Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

ПАУЛЬ ЦЕХ

Пауль Цех(писал также под псевдонимами Тимм Бораи Пауль Роберт; 1881–1946). — Представитель левого крыла экспрессионизма, так называемого «активизма» (от названия журнала «Акцион» — действие, — вокруг которого группировались поэты-экспрессионисты, близкие коммунистической и социал-демократической партиям Германии). Книги Цеха («От Кресси до Марны», 1916; «Голгофа», 1920, и многие другие), проникнутые симпатией к угнетенным и обездоленным, были запрещены и сожжены нацистами. После годичного пребывания в гитлеровском застенке Цех эмигрировал в Южную Америку. Сотрудничал в советском журнале «Интернациональная литература». Отдельные стихи Цеха переводились у нас в 20-е годы. Его обширное и весьма неравноценное творческое наследие опубликовано лишь частично.

ЛИШЬ ПОВИНУЯСЬ ВОЛЕ ПАВШИX…

Перевод Л. Гинзбурга

Лишь

повинуясь воле павших, в себе мы силу жить нашли. Вскипела кровь в сердцах уставших — ужасен крик из-под земли! И только тот, кто с ними слился на крайней грани бытия, все отдал им, всем поделился, забыв про собственное «я», тот станет зрячим, мудрым, вещим, не устрашится ничего, и даже тайнам тайн зловещим теперь не скрыться от него. И в каждом выстреле и стуке, звучащем в черноте ночной, услышит он, как стонет в муке кровоточащий шар земной. 1940

ГЕРМАН ГЕССЕ

Герман Гессе(1877–1962). — Один из крупнейших писателей немецкого языка, прозаик и поэт. Большую часть жизни прожил в Швейцарии, гражданином которой стал в 1923 г. Лауреат Нобелевской премии (1946 г.). У нас известны его стихи, написанные от имени Йозефа Кнехта, героя романа «Игра в бисер» (1943; русское издание — 1969).

РАВЕННА

Перевод П. Мальцевой

Я тоже побывал в Равенне. То город мертвый и пустой. Руины, паперти, ступени — Тысячелетней немотой Все дышит. Сумрак улиц влажный Невольно вызывает вздох. Шаги, и эха шум протяжный, И камни в трещинах, и мох. Равенна! Отзвук песен старых… Не улыбаясь, внемлешь им На этих древних тротуарах, Тоской забвенного томим.

ВСЕ СМЕРТИ

Перевод П. Мальцевой

Всеми смертями я умер уже, И каждою смертью снова хочу умереть, Умереть каменной смертью в скале, Умереть глиняной смертью в песке, Смертью древесной во древе, Лиственной смертью в лепечущей летней листве, И бедной кровавой человеческой смертью. Цветком хочу я опять родиться, Деревом и травой хочу я опять родиться, Оленем и рыбой, птицей и бабочкой. Из каждого образа Возводит моя тоска Ступени к последней скорби, К скорби людской. О трепетная тугая дуга, Тоска безумствующим кулаком Хочет свести воедино Оба полюса жизни! Неоднократно, снова и снова, все чаще Ты гонишь меня от смерти к рожденью, К началу полного боли пути, Божественного пути.

МОТЫЛЕК

Перевод П. Мальцевой

Вот мотылек залетный Пляшет над лампой — мал, Хрупок, как дух бесплотный, Вспыхнул, сверкнул, пропал. Так, повстречавшись с нами, Как мимолетный свет, Счастье взмахнет крылами, Вспыхнет, сверкнет — и нет.

ПЕЧАЛЬ

Перевод

А. Ларина

Вчерашнюю кипень сметает Сегодняшний суховей. Цветок за цветком облетает С древа печали моей. Их ветром гонит, гонит, Как стаю белых мух. В молчанье отзвук тонет, И цепенеет слух. На небе звезд не стало, В сердце любовь умерла. Даль черноту распластала, В мир пустота вошла. Кто о приюте мечтает В годину бед и смертей? Медленно облетает Древо печали моей.

ИОАХИМ РИНГЕЛЬНАЦ

Перевод Л. Гинзбурга

Иоахим Рингельнац(наст. имя — Ганс Бёттигер; 1883–1934). — Сатирик, куплетист, пародист, автор текстов для кабаре. Антибуржуазные, полные тематической и формальной новизны, стихи поэта («Стихи о спорте», 1920; «Куддель Даддельду», 1920 и 1923, и др.) были запрещены нацистами как образец «вырожденческого искусства». Переводится впервые.

АФИШНЫЕ ТУМБЫ

Афишные тумбы, возможно, В чем-то сродни маякам: Их дождь поливает безбожно, Ветер сечет по бокам. Но как их пестро наряжают! И средь городской кутерьмы Сулят они, ржут, угрожают И лгут еще хлеще, чем мы. Приходит злодей спозаранку И варварски, как говорят, Срывает, поставив стремянку, Нарядный афишный наряд. Затем с вдохновенной отвагой Он кисть и ведерко берет, Чтоб новою пестрой бумагой Оклеить им зад и перёд. Театр… Выставка… «Все для невесты…» Сигары… Убийство… Режим… Спорт… Церковь… Протезы… Протесты… Рисунки и подписи к ним. Нет, я в облаках не витаю: Все важным я здесь нахожу, И все, что я здесь прочитаю, Я дома жене расскажу. Стихов не постиг ее разум, Ей книги даются с трудом, Но, внемля этим рассказам, Она говорит мне: «Идем!» Туда, где средь ливней шквальных Афишные тумбы стоят И много проблем весьма актуальных Для любознательного современного человека в себе таят.

МАЛЕНЬКИЕ АКТЕРЫ

О никчемных, маленьких актерах С нежностью я думаю всегда, О жрецах искусства, для которых Ничего нет выше их труда. Их, в программках набранных петитом, Да и не известных никому, Не терзает зависть к знаменитым. Сами не ответят почему. Попранные грубым самомненьем, Театром лишь поглощены одним… Но зато с каким благоговеньем По ночам девчонки внемлют им! В старых временах они застряли, Их порывам крыльев не дано, — Только сберегли, не растеряли То, что мы растратили давно. Честность — это высшее искусство, Дар священный — быть самим собой. Пусть же вам за бескорыстность чувства Будет щедро воздано судьбой!