Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

You see he was so eager to see his parents at Camberwell.	Вы понимаете, ему так не терпелось увидеться со своими родителями в Кемберуэле!
He grudged the time lost between Piccadilly and his old haunt at the Slaughters', whither he drove faithfully.	Доббин пожалел даже о времени, потраченном на проезд от Пикадилли до его прежнего пристанища у Слотеpa, куда он направился по старой памяти.
Long years had passed since he saw it last, since he and George, as young men, had enjoyed many a feast, and held many a revel there. He had now passed into the stage of old-fellow-hood.	Долгие годы прошли с тех пор, как он был здесь в последний раз, с тех пор, как они с Джорджем, еще молодыми людьми, устраивали здесь кутежи и пирушки. Теперь Доббин был старым холостяком.
His hair was grizzled, and many a passion and feeling of his youth had grown grey in that interval.	Волосы у него поседели; поседели и многие страсти и чувства его молодости.
There, however, stood the old waiter at the door, in the same greasy black suit, with the same double chin and flaccid face, with the same huge bunch of seals at his fob, rattling his money in his pockets as before, and receiving the Major as if he had gone away only a week ago.	Но во г в дверях стоит старый лакей, все в топ же засаленной черной паре, с таким же двойным подбородком и дряблым лицом, с тою же огромной связкой печаток на цепочке от часов; он все так же побрякивает деньгами в кармане и встречает майора с таким видом, словно тот уехал всего лишь неделю тому назад.
"Put the Major's things in twenty-three, that's his room," John said, exhibiting not the least surprise.	– Отнесите вещи майора в двадцать третий номер, это его комната, - сказал Джон, не обнаруживая ни малейшего изумления.
"Roast fowl for your dinner, I suppose.	– К обеду, наверно, закажете жареную курицу?
You ain't got married?	Вы не женились?
They said you was married--the Scotch surgeon of yours was here.	Говорили, что вы женаты, - у нас стоял ваш доктор-шотландец.
No, it was Captain Humby of the thirty-third, as was quartered with the --th in Injee.	Нет, капитан Хамби из тридцать третьего полка, который квартировал с *** полком в Индии.
Like any warm water?	Не угодно ли теплой воды?
What do you come in a chay for--ain't the coach good enough?"	А зачем вы карету нанимали? Для вас что, дилижансы недостаточно хороши?
And with this, the faithful waiter, who knew and remembered every officer who used the house, and with whom ten years were but as yesterday, led the way up to Dobbin's old room, where stood the great moreen bed, and the shabby carpet, a thought more dingy, and all the old black furniture covered with faded chintz, just as the Major recollected them in his youth.	И с этими словами верный лакей, который знал и помнил каждого офицера, останавливавшегося в этой гостинице, и для которого десять лет промелькнули, как один день, провел Доббина в его прежнюю комнату, где стояла та же большая кровать с шерстяным пологом, лежал тот же потертый ковер, чуть более грязный, и красовалась прежняя черная мебель, обитая выцветшим ситцем, - все это майор помнил еще со времен своей молодости.
He remembered George pacing up and down the room, and biting his nails, and swearing that the Governor must come round, and that if he didn't, he didn't care a straw, on the day before he was married.	Доббин вспомнил, как Джордж накануне свадьбы расхаживал взад и вперед по этой комнате, кусая ногти и клянясь, что родитель должен же образумиться, а если нет - то ему, Джорджу, все равно.

He could fancy him walking in, banging the door of Dobbin's room, and his own hard by--	Майору казалось, что вот-вот хлопнет дверь и сам Джордж...
"You ain't got young," John said, calmly surveying his friend of former days.	– А вы не помолодели! – заметил Джон, спокойно изучая друга прежних дней.
Dobbin laughed.	Доббин засмеялся.
"Ten years and a fever don't make a man young, John," he said.	– Десять лет и лихорадка не молодят человека, Джон, - сказал он.
"It is you that are always young--no, you are always old."	– Вот зато вы всегда молоды... или, вернее, всегда стары.
"What became of Captain Osborne's widow?" John said.	– Что сталось со вдовой капитана Осборна? – спросил Джон.
"Fine young fellow that.	– Прекрасный был молодой человек.
Lord, how he used to spend his money.	Господи боже мой, как он любил швырять деньги!
He never came back after that day he was marched from here.	Он больше у нас не бывал с того самого дня, когда поехал отсюда венчаться.
He owes me three pound at this minute.	Он до сих пор должен мне три фунта.
Look here, I have it in my book.	Вот взгляните, у меня записано:
'April 10, 1815, Captain Osborne: 3 pounds.'	"Десятого апреля тысяча восемьсот пятнадцатого года, за капитаном Осборном три фунта".
I wonder whether his father would pay me," and so saying, John of the Slaughters' pulled out the very morocco pocket-book in which he had noted his loan to the Captain, upon a greasy faded page still extant, with many other scrawled memoranda regarding the bygone frequenters of the house.	Интересно, уплатил бы мне за него его отец? И Джон из номеров Слотера вытащил ту самую записную книжку в сафьяновом переплете, в которую он занес долг капитана и где на засаленной, выцветшей страничке запись эта бережно сохранялась вместе со многими другими корявыми заметками, касавшимися былых завсегдатаев гостиницы.
Having inducted his customer into the room, John retired with perfect calmness; and Major Dobbin, not without a blush and a grin at his own absurdity, chose out of his kit the very smartest and most becoming civil costume he possessed, and laughed at his own tanned face and grey hair, as he surveyed them in the dreary little toilet-glass on the dressing-table.	Проведя своего постояльца в комнату, Джон спокойно удалился. А майор Доббин, краснея и мысленно подшучивая над собственной глупостью, выбрал из своих штатских костюмов самый нарядный и расхохотался, рассматривая в тусклом зеркальце на туалетном столе свое желто-зеленое лицо и седые волосы.
"I'm glad old John didn't forget me," he thought.	"Я рад, что старый Джон не забыл меня, - подумал он.
"She'll know me, too, I hope."	– Надеюсь, она меня тоже узнает".
And he sallied out of the inn, bending his steps once more in the direction of Brompton.	И, выйдя из гостиницы, он направил свои стопы в Бромптон.
Every minute incident of his last meeting with Amelia was present to the constant man's mind as he walked towards her house.	Все мельчайшие подробности его последней встречи с Эмилией оживали в памяти этого преданного человека, когда он шел по направлению к дому миссис Осборн.

The arch and the Achilles statue were up since he had last been in Piccadilly; a hundred changes had occurred which his eye and mind vaguely noted.	Арка и статуя Ахиллеса были воздвигнуты уже после того, как он в последний раз был на Пикадилли; сотни перемен произошли за это время, взор и ум его смутно их отмечали.
He began to tremble as he walked up the lane from Brompton, that well-remembered lane leading to the street where she lived.	Доббина бросило в дрожь, когда он зашагал от Бромптона по переулку - знакомому переулку, который вел к улице, где она жила.
Was she going to be married or not?	Выходит она замуж или нет?
If he were to meet her with the little boy--Good God, what should he do?	Если он встретит ее вместе с мальчиком... боже мой, что ему тогда делать?
He saw a woman coming to him with a child of five years old--was that she?	Он увидел какую-то женщину, шедшую ему навстречу с ребенком лет пяти... Уж не она ли это?
He began to shake at the mere possibility.	Доббин задрожал при одной мысли о такой возможности.
When he came up to the row of houses, at last, where she lived, and to the gate, he caught hold of it and paused.	Когда наконец он подошел к дому, в котором жила Эмилия, он ухватился рукой за калитку и замер.
He might have heard the thumping of his own heart.	Он слышал, как колотится у него сердце.
"May God Almighty bless her, whatever has happened," he thought to himself.	"Да благословит ее бог, что бы ни случилось! – произнес он про себя.
"Psha! she may be gone from here," he said and went in through the gate.	– Эх, да что я! Может, она уже уехала отсюда!" И он вошел в калитку.
The window of the parlour which she used to occupy was open, and there were no inmates in the room.	Окно гостиной, в которой обычно проводила время Эмилия, было открыто, но в комнате никого не было.
The Major thought he recognized the piano, though, with the picture over it, as it used to be in former days, and his perturbations were renewed.	Майору показалось, что он как будто узнает фортепьяно и картину над ним - ту же, что и в былые дни, - и волнение охватило его с повой силой.
Mr. Clapp's brass plate was still on the door, at the knocker of which Dobbin performed a summons.	Медная дощечка с фамилией мистера Клепа по-прежнему красовалась на входной двери рядом с молотком, при помощи которого Доббин и возвестил о своем прибытии.
A buxom-looking lass of sixteen, with bright eyes and purple cheeks, came to answer the knock and looked hard at the Major as he leant back against the little porch.	Бойкая девушка лет шестнадцати, румяная, с блестящими глазами, вышла на стук и удивленно взглянула на майора, прислонившегося к столбику крыльца.
He was as pale as a ghost and could hardly falter out the words--"Does Mrs. Osborne live here?"	Он был бледен, как привидение, и едва мог пролепетать слова: - Здесь живет миссис Осборн?
She looked him hard in the face for a moment--and then turning white too--said,	С минуту девушка пристально смотрела на него, а затем, в свою очередь, побледнела и воскликнула:
"Lord bless me--it's Major Dobbin."	– Боже мой! Да это майор Доббин!
She held out both her hands shaking--"Don't you remember me?" she said.	Она радостно протянула ему обе руки. – Неужели вы меня не помните? – сказала она.

"I used to call you Major Sugarplums."	– Я называла вас "майор Пряник".
On which, and I believe it was for the first time that he ever so conducted himself in his life, the Major took the girl in his arms and kissed her.	В ответ на это майор - я уверен, что он вел себя так впервые за всю свою жизнь, - схватил девушку в объятия и расцеловал ее.
She began to laugh and cry hysterically, and calling out	Девушка взвизгнула, засмеялась, заплакала и, крича во весь голос:
"Ma, Pa!" with all her voice, brought up those worthy people, who had already been surveying the Major from the casement of the ornamental kitchen, and were astonished to find their daughter in the little passage in the embrace of a great tall man in a blue frock-coat and white duck trousers.	"Ма! ма!" - вызвала этих почтенных людей, которые уже наблюдали за майором из оконца парадной кухни и были до крайности изумлены, увидев в коридорчике свою дочь в объятиях какого-то высоченного человека в синем фраке и белых полотняных панталонах.
"I'm an old friend," he said--not without blushing though.	– Я старый друг, - сказал он не без смущения.
"Don't you remember me, Mrs. Clapp, and those good cakes you used to make for tea?	– Неужели вы не помните, миссис Клеп, каким вкусным печеньем вы, бывало, угощали меня за чаем?
Don't you recollect me, Clapp?	А вы, Клеп, узнаете меня?
I'm George's godfather, and just come back from India."	Я крестный Джорджа и только что вернулся из Индии.
A great shaking of hands ensued--Mrs. Clapp was greatly affected and delighted; she called upon heaven to interpose a vast many times in that passage.	Последовали сердечные рукопожатия; миссис Клеп не помнила себя от радостного волнения -сколько раз она в этом самом коридорчике молила бога о помощи!
The landlord and landlady of the house led the worthy Major into the Sedley s' room (whereof he remembered every single article of furniture, from the old brass ornamented piano, once a natty little instrument, Stothard maker, to the screens and the alabaster miniature tombstone, in the midst of which ticked Mr. Sedley's gold watch), and there, as he sat down in the lodger's vacant arm-chair, the father, the mother, and the daughter, with a thousand ejaculatory breaks in the narrative, informed Major Dobbin of what we know already, but of particulars in Amelia's history of which he was not aware--namely of Mrs. Sedley's death, of George's reconcilement with his grandfather Osborne, of the way in which the widow took on at leaving him, and of other particulars of her life.	Хозяин и хозяйка дома провели почтенного майора в комнату Седли (где Доббин помнил все предметы обстановки, от старого, отделанного бронзой фортепьяно работы Стотарда, когда-то блиставшего нарядной полировкой, до экранов и миниатюрного гипсового надгробного памятника, в центре которого тикали золотые часы мистера Седли). И там, усадив гостя в пустое кресло жильца, отец, мать и дочь, прерывая свой рассказ бесчисленными восклицаниями и отступлениями, поведали майору Доббину все, что мы уже знаем, но чего он еще не знал, а именно: о смерти миссис Седли, о примирении Джорджа с дедушкой Осборном, о том, как вдова горевала, расставаясь с сыном, и о разных других событиях, касавшихся Эмилии.
Twice or thrice he was going to ask about the marriage question, but his heart failed him.	Несколько раз Доббин порывался спросить о ее планах, но у него не хватало духу.
He did not care to lay it bare to these people.	Он не мог решиться открыть свое сердце перед этими людьми.

Finally, he was informed that Mrs. O. was gone to walk with her pa in Kensington Gardens, whither she always went with the old gentleman (who was very weak and peevish now, and led her a sad life, though she behaved to him like an angel, to be sure), of a fine afternoon, after dinner.	Наконец ему сообщили, что миссис Осборн отправилась гулять со своим папашей в Кенсингтонский сад, куда они всегда ходят после обеда в хорошую погоду (он стал теперь очень слабым и ворчливым, дочери с ним нелегко, хотя она заботится о нем, как ангел, ей-богу!).
"I'm very much pressed for time," the Major said, "and have business to-night of importance.	– Я сейчас очень тороплюсь, - сказал майор, - у меня на вечер есть важные дела.
I should like to see Mrs. Osborne tho'.	Но мне бы хотелось повидать миссис Осборн.
Suppose Miss Polly would come with me and show me the way?"	Может быть, мисс Мэри проводит меня и покажет дорогу?
Miss Polly was charmed and astonished at this proposal.	Мисс Мэри и удивилась и обрадовалась такому предложению.
She knew the way.	Дорога ей известна.
She would show Major Dobbin.	Она проводит майора Доббина.
She had often been with Mr. Sedley when Mrs. O. was gone--was gone Russell Square way--and knew the bench where he liked to sit.	Она сама часто гуляет с мистером Седли, когда миссис Осборн уходит... уходит на Рассел-сквер. Ей известна и скамейка, на которой любит сидеть старый джентльмен.
She bounced away to her apartment and appeared presently in her best bonnet and her mamma's yellow shawl and large pebble brooch, of which she assumed the loan in order to make herself a worthy companion for the Major.	Девушка убежала к себе и очень скоро вернулась в самой своей красивой шляпке и желтой шали миссис Клеп, заколотой большой агатовой брошью, - то и другое она позаимствовала, чтобы быть достойной спутницей майору.
That officer, then, in his blue frock-coat and buckskin gloves, gave the young lady his arm, and they walked away very gaily.	И вот наш офицер, облаченный в синий фрак, натянул замшевые перчатки, подал юной особе руку, и они очень весело пустились в путь.
He was glad to have a friend at hand for the scene which he dreaded somehow.	Доббин был рад, что около него есть друг, он побаивался предстоящего свидания.
He asked a thousand more questions from his companion about Amelia: his kind heart grieved to think that she should have had to part with her son.	Он засыпал свою спутницу вопросами об Эмилии. Его доброе сердце печалилось при мысли, что миссис Осборн пришлось расстаться с сыном.
How did she bear it?	Как она перенесла разлуку?
Did she see him often?	Часто ли она его видает?
Was Mr. Sedley pretty comfortable now in a worldly point of view?	Есть ли теперь у мистера Седли все необходимое?
Polly answered all these questions of Major Sugarplums to the very best of her power.	Мэри отвечала, как умела, на все эти вопросы "майора Пряника".
And in the midst of their walk an incident occurred which, though very simple in its nature, was productive of the greatest delight to Major Dobbin.	Но тут случилось одно обстоятельство, само по себе совершенно пустяковое, но тем не менее приведшее майора Доббина в величайший восторг.

A pale young man with feeble whiskers and a stiff white neckcloth came walking down the lane, en sandwich--having a lady, that is, on each arm.	Навстречу им по переулку шел какой-то бледный молодой человек с жиденькими бакенбардами, в накрахмаленном белом галстуке.
One was a tall and commanding middle-aged female, with features and a complexion similar to those of the clergyman of the Church of England by whose side she marched, and the other a stunted little woman with a dark face, ornamented by a fine new bonnet and white ribbons, and in a smart pelisse, with a rich gold watch in the midst of her person.	Шел он между двумя дамами, ведя их под руку. Одна из них была высокая, властного вида женщина средних лет, чертами и цветом лица похожая на англиканского пастора, рядом с которым она шествовала. А вторая -невзрачная, смуглолицая маленькая особа в красивой новой шляпке с белыми лентами, в изящной накидке и с золотыми часами на груди.
The gentleman, pinioned as he was by these two ladies, carried further a parasol, shawl, and basket, so that his arms were entirely engaged, and of course he was unable to touch his hat in acknowledgement of the curtsey with which Miss Mary Clapp greeted him.	Джентльмен, зажатый между этими двумя леди, тащил еще зонтик, шаль и корзиночку, так что руки у него были совершенно заняты, и он, конечно, не имел возможности сиять шляпу в ответ на реверанс, которым приветствовала его мисс Мэри Клеп.
He merely bowed his head in reply to her salutation, which the two ladies returned with a patronizing air, and at the same time looking severely at the individual in the blue coat and bamboo cane who accompanied Miss Polly.	Он только кивнул ей головой, и обе дамы в свою очередь с покровительственным видом ответили девушке, бросив в то же время строгий взгляд на субъекта в синем фраке и с бамбуковой тростью, сопровождавшего ее.
"Who's that?" asked the Major, amused by the group, and after he had made way for the three to pass up the lane.	– Кто это? – спросил майор, когда позабавившая его троица, которой он уступил дорогу, прошла мимо них по переулку.
Mary looked at him rather roguishly.	Мэри взглянула на него не без лукавства.
"That is our curate, the Reverend Mr. Binny (a twitch from Major Dobbin), and his sister Miss B.	– Это наш приходский священник, преподобный мистер Бинни (майора Доббина передернуло), и его сестра, мисс Бинни.
Lord bless us, how she did use to worret us at Sunday-school; and the other lady, the little one with a cast in her eye and the handsome watch, is Mrs. Binny--Miss Grits that was; her pa was a grocer, and kept the Little Original Gold Tea Pot in Kensington Gravel Pits.	Боже мой, как она пилила нас в воскресной школе! А другая леди - маленькая, косоглазая и с красивыми часами - это миссис Бинни, дочь мистера Гритса. Ее папенька был бакалейным торговцем и содержал в Кенсингтоне чайную под вывеской "Настоящий Золотой Чайник".
They were married last month, and are just come back from Margate.	Они поженились месяц тому назад и только что вернулись из Маргета.
She's five thousand pound to her fortune; but her and Miss B., who made the match, have quarrelled already."	У нее состояние в пять тысяч фунтов; по они с мисс Бинни уже ссорятся, хотя мисс Бинни сама их сосватала.
If the Major had twitched before, he started now, and slapped the bamboo on the ground with an emphasis which made Miss Clapp cry, "Law," and laugh too.	Если майор и перед тем нервничал, то теперь он вздрогнул и так выразительно стукнул своей бамбуковой тростью о землю, что мисс Клеп вскрикнула "ой!" и расхохоталась.

He stood for a moment, silent, with open mouth, looking after the retreating young couple, while Miss Mary told their history; but he did not hear beyond the announcement of the reverend gentleman's marriage; his head was swimming with felicity.	С минуту он стоял молча, с разинутым ртом, глядя вслед уходившей молодой чете, пока мисс Мэри рассказывала ему их историю; но он не слышал ничего, кроме упоминания о браке преподобного джентльмена, - голова у него кружилась от счастья.
After this rencontre he began to walk double quick towards the place of his destination--and yet they were too soon (for he was in a great tremor at the idea of a meeting for which he had been longing any time these ten years)--through the Brompton lanes, and entering at the little old portal in Kensington Garden wall.	После этой встречи он зашагал вдвое быстрее, -и все же ему показалось, что они чересчур скоро (ибо он трепетал при мысли о свидании, о котором мечтал в течение десяти лет) миновали бромптонские переулки и вошли в узкие старые ворота в стене Кенсингтонского сада.
"There they are," said Miss Polly, and she felt him again start back on her arm.	– Вон они, - сказала мисс Мэри и опять почувствовала, как Доббин вздрогнул, сжав ееруку.
She was a confidante at once of the whole business.	Она сразу сообразила, в чем тут дело.
She knew the story as well as if she had read it in one of her favourite novel-books--Fatherless Fanny, or the Scottish Chiefs.	Все ей стало так понятно, словно она прочла это в одном из любимых своих романов: "Сиротка Фанни" или "Шотландские вожди".
"Suppose you were to run on and tell her," the Major said.	– Бегите вперед и скажите ей, - попросил майор.
Polly ran forward, her yellow shawl streaming in the breeze.	И Мэри побежала так, что ее желтая шаль надулась на ветру, словно парус.
Old Sedley was seated on a bench, his handkerchief placed over his knees, prattling away, according to his wont, with some old story about old times to which Amelia had listened and awarded a patient smile many a time before.	Старик Седли сидел на скамье, разложив на коленях носовой платок, и, по своему обыкновению, рассказывал какую-то старую историю о давно прошедших временах, которой Эмилия уже много, много раз внимала с терпеливой улыбкой.
She could of late think of her own affairs, and smile or make other marks of recognition of her father's stories, scarcely hearing a word of the old man's tales.	За последнее время она научилась думать о своих собственных делах и улыбалась или как-нибудь иначе показывала, что следит за болтовней отца, не слыша почти ни слова из того, что он ей рассказывал.
As Mary came bouncing along, and Amelia caught sight of her, she started up from her bench.	Когда Мэри подбежала к ним, Эмилия, увидев ее, вскочила со скамьи.
Her first thought was that something had happened to Georgy, but the sight of the messenger's eager and happy face dissipated that fear in the timorous mother's bosom.	Первой ее мыслью было, что случилось что-нибудь с Джорджи, но вид оживленного и счастливого лица девушки рассеял страх в робком материнском сердце.
"News!	– Новости!
News!" cried the emissary of Major Dobbin.	Новости! – закричала вестница майора Доббина.
"He's come!	– Он приехал!
He's come!"	Приехал!
"Who is come?" said Emmy, still thinking of her son.	– Кто приехал? – спросила Эмми, все еще думая о сыне.

"Look there," answered Miss Clapp, turning round and pointing; in which direction Amelia looking, saw Dobbin's lean figure and long shadow stalking across the grass.	– Вон, посмотрите, - ответила мисс Клеп, повернувшись и указывая пальцем. Взглянув в ту сторону, Эмилия увидала тощую фигуру Доббина и его длинную тень, ползущую по траве.
Amelia started in her turn, blushed up, and, of course, began to cry.	Эмилия в свою очередь вздрогнула, залилась румянцем и, конечно, заплакала.
At all this simple little creature's fetes, the grandes eaux were accustomed to play.	Ведь grandes eaux {Версальские фонтаны (франц.).} непременно играли всякий раз, как в жизни этого бесхитростного создания случались праздники.
He looked at her--oh, how fondly--as she came running towards him, her hands before her, ready to give them to him.	Доббин смотрел на Эмилию - о, с какой любовью! – пока она бежала к нему, протягивая ему навстречу руки.
She wasn't changed.	Она не изменилась.
She was a little pale, a little stouter in figure.	Она была немного бледнее, чуть пополнела.
Her eyes were the same, the kind trustful eyes.	Глаза у нее остались прежними: нежные, доверчивые глаза.
There were scarce three lines of silver in her soft brown hair.	В мягких каштановых волосах были каких-нибудь две-три серебряных нити.
She gave him both her hands as she looked up flushing and smiling through her tears into his honest homely face.	Она подала майору обе руки, сквозь слезы, с улыбкой глядя на его честное, такое знакомое лицо.
He took the two little hands between his two and held them there.	Он взял обе ее ручки в свои и крепко держал их.
He was speechless for a moment.	С минуту он оставался безмолвным.
Why did he not take her in his arms and swear that he would never leave her?	Почему он не схватил ее в объятия и не поклялся, что не оставит ее никогда?
She must have yielded: she could not but have obeyed him.	Она, наверное, сдалась бы, она не могла бы противиться ему.
"I--I've another arrival to announce," he said after a pause.	– Мне... мне нужно сообщить вам, что я приехал не один, - сказал он после короткого молчания.
"Mrs. Dobbin?" Amelia said, making a movement back--why didn't he speak?	– Миссис Доббин? – спросила Эмилия, отодвигаясь от него. Почему он ничего ей не говорит?
"No," he said, letting her hands go:	– Нет! – произнес он, выпуская ее руки.
"Who has told you those lies?	– Кто передал вам эти выдумки?
I mean, your brother Jos came in the same ship with me, and is come home to make you all happy."	Я хотел сказать, что на одном корабле со мной прибыл ваш брат Джоз. Он вернулся домой, чтобы всех вас сделать счастливыми.
"Papa, Papa!" Emmy cried out, "here are news!	– Папа, папа! – закричала Эмилия. – Какие новости!
My brother is in England.	Брат в Англии!
He is come to take care of you.	Он приехал, чтобы позаботиться о тебе.

Here is Major Dobbin."	Здесь майор Доббин!
Mr. Sedley started up, shaking a great deal and gathering up his thoughts.	Мистер Седли вскочил на ноги, дрожа всем телом и стараясь собраться с мыслями.
Then he stepped forward and made an old-fashioned bow to the Major, whom he called Mr. Dobbin, and hoped his worthy father, Sir William, was quite well.	Затем он сделал шаг вперед и отвесил старомодный поклон майору, которого назвал мистером Доббином, выразив надежду, что его батюшка, сэр Уильям, в добром здоровье.
He proposed to call upon Sir William, who had done him the honour of a visit a short time ago.	Он все намеревается заехать к сэру Уильяму, который недавно оказал ему честь своим посещением.
Sir William had not called upon the old gentleman for eight years--it was that visit he was thinking of returning.	Сэр Уильям не навещал старого джентльмена уже целых восемь лет, - на этот-то визит и собирался ответить старик.
"He is very much shaken," Emmy whispered as Dobbin went up and cordially shook hands with the old man.	– Он очень сдал, - шепнула Эмми, когда Доббин подошел к нему и сердечно пожал ему руку.
Although he had such particular business in London that evening, the Major consented to forego it upon Mr. Sedley's invitation to him to come home and partake of tea.	Хотя у майора в этот день были неотложные дела в Лондоне, он согласился отложить их, когда мистер Седли пригласил его зайти к ним и выпить у них чашку чаю.
Amelia put her arm under that of her young friend with the yellow shawl and headed the party on their return homewards, so that Mr. Sedley fell to Dobbin's share.	Эмилия взяла под руку свою юную приятельницу в желтой шали и пошла вперед, так что на долю Доббина достался мистер Седли.
The old man walked very slowly and told a number of ancient histories about himself and his poor Bessy, his former prosperity, and his bankruptcy.	Старик шел очень медленно и все рассказывал о себе самом, о своей бедной Мэри, о прежнем их процветании и о своем банкротстве.
His thoughts, as is usual with failing old men, were quite in former times.	Его мысли были в далеком прошлом, как это всегда бывает с дряхлеющими стариками.
The present, with the exception of the one catastrophe which he felt, he knew little about.	О настоящем - если не считать недавно постигшего его удара - он почти не думал.
The Major was glad to let him talk on.	Майор охотно предоставил ему болтать.
His eyes were fixed upon the figure in front of him--the dear little figure always present to his imagination and in his prayers, and visiting his dreams wakeful or slumbering.	Взор его был устремлен на шедшую впереди фигуру - фигуру женщины, неизменно занимавшей его воображение, всегда поминавшейся в молитвах и витавшей перед ним в грезах во сне и наяву.
Amelia was very happy, smiling, and active all that evening, performing her duties as hostess of the little entertainment with the utmost grace and propriety, as Dobbin thought.	Эмилия весь этот вечер была очень весела и оживлена и выполняла свои обязанности хозяйки с изумительной грацией и благородством, как казалось Доббину.
His eyes followed her about as they sat in the twilight.	Он все время следил за ней взглядом.

How many a time had he longed for that moment and thought of her far away under hot winds and in weary marches, gentle and happy, kindly ministering to the wants of old age, and decorating poverty with sweet submission--as he saw her now.	Сколько раз он мечтал об этой минуте, думая об Эмилии вдали от нее, под знойными ветрами, во время утомительных переходов, представляя ее себе кроткой и счастливой, ласково исполняющей все желания стариков, украшающей их бедность своим безропотным подчинением, -такою, какою он видел ее сейчас.
I do not say that his taste was the highest, or that it is the duty of great intellects to be content with a bread-and-butter paradise, such as sufficed our simple old friend; but his desires were of this sort, whether for good or bad, and, with Amelia to help him, he was as ready to drink as many cups of tea as Doctor Johnson.	Я не хочу этим сказать, что у Доббина был особо возвышенный вкус или что люди большого ума обязаны довольствоваться простеньким счастьем, которое вполне удовлетворяло нашего невзыскательного старого друга, - во всяком случае, его желания, худо ли это или хорошо, не простирались дальше, в когда Эмилия угощала его, он готов был пить чай без конца - как в свое время доктор Джонсон.
Amelia seeing this propensity, laughingly encouraged it and looked exceedingly roguish as she administered to him cup after cup.	Подметив в Доббине такую склонность, Эмилия со смехом поощряла ее и поглядывала на майора с невыразимым лукавством, наливая ему чашку за чашкой.
It is true she did not know that the Major had had no dinner and that the cloth was laid for him at the Slaughters', and a plate laid thereon to mark that the table was retained, in that very box in which the Major and George had sat many a time carousing, when she was a child just come home from Miss Pinkerton's school.	Правда, она не знала, что майор еще не обедал и что у Слотера для него накрыт стол и поставлен прибор в знак того, что этот стол занят, - тот самый стол, за которым майор не раз бражничал с Джорджем, когда Эмилия была еще совсем девочкой и только что вышла из пансиона мисс Пинкертон.
The first thing Mrs. Osborne showed the Major was Georgy's miniature, for which she ran upstairs on her arrival at home.	Первое, что миссис Осборн показала майору, была миниатюра Джорджи, за которой она сбегала к себе наверх, как только они вернулись домой.
It was not half handsome enough of course for the boy, but wasn't it noble of him to think of bringing it to his mother?	Разумеется, на портрете мальчик совсем не такой красивый, как в жизни, но не благородно ли было с его стороны подумать о таком подарке для матери!
Whilst her papa was awake she did not talk much about Georgy.	Пока отец не заснул, Эмилия мало говорила о Джорджи.
To hear about Mr. Osborne and Russell Square was not agreeable to the old man, who very likely was unconscious that he had been living for some months past mainly on the bounty of his richer rival, and lost his temper if allusion was made to the other.	Слушать о мистере Осборне и Рассел-сквер было неприятно старику, по всей вероятности, не сознававшему, что последние несколько месяцев он существует только благодаря щедрости своего богатого соперника. Мистер Седли страшно раздражался, когда кто-нибудь хоть словом упоминал об его враге.
Dobbin told him all, and a little more perhaps than all, that had happened on board the Ramchunder, and exaggerated Jos's benevolent dispositions towards his father and resolution to make him comfortable in his old days.	Доббин рассказал старику все и даже, может быть, немного больше о том, что произошло на борту "Ремчандера", преувеличивая благие намерения Джоза насчет отца и его желание лелеять отцовскую старость.