Забавы придворных
Шрифт:
Таким образом, помянутый король Генрих Второй был славен многими добрыми обыкновениями и запятнан несколькими пороками. Пороком, как выше сказано, было то, что он усвоил из науки своей матери. Он затягивал дела своих людей, и из-за этого бывало, что прежде чем их дела улаживались, многие умирали или уходили от него с печалью и тщетой, гонимые голодом. Другой порок — когда он останавливался где-нибудь, что бывало редко, то не показывался на люди, как того хотелось именитым мужам, н запирался внутри и был доступен только тем, кто явно был недостоин такого доступа. Третий порок — что он не терпел покоя и не жалел донимать чуть не половину христианского мира. В этих трех — его грех; в остальном он весьма хорош и во всем любезен. Никто, кроме него, не обладает такой мягкостью и приветливостью. Всякий раз как он выходит, его хватает толпа, тащит в разные стороны и теснит, куда он не хочет [846] , и, что удивительно, он каждого слушает терпеливо, и хотя на него наседают с криками, тянут и буйно толкают, он никому не являет немилости и гнева, когда же ему делается слишком тягостно, молча удаляется в покойное место. Ничего не делает он надменно и горделиво; он трезв, скромен и благочестив, верен и благоразумен, щедр и победоносен, готов оказать честь тем, кто этого заслуживает.
846
…и теснит, куда он не хочет… — Ср.: Ин. 21: 18.
Пересекли мы с ним однажды пролив на двадцати пяти кораблях [847] , бывших у него на службе, чтобы ему переправляться бесплатно. Но буря рассеяла всех и вынесла их на утесы и берега, непригодные для судов, кроме его собственного корабля, который по милости Божьей она привела в гавань. Поутру он послал возместить каждому корабельщику ущерб согласно его оценке, хотя не был обязан это делать, и общий счет был весьма велик. Иной король, может быть, не выплачивал и справедливого
847
Пересекли мы с ним однажды пролив на двадцати пяти кораблях… — Возможно, 3 марта 1170 г. В «Деяниях Генриха II» описывается невиданный шторм, разметавший 30 кораблей, сопровождавших короля (Gesta Henrici Secundi I, 3—4).
Был у нашего двора обычай, что для придворных служителей бесплатно составлялись и доставлялись послания с печатью, содержащие их имена и должности. Королевский управляющий донес на печатника, что тот отказался вручить ему бесплатно послание, содержащее его имя и должность. Турстан, сын Симона, был управляющий [848] , Адам из Ярмута — печатник. Услышав об этом, двор засомневался; призывают короля; он сперва выслушал Турстана, а потом Адама, который сказал: «Я принимал гостей и послал просить господина Турстана, чтоб дал мне два пирога из ваших королевских. Он ответил: „Нет”. Когда же он потом захотел свое письмо, я, памятуя его „нет”, тем же манером сказал: „Нет”». Король вынес решение против того, кто первым сказал «нет». Он усадил Адама на скамью, а перед ним положили печать и послание Турстана; и он заставил Турстана сбросить свой плащ и, став на колени, вручить Адаму два королевских пирога, красиво завернутые в белую салфетку, а когда подарок был принят, велел Адаму передать послание и так примирил их, прибавив, что его служители должны не только помогать друг другу из своего собственного добра или из казны, но также и всякому домочадцу и даже посторонним, если тех нужда теснит. Это, мне кажется, было весьма учтиво.
848
Турстан, сын Симона, был управляющий… — О Турстане (который в 1173 г. был судьей и коллегой Мапа, как замечает Джеймс) см.: Round 1911, 186—193; Vincent 2015, 13—14, 21.
Но нынче дела ведутся умнее, по мнению тех, кто их нынче делает. Гильом де Танкарвиль [849] , наследственный великий камергер короля, муж знатного рода, несравненный в воинском искусстве, блистательный силой, пагубный завистникам, был обвиняем многими и стал подозрителен королю. Однако король часто слышал, что Гильом — победитель во многих схватках, что он отец рыцарям и хлеб нуждающимся, человек, способный по своему желанию преклонить сердца всех, кроме завистников, что он приятен и любезен королю франков и прочим, коих сам король опасался. Упорно преследуя доброго мужа, король низверг его крепости, как бы притупляя его рога, отказал ему и в законно причитающихся правах, и вольностях и дал его завистникам чрезмерную власть в его имениях, — а тот не обнаруживал своих чувств, достойно снося неизбежное. Случилось, что через многих глашатаев было объявлено, что праздник Рождества Господня король проведет в Кане [850] . Сошлось туда великое множество и чужеземцев, и туземцев, из коих главнейшие были король и удивительный сын его, славный король Генрих, и третий Генрих, герцог Саксонии и Баварии, в ту пору изгнанник, зять нашего короля; Ричард, граф Пуату, нынешний король; Джеффри, его брат, герцог Бретани, и многочисленные епископы, с полным собраньем графов и баронов. Когда же в самый праздник Рождества Господня при короле стоял человек, чтобы подать ему воды для омовения рук, как вдруг пробился сквозь давку помянутый Гильом, великий камергер, сопровождаемый, по своему обычаю, множеством рыцарей: сбросив плащ, по обыкновению служителей, он ухватил серебряные тазы и дернул к себе. Тот человек, едва их удерживая, озирался на короля, а тот велел отпустить тазы и терпеливо принял воду после такого насильства. А Гильом, подав воду королю, сыновьям его и герцогу Саксонии, отдал таз своему слуге и пошел садиться. Многие дивились этому, а королевский постельничий настойчиво требовал тазы, но король его отстранил и снес все, будто никакого проступка не было. Следующей ночью при короле были иные из ненавистников Гильома, и много было таких, кто ставил этот грабеж — в праздничный день, за королевским столом — превыше всех прегрешений и говорил, что сам король — миротворец и не отместник злодейств, и все прочее, что могло привести короля в ярость. Затем они пустились по жилищам князей, делая то же, что у короля, и не имели ни желания, ни силы это прекратить, ибо зависть не унимается и Иуда не спит [851] . Поутру сели вожди [852] , и сенешаль Нормандии [853] изложил пред всеми жалобу короля на Гильома, отягощая ее и усугубляя, как только мог. Тогда поднялся Гильом и, отрицая обвинение в грабеже, сказал: «Мы все знаем и никто не усомнится, что господину нашему и сему собранию любезно правосудие и нелюбезно всякое прегрешение; ведь отместники злодеяний и грабежа ненавидят то, что преследуют. Да, я применил силу, но не насилие. Ибо что делается без силы? Однако праведной силой и по праву я, великий камергер господина короля, отнял тазы, которые этот мой заместитель старался вырвать у меня неправедным насилием. А что я из-за этого разбойник, как утверждает сенешаль господина короля, это я отрицаю, ибо я по справедливости взял то, что вручено мне правом. Отец мой, когда воздвиг аббатство блаженному Георгию в Танкарвиле, поместил там тазы, кои по праву и без спора принял из рук короля Генриха Первого, и они там доселе об этом свидетельствуют, а подобным образом и другие тому порукою в монастыре блаженной Варвары [854] . Но если нет веры таким доводам, то если кто решится выступить противником моему праву, я готов защищать его любой силой и доблестью, как решит сие собрание, никого не назначая вместо себя, но действуя самостоятельно. А что многие незаслуженно донесли на меня господину моему как на преступника и весьма усилили его гнев против меня, я того не страшусь. Я ведаю, что никакой гнев не извратит его суда. Возможно, тут много таких, кто тайно строит козни против меня; хорошо бы они попробовали заняться этим въяве и представили на справедливый суд сему собранию, досточтимому и избранному, то, о чем они шепчутся тайно. Ведает господин наш король и его люди, как, когда он усмирил Пуату по смерти оного знаменитого Патрика [855] , я держал этот край и склонил его к королевским предписаниям, как говорится:
849
Гильом II де Танкарвиль, по прозвищу Молодой (ок. 1129—1193), наследственный камергер Нормандии.
850
…праздник Рождества Господня король проведет в Кане. — Это 1182 г.; в этом году Генрих Лев, герцог Саксонии и Баварии, был изгнан из Германии, а в следующем году на Рождество уже не было на свете Генриха Молодого Короля, который упоминается как присутствующий. Ср.: Gesta Henrici Secundi I, 291, где, однако, не упоминается инцидент с Танкарвилем.
851
…ибо зависть не унимается и Иуда не спит. — Ср.: Ernaldus Bonaevallis. Meditationes: «Разве не видите Иуду, как он не спит, какие неусыпные очи у алчности, как обходит она круг земной. Не медлит рука, не медлит стопа, и собирает он себе гнев в день гнева» (PL 189, 1736).
852
…сели вожди… — Овидий. Метаморфозы. XIII. 1.
853
Сенешаль Нормандии — Уильям Фиц-Ральф, сенешаль с 1178 по 1200 г.
854
Отец мой, когда воздвиг аббатство блаженному Георгию в Танкарвиле, поместил там тазы, кои по праву и без спора принял из рук короля Генриха Первого, и они там доселе об этом свидетельствуют, а подобным образом и другие тому порукою в монастыре блаженной Варвары. — Сен-Жорж-де-Бошервиль, бенедиктинское аббатство близ Руана («Танкарвиль» у Мапа — явная ошибка), и августинское приорство Сен-Барб-ан-Ож (Кальвадос).
855
…усмирил Пуату по смерти оного знаменитого Патрика… — Патрик, граф Солсбери, сопровождая Генриха II в Пуату во время восстания местной знати, был убит мятежниками (1168). Если верить песне о Гильоме Маршале, Патрик сопровождал в этой поездке Алиенору Аквитанскую. На них напал вражеский отряд под командованием Жоффруа и Ги (будущего иерусалимского короля) де Лузиньянов, и Патрик погиб, защищая королеву (Crouch 2002, 37—38). О правлении Гильома в Пуату больше нигде не упоминается.
Кроме того, я и мои люди всегда воевали за господина моего на свой кошт и отказывались от всего, что нам благожелательно предлагалось, и где бы ни было нужды нападать или защищать, были мы во всякой сшибке впереди вождей или по крайности в ряду с ними. Пусть, однако, не думает рыцарство, во многих и великих делах испытанное,
856
Доблесть не меньшая в том, чтоб сберечь, чем в завоеванье. — Овидий. Наука любви. II. 13.
857
Гильом (Уильям) д’Обиньи, граф Арундел (ум. 1176), был наследственным виночерпием короля и был женат на Аделизе Лувенской, вдове Генриха I; командовал королевскими войсками во время мятежа королевских сыновей в 1173—1174 гг. Генрих был в Париже в сентябре 1158 г.; отсутствие Гильома, следовательно, приходится на 1155—1158 гг.
Умелый мастер оттиснул королевскую печать в смоле и сделал медную печать, с таким точным сходством, что никто не заметил бы различия. Узнав о том, король велел его повесить, но видя, что человек почтенный, добрый и праведный, брат злодея, плачет с покрытой головой, и тотчас побежденный жалостью, король придал большее значение добродетели праведного, чем беспутству виновного, и с плачем вернул плачущему радость. Однако, отпустив вора, велел ему отправиться в монастырь, чтобы его милосердие не казалось слишком снисходительным.
Помянутому королю служил один клирик, который написал для вас сие [858] , по прозванью Мап; он был любезен и приятен королю, не за собственные заслуги, но за заслуги его предков, кои были верными помощниками королю и до его воцарения, и после. Был у короля сын по имени Джеффри, рожденный ему, если позволительно сказать, потаскухой по имени Икенай, чего мы касались выше, какового сына он признал своим вопреки своей чести и общему желанию. Между этим человеком и Мапом не раз легко разгорались ссоры, и перед королем, и в других местах. Король устроил его избрание на Линкольнскую кафедру, и он держал епископство дольше надлежащего, хотя господин папа часто понуждал его или оставить престол, или рукополагаться во епископа; он долго увиливал, соглашаясь и не соглашаясь на то и се и оба вместе. Король, с тревогою замечая, что столь большая область покрыта такой смоковницей, заставляет его выбрать одно или другое. Он выбирает оставить кафедру. Совершается это в Мальборо [859] , где есть источник, из которого, говорят, если кто пригубит, будет говорить на дурном французском, поэтому когда кто объясняется на этом языке с ошибками, говорят, что он изъясняется на мальбороском французском. Вследствие этого Мап, слыша, как тот произносит слова отречения перед господином Ричардом Кентерберийским и господин архиепископ спрашивает у него: «Как ты говоришь?», желая, чтобы тот повторил сказанное, дабы все услышали: а поскольку тот молчит, он спрашивает снова: «Как ты говоришь?» — и Мап отвечает за него: «На мальбороском французском». Все засмеялись, а тот удалился раздраженный.
858
…который написал для вас сие… — Ср.: Ин. 21: 24.
859
Совершается это в Мальборо… — Джеффри отрекся от епископства в 1181 г. и формально подтвердил свое отречение в Мальборо 6 января 1182 г. (Ralph de Diceto II, 10); после этого он был поставлен королевским канцлером.
В год, предшествовавший его отречению, этот человек, сурово ущемляя, не по-пастырски, но насильственно, потребовал от всех церквей своего округа десятину со всех доходов, определил сумму для каждой и вымогал десятину исходя из собственной оценки. От церкви Мапа, что зовется Эшвелл, он безоговорочно и чванливо велел доставить четыре марки, на тот же лад, как опустошал других. Мап не пожелал платить, но пожаловался господину нашему королю, который, отведя этого избранного епископа во внутренние покои, наказал его уместными словами и знатной взбучкой, чтобы впредь не докучал клирикам. Вернувшись оттуда на славу побитым, он бросил много угроз всем придворным, а особенно — своему обвинителю, а когда им довелось встретиться, поклялся верностью, которой был обязан отцу своему королю, что круто с ним разочтется. Ведая, что в клятвах тот всегда поминает отца и хвастливо прибавляет: «короля», Мап молвил: «Господин, апостол Павел говорит: „Будьте подражателями Богу, как сыновья возлюбленные” [860] . А Бог наш, Сын Божий, по слабейшей своей части часто называл себя Сыном человеческим, умалчивая о Божестве Отца. Если б и ты с подобным смирением иной раз клялся ремеслом матери, утаивая царственность отца!.. Так подобает подражать Богу, ничего не делающему высокомерно». Тогда тот, по своей привычке царственно тряхнув головой, разразился угрозами. Мап же прибавил: «Я замечаю, что исправил вас, как архиепископ — свою жену». Один из присутствовавших: «Это как?» Мап нашептал ему на ухо, что жена архиепископа, спавшая с ним, пустила ветры, а когда он ее ударил — пустила снова. Услышав это, избранный епископ разбушевался и разбранился, будто ему нанесли какую обиду.
860
Будьте подражателями Богу, как сыновья возлюбленные. — Еф. 5: 1.
В день отречения сказанного мужа господин король ущедрил его своим канцлерским судом и повесил свою печать ему, обрадованному, на шею. Показав ее помянутому Мапу, тот молвил: «Всякая поблажка была для тебя, благодаря этой печати, бесплатной, но отныне ты и письмеца не вынудишь, не заплатив четыре пенса». Мап на это: «Слава Богу! на мое счастье взошли вы на эту степень. Урон одних — успех других: в прошлом году вы требовали четыре марки, а теперь — четыре пенса».
После этого, когда мы были в Анжу и этот царственный муж увидел, что Вальтера де Кутанса [861] приглашают к господину Ричарду, архиепископу Кентерберийскому, дабы поставить на епископство, от которого он отрекся, отверзла зависть очи его; он оцепенел и, наконец собравшись с мыслями, подал жалобу. Успокоил его господин король и обещал ему доходы, кои он потерял со своим избранием. Однако, впервые уразумев, что с епископством утратил все безвозвратно, он возжелал все вернуть. При виде Мапа, который был в Лондоне каноником пребенды, прежде принадлежавшей ему, он повторяет: «Отдашь мою пребенду, даже и против желания». Мап: «Отдам даже и по желанию, если изобретешь способ вернуть все, чего даром лишился».
861
Вальтер де Кутанс (ум. 1207), королевский клерк и архидиакон Оксфорда, был рукоположен в епископы Ричардом Кентерберийским 3 июля 1183 г. в Анжере. В следующем году он был перемещен с линкольнской кафедры на архиепископство Руана.
VII. РЕКАПИТУЛЯЦИЯ НАЧАЛА ЭТОЙ КНИГИ, ОТЛИЧАЮЩАЯСЯ ПО ВЫРАЖЕНИЯМ, НО НЕ ПО СУЩЕСТВУ [862]
Августин молвит: «Во времени существую и о времени говорю и не знаю, что такое время» [863] . С подобным же удивлением я могу сказать, что при дворе существую, о дворе говорю, но что такое двор, не понимаю. Знаю, однако, что он не есть время. Но он временный, изменчивый и разнообразный, ограниченный местом и блуждающий, в разнородности своего состояния часто сам с собою несхожий. Снова и снова мы уходим от него и возвращаемся по велению обстоятельств. Уходя, знаем его весь; год проведя вне него, вернемся и встретим новый вид, и сами мы будем новые. Обнаруживаем, что местных уроженцев вытеснили чужеземцы, а хозяев — рабы. Тот же двор, но изменились его члены.
862
Рекапитуляция начала этой книги, отличающаяся по выражениям, но не по существу. — Эта глава — первый набросок сатиры на двор (I. 1—10).
863
…и не знаю, что такое время. — См. примеч. 2.