угрей, телячьих котлет с фасолью и бутылки красного вина.
He was cold over Bagshot Heath, where the native chattered more and more, and Jos Sahib took some brandy-and-water; in fact, when he drove into town he was as full of wine, beer, meat, pickles, cherry-brandy, and tobacco as the steward's cabin of a steam-packet.	Он промерз, проезжая Богшотским нагорьем, где его туземец дрожал больше прежнего, а потому Джоз-саиб выпил несколько глотков коньяка. В результате при въезде в Лондон Джоз был так же наполнен вином, пивом, мясом, пикулями, вишневкой и табаком, как каюта буфетчика на пароходе.
It was evening when his carriage thundered up to the little door in Brompton, whither the affectionate fellow drove first, and before hieing to the apartments secured for him by Mr. Dobbin at the Slaughters'.	Был уже вечер, когда его карета с грохотом подкатила к скромной двери в Бромптоне, куда этот отзывчивый человек направился прежде всего, даже не заехав в номер, который мистер Доббин снял для него у Слотера.
All the faces in the street were in the windows; the little maidservant flew to the wicket-gate; the Mesdames Clapp looked out from the casement of the ornamented kitchen; Emmy, in a great flutter, was in the passage among the hats and coats; and old Sedley in the parlour inside, shaking all over.	Во всех окнах на улице показались лица; маленькая служанка побежала к калитке. Мать и дочь Клеп выглянули из оконца парадной кухни; Эмми в волнении металась в коридоре среди шляп и плащей, а старик Седли сидел в гостиной, дрожа всем телом.
Jos descended from the post-chaise and down the creaking swaying steps in awful state, supported by the new valet from Southampton and the shuddering native, whose brown face was now livid with cold and of the colour of a turkey's gizzard.	Джоз вышел из кареты, величественно спустившись по скрипучим ступеням откинутой подножки, поддерживаемый под руки новым лакеем из Саутгемптона и дрожащим туземцем, коричневое лицо которого посинело от холода, приняв цвет индюшьего зоба.

He created an immense sensation in the passage presently, where Mrs. and Miss Clapp, coming perhaps to listen at the parlour door, found Loll Jewab shaking upon the hall-bench under the coats, moaning in a strange piteous way, and showing his yellow eyeballs and white teeth.	Он произвел сенсацию в передней, куда явились миссис и мисс Клен, - вероятно, для того, чтобы послушать у дверей гостиной, - и где они нашли Лола Джеваба, трясущегося от холода под грудой верхнего платья, - он странно и жалобно стонал, показывая свои желтые белки и белые зубы.
For, you see, we have adroitly shut the door upon the meeting between Jos and the old father and the poor little gentle sister inside.	Как видите, мы ловко закрыли дверь за Джозом, его стариком отцом и бедной кроткой сестричкой и утаили от вас их встречу.
The old man was very much affected; so, of course, was his daughter; nor was Jos without feeling.	Старик был сильно взволнован; так же, конечно, волновалась и его дочь, да и у Джоза сердце было не каменное.
In that long absence of ten years, the most selfish will think about home and early ties.	За долгое десятилетнее отсутствие самый себялюбивый человек задумается о доме и родственных узах.
Distance sanctifies both.	Расстояние освящает и то и другое.
Long brooding over those lost pleasures exaggerates their charm and sweetness.	От многолетних размышлений утраченные радости кажутся слаще.
Jos was unaffectedly glad to see and shake the hand of his father, between whom and himself there had been a coolness--glad to see his little sister, whom he remembered so pretty and smiling, and pained at the alteration which time, grief, and misfortune had made in the shattered old man.	Джоз был непритворно рад увидеть отца и пожать ему руку, - хотя в прошлом отношения между ними не отличались теплотой, - рад был и свиданию с сестрой, которую помнил такой хорошенькой и веселой, и посетовал на перемену, произведенную временем, горем и несчастьями в сломленном жизнью старике.
Emmy had come out to the door in her black clothes and whispered to him of her mother's death, and not to speak of it to their father.	Эмми, в черном платье, встретила его у дверей и шепнула ему о смерти их матери, предупреждая, чтобы он не упоминал об этом в разговоре с отцом.
There was no need of this caution, for the elder Sedley himself began immediately to speak of the event, and prattled about it, and wept over it plenteously.	Это было ненужное предупреждение, потому что старший Седли сам сейчас же заговорил о печальном событии, без умолку твердил о нем и горько плакал.
It shocked the Indian not a little and made him think of himself less than the poor fellow was accustomed to do.	Это сильно потрясло нашего индийца и заставило его меньше обычного думать о себе.
The result of the interview must have been very satisfactory, for when Jos had reascended his post-chaise and had driven away to his hotel, Emmy embraced her father tenderly, appealing to him with an air of triumph, and asking the old man whether she did not always say that her brother had a good heart?	Результаты свидания, вероятно, были очень отрадны, потому что, когда Джоз вновь уселся в карету и направился к себе в гостиницу, Эмми нежно обняла отца и с торжеством спросила, не говорила ли она всегда, что у брата доброе сердце?

Indeed, Joseph Sedley, affected by the humble position in which he found his relations, and in the expansiveness and overflowing of heart occasioned by the first meeting, declared that they should never suffer want or discomfort any more, that he was at home for some time at any rate, during which his house and everything he had should be theirs: and that Amelia would look very pretty at the head of his table--until she would accept one of her own.	И действительно, Джозеф Седли, тронутый жалким положением, в котором он застал родных, и расчувствовавшись под впечатлением первой встречи, заявил, что они никогда больше не будут терпеть нужды, что он, Джоз, во всяком случае, проведет некоторое время в Англии, в течение которого его дом и все, что у него есть, к их услугам, и что Эмилия будет очень мила в качестве хозяйки за его столом... пока не устроит себе собственного дома.
She shook her head sadly and had, as usual, recourse to the waterworks.	Эмилия печально покачала головой и, по обыкновению, залилась слезами.
She knew what he meant.	Она поняла, что хотел сказать брат.
She and her young confidante, Miss Mary, had talked over the matter most fully, the very night of the Major's visit, beyond which time the impetuous Polly could not refrain from talking of the discovery which she had made, and describing the start and tremor of joy by which Major Dobbin betrayed himself when Mr. Binny passed with his bride and the Major learned that he had no longer a rival to fear.	Со своей юной наперсницей, мисс Мэри, они вдоволь наговорились на эту тему в тот самый вечер, когда их посетил майор. Пылкая Мэри не вытерпела и тогда же рассказала о сделанном ею открытии и описала удивление и радостный трепет, которыми майор Доббин выдал себя, когда мимо прошел мистер Бинни с женою и майор узнал, что ему не приходится больше опасаться соперника.
"Didn't you see how he shook all over when you asked if he was married and he said,	– Разве вы не заметили, как он весь вздрогнул, когда вы спросили, не женился ли он, и при этом сказал:
'Who told you those lies?'	"Кто передал вам эти выдумки?"
Oh, M'am," Polly said, "he never kept his eyes off you, and I'm sure he's grown grey athinking of you."	Ах, сударыня, - говорила Мэри, - ведь он с вас ни на минуту глаз не спускал, он, наверно, и поседел-то потому, что все о вас думал!
But Amelia, looking up at her bed, over which hung the portraits of her husband and son, told her young protegee never, never, to speak on that subject again; that Major Dobbin had been her husband's dearest friend and her own and George's most kind and affectionate guardian; that she loved him as a brother--but that a woman who had been married to such an angel as that, and she pointed to the wall, could never think of any other union.	Но Эмилия, взглянув на стену, где над кроватью висели портреты ее мужа и сына, попросила свою юную protegee никогда, никогда больше не упоминать об этом. Майор Доббин был самым близким другом ее мужа. Как добрый, преданный опекун, он заботится о ней самой и о Джорджи. Она любит его, как брата, но женщина, бывшая замужем за таким ангелом, -она указала на стену, - не может и помышлять ни о каком другом союзе.
Poor Polly sighed: she thought what she should do if young Mr. Tomkins, at the surgery, who always looked at her so at church, and who, by those mere aggressive glances had put her timorous little heart into such a flutter that she was ready to surrender at once,--what she should do if he were to die?	Бедняжка Мэри вздохнула: что ей делать, если молодой мистер Томкинс из соседней больницы, -он всегда так смотрит на нее в церкви, и ее робкое сердечко, повергнутое в смущение одними этими взглядами, уже готово сдаться, -что ей делать, если он умрет?
She knew he was consumptive, his cheeks were so red and he was so uncommon thin in the waist.	Ведь он чахоточный, это все знают: щеки у него такие румяные, а сам худой как щепка...

Not that Emmy, being made aware of the honest Major's passion, rebuffed him in any way, or felt displeased with him.	Нельзя сказать, чтобы Эмилия, осведомленная о страсти честного майора, оказала ему хоть сколько-нибудь холодный прием или была им недовольна.
Such an attachment from so true and loyal a gentleman could make no woman angry.	Подобная привязанность со стороны такого верного и порядочного джентльмена не может рассердить женщину.
Desdemona was not angry with Cassio, though there is very little doubt she saw the Lieutenant's partiality for her (and I for my part believe that many more things took place in that sad affair than the worthy Moorish officer ever knew of); why, Miranda was even very kind to Caliban, and we may be pretty sure for the same reason.	Дездемона не сердилась на Кассио, хотя весьма сомнительно, чтобы она не замечала нежного расположения лейтенанта (что касается меня, то я уверен, что в этой грустной истории были кое-какие подробности, о которых не подозревал достойный мавр). Даже Миранда была очень ласкова с Калибаном, и, наверное, по тем же самым причинам.
Not that she would encourage him in the least--the poor uncouth monster--of course not.	Правда, она ничуть его не поощряла - бедного неуклюжего урода, - конечно, нет!
No more would Emmy by any means encourage her admirer, the Major.	Точно так же не хотела поощрять своего поклонника-майора и Эмми.
She would give him that friendly regard, which so much excellence and fidelity merited; she would treat him with perfect cordiality and frankness until he made his proposals, and THEN it would be time enough for her to speak and to put an end to hopes which never could be realized.	Она готова оказывать ему дружеское уважение, какого заслуживают его высокие качества и верность; она готова держаться с ним приветливо и просто, пока он не попробует с ней объясниться. А тогда еще будет время поговорить с ним и положить конец несбыточным надеждам.
She slept, therefore, very soundly that evening, after the conversation with Miss Polly, and was more than ordinarily happy, in spite of Jos's delaying.	Поэтому она отлично проспала ту ночь после беседы с мисс Мэри и наутро чувствовала себя веселее, чем обычно, несмотря на то, что Джоз запаздывал.
"I am glad he is not going to marry that Miss O'Dowd," she thought.	"Я рада, что он не собирается жениться на этой мисс О'Дауд, - думала она.
"Colonel O'Dowd never could have a sister fit for such an accomplished man as Major William."	– У полковника О'Дауда не может быть сестры, достойной такого прекрасного человека, как майор Уильям".
Who was there amongst her little circle who would make him a good wife?	Кто же среди небольшого круга ее знакомых годится ему в жены?
Not Miss Binny, she was too old and ill-tempered; Miss Osborne? too old too.	Мисс Бинни? Нет, она слишком стара и у нее скверный характер. Мисс Осборн? Тоже стара.
Little Polly was too young.	Маленькая Мэри чересчур молода...