Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

* * *

«На небесах высоких торжество…»

На небесах высоких торжество: Там град бесстенный отверзает двери, И ветр веков, скользя по эфемере, Приумножает красок волшебство. И рвенье человека таково, Что, глядя на миры в небесной сфере, В костер, пылавший у него в пещере, Он обронил ребенка своего. Увы, нам непостижен град верховный, Младенцы, мы игре своей греховной Творим кумиров детскою рукой, — А наши очи, что в блужданье праздном Предали фантастическим соблазнам, В щепоти праха обретут покой.

ШАРЛЬ-ФЕРДИНАНД РАМЮ

Перевод с французского Ю. Денисова

Шарль-Фердинанд Рамю(1878–1947). — Хотя большинство книг этого франкоязычного

писателя носит подзаголовок «роман», все его творчество является поэзией в самом точном смысле этого слова. «Роман должен быть поэмой», — писал Рамю. Любовно изображая патриархальный быт простых крестьян и ремесленников, он противопоставлял ему фальшь современной цивилизации, уродство буржуазной морали, воспевал красоту и величие родной природы (сборники стихов «Деревушка», 1903; «Глиняные пенаты», 1904; «Песни», 1914; «История солдата», 1920). Писатель приветствовал Октябрьскую революцию в России лприко-философскими эссе «Великая весна» (1917) и «Потребность величия» (1937).

ПЕСНЯ ЧАСОВОГО

Мечта, попутчица солдата, дочь воздуха, былого след, день долог в дождик сероватый; ты здесь, когда уходит свет. Подружка, слышишь ли, подружка, как кони ржут невдалеке; был пресным суп, неполной — кружка, холодной — каша в котелке. Нет ничего дороже милой, но помнит ли она меня? Любовь мне сердце б оживила, согрелся б я, как у огня. Быть может, взяв портрет мой в руки, она грустит наедине, в глаза мне смотрит и в разлуке давно тоскует обо мне. Я снимок выну из кармана — ты здесь, любовь души моей! Жди! Скоро в отпуск долгожданный приеду я на двадцать дней.

ДЕВУШКИ, ОСТАВШИЕСЯ В ДЕРЕВНЕ

К чему теперь сиянье глаз, жемчуг зубов, грудей атлас и наши розовые губы? Как далеко уехали они! Им не увидеть больше нас! Что ж, на скамье в вечерний час поплачь, сестра, как я, — не раз — ведь одинокой быть несладко! Они надели сабли на бок, коней горячих оседлали, и больше их никто не видел. Кто поцелует шелк волос, осушит капли горьких слез? Кто застегнет мне снова платье? Они обнять нас даже не успели; мы звали их, они сказали: «Возвратимся!» Быть вместе мало довелось. Кто счастье отнял и унес? Неужто и любовь запретна? За ними только пыль взвилась и опустилась на вишневый сад. Я подурнела от беды, и пальцы слишком уж худы для обручального колечка. Они, должно быть, голодны, и на соломе не раздевшись где-то спят. Иссохла маленькая грудь. На ком же руки мне сомкнуть? Где собирать мне поцелуи? Подумать, осень уж идет, морозы близятся, и скоро уж зима наступит.

ПЬЕР-ЛУИ МАТТЕИ

Перевод с французского Н. Стрижевской

Пьер-Луи Маттеи(1893–1970). — Писал на французском языке. Формальная изощренность первых его стихотворных сборников («От шестнадцати до двадцати», 1914; «Страстная неделя», 1918; «Одна кровь», 1920) принесла поэту славу виртуоза. Маттеи исследует внутренние импульсы, стремится воспроизвести полуосознанные стремления, пользуется прихотливыми ассоциациями. После второй мировой войны П.-Л. Маттеи во многом пересмотрел свои прежние эстетические взгляды, что сказалось в сближении его творчества с трагической действительностью («Альциона в Палене», 1942).

СТРАННАЯ ЗИМА

То странная была зима… О, град средь декабря! Бессилье бури, блеск зарниц от жажды угасал! Во всем был серы аромат. Меж сумеречных рам о стекла бился мотылек — унылый тамбурин… Да, та зима была странней всех предыдущих зим: под новый год, когда свет звезд от духоты померк, мы, кашляя, глотая пыль, едва дыша, брели к церковным окнам, широко распахнутым во тьме… Январь встречали мы в тот год под яблоней в цвету, купались утром всемером мы в горном ручейке, цветы срывали и плоды, кислившие на вкус… Потом весной положен был фантазиям предел. О беззащитность лепестков под снегом в майский день! Зима безумная, твой зной для лета приберег морозы злые, гололед, и ветер, и туман, но я теплом своей души ослаблю холода…

КАРАВАН ПТИЦ НАД КЛАДБИЩЕМ

Друг, в пламени искусств обретший отчий кров, — Так медленно монах, в молитву погруженный, Блуждает в вышине душою потрясенной, И слышит шепот пальм, и видит блеск ручьев, — Над хмелем, суетой и знаньем вознесенный, Каких родных картин ты различаешь зов? Пред розой свежею с мурашками шипов Застынешь ты на миг, от муки отвлеченный. Надгробие

лучом косым освещено… И красотой в душе сомненье рождено, Потом его покой родной земли сменяет; Завешены холсты. Закрыт последний том. Оркестр молчит. И лишь меж днем и небытьем На солнце клин горит и постепенно тает…

АЛЬБИН ЦОЛЛИНГЕР

Альбин Цоллингер(1896–1941). — Поэт и прозаик, писал по-немецки. По профессии учитель. Дебютировал как поэт в 1919 году. Его творчество носит антифашистскую направленность. Известен многочисленными одами, написанными под влиянием поэтики Гёльдерлина и Гете. Подлинную популярность в Швейцарии творчество Цоллингера приобрело лишь после того, как в 1964 году Макс Фриш издал со своим предисловием четырехтомное собрание его сочинений.

На русском языке печатается впервые.

ОДА К НЕБЕСНОЙ СИНЕВЕ

Перевод с немецкого В. Швыряева

Если бы не было ничего, в тебе уже заключалось бы все: Величие безбрежной пустоты, всеобъемлющее спокойствие Цветущей синевы. О океан, Несущий нас Нежнейшей дорогой Свободных волн небесных горизонтов, Напоминающих нам о существовании иного мира, В тебе всё: Песчаные отмели, Соль земных морей, Леса исчезнувших континентов, Огни разросшихся городов-храмов, Полуденные стекла, в которых проплывают Блестящие облака. Вечная синева, в тебе всё: От блеска серпов и копий твоей сверкающей основы До тишины колосящегося поля, Ведущего скрытую битву с ветром, и луны, Повисшей, как призрак, над мачтами монгольских галер, Раскачивающихся вверх и вниз. В тебе всё: Горный Толедо, река И солнечная дымка длинных улиц, Пыль, поднимаемая копытами ослов, и скрип пово&ск, Аромат томатов, Мраморные горы и резцы мастеров. Город соборов, подобный облачному видению, — В тебе всё. В тебе человечество, Совершающее долгое путешествие из будущего, Минуя придорожные столбы, пирамиды, Троны и балдахины, Колышущиеся на ветру опахала, Длинные процессии И шпалеры рабов. Вечная синева, Ты мечта Затаенных глубин мысли, Тающей в зеницах Собственной отрешенности. Ты — всё. Из иного мира Нисходит сияние вечного дня На воды, в которых плавают водоросли Нашей повседневности, Нашего темного сознания. Синева, в тебе Заря божества, Обетованный Ливан, Который созерцает душа, Родина благородных, Дорога в светлую Месопотамию, Серебрящуюся потоками Беспредельного будущего. В тебе всё. Хрустальные цистерны Ответствуют звоном Пенью лазурных струй источников, Питай нас, широкий Нил, Земля Эфиопии. Высоко, Высоко в отдалении Струятся мечты твоих водопадов. Если бы не было ничего, в тебе уже заключалось бы все, Неподвижный родник синевы.

АЛЬБЕРТ ЭРИСМАН

Альберт Эрисман(род. в 1907 г.). — Пишет по-немецки. Виртуоз поэтической формы, Эрисман издал много поэтических сборников. На русский язык переводится впервые.

ХЛЕБ ИСПЕЧЕН, ГНЕЗДО ОБЖИТО

Перевод с немецкого А. Эппеля

Письмо. Слова. Молчишь. Я тоже. Листва мертва. Год подытожен. Пусты сусеки. Хлеб испечён. Снега навеки. Подтопок черн. Год подытожен? Молчишь? Молчу? Лист напрочь сброшен? Царить мечу? Зерно простыло? Повыстыл жар? Гнездо постыло? Обычай стар? Но феникс-птица Избудет прах. Хлеб уродится. Огонь — в сердцах. Год на пороге. Письмо. Слова. Живу в итоге. Любовь жива. Хлеб испечен. Муки достало. Смерть нипочем. Меч — на орало. Гнездо обжито. Твой сын рожден. Согрето жито. Мир огражден. Письмо. Слова. Молчишь. Я тоже. Листва жива. Глаза погожи. Полны сусеки. Сердца чисты. Мир в человеке. В младенце — ты.