Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ

(Из цикла)

Перевод В. Орла

Радость услышала весть — Пустилась вскачь. Честь услышала весть — Пустилась в плач. * На сердце то вина, То вновь веселье. Вина — стакан вина, Веселье — зелье. * Беда со мной нежна И от меня — ни с места. Беда — моя жена. Моя невеста. * И днем и ночью — беда, Челобитчица. И в мякоти вязкой плода Обидчица. * Судьба и расклад костей Твои братья. А тлен и распад костей — Твое платье. * Сердце, вечная боль Тебя сосет. Сердце, конечная боль Тебя спасет. * Мимолетное сердце Недолголетне. Мимоходное

сердце — Молвы и сплетни. * От первой кончины — До смерти последней. От плача в гостиной До плача в передней… * Святые, день настает. Заря на стрежне, Но безмятежности прежней Недостает. * Святые, день настает. Он в самом начале, Но сколько печали Над нашей любовью встает. * Святые, день настает. Над нашей любовью По изголовью Солнечный луч ползет. * А ливень грохочет О сеть черепиц, И хочет не хочет, А падает ниц. * Беда сидит у порога, У стылого очага. И спит на кровати порока, На илистом дне бочага. * Ты, сердце, снова льешь, Меня изведав, Бесчисленную ложь Твоих изветов. * Сердце, камнем идешь ко дну, О мореход! Сколько раз просчиталось на дню, О счетовод! * Радость прошла стороной, Тропинкой, Играя в дороге одной Травинкой. * Радость прошла в стороне, Окольно. Робкая радость. Этого мне Довольно. * Сердце, умытое алой водой, Бесплотно. Земля, не омытая талой водой, Бесплодна. * Муки раскаянья Из-за мук совести. Муки совести Из-за мук раскаянья.

ТРИСТАН КЛЕНГСОР

Тристан Кленгсор(наст. имя — Леон Леклер; 1874–1966). — Поэт, живописец, композитор, искусствовед, журналист. Продолжая традиции Верлена, в ранних своих сборниках («Червонный валет», 1908; «Цыганские песни», 1913) боролся с образной системой парнасцев и символистов, превратившейся в набор пустых трафаретов; одним из первых во Франции широко использовал свободный стих, не скованный нормами традиционной метрики, но в то же время далекий от нарочитой «расхлябанности» иных сюрреалистов. Поэтизация обыденного, тонкий юмор, напевность и изящная простота лучших его стихов, вошедших в итоговый сборник «Цветник Тристана Кленгсора» (1962), роднит их с народными песнями, мелодии которых легли в основу его музыкальных сюит «Песни Матушки моей Гусыни» и «Деревенские песни».

ОСЕННИЕ МЕЧТЫ

Перевод М. Кудинова

Шапокляк у господина профессора гладкий И при этом совсем не радует взгляда, А на черном рединготе морщатся складки, От низа до тощего зада. Господин профессор в парке сидит На скамье, окрашенной в цвет неприятный, У его жилета поношенный вид, А на пальцах чернильные пятна. Меланхоличная осень, чей вечер тих, Пожелтевшие листья на землю роняет. Господин профессор смотрит на них И о чем-то мечтает. У господина профессора на длинный нос Надеты очки в оправе старинной, И копну его желтых потускневших волос Прорезывают седины. А когда-то господин профессор был молодым И, по всей вероятности, был франтоват и беспечен. Но теперь он мечтам предается своим, Созерцая осенний вечер. Господин профессор размышляет о Розе, О мадам Розе, розовощекой своей экономке. Господин профессор в задумчивой позе Все мечтает о чем-то, сидя в сторонке. Мальчишка стащил платок у него из кармана, Издалека забытый мотив долетает, В старом парке фонтан журчит неустанно, Господин профессор мечтает.

АННА ДЕ НОАЙ

Анна де Ноай(1878–1933). — Дочь потомка валашских господарей и греческой актрисы, Анна де Ноай сочетала в себе и своем творчестве энергию и страстность, унаследованную от родителей, с утонченной культурой высших слоев французского общества, в которых прошла ее жизнь. Ее близкими друзьями и завсегдатаями ее литературного салона были Морис Баррес и Марсель Пруст, Франсис Жамм и Жан Кокто. Известность получила после выхода сборников «Неисчислимое сердце» (1901) и «Тень дней» (1902) — пылких пантеистических гимнов природе, молодости и красоте. Столь же напряженным, но более трагичным накалом страстей пронизаны «Помрачения» (1907). Скорбные, окрашенные религиозностью раздумья о вечности и смерти отразились в сборниках «Живые и мертвые» (1921) и «Честь страдания» (1927).

ПРИНОШЕНИЕ ПРИРОДЕ

Перевод И. Кузнецовой

Природа мудрая, опора небосвода, Никем так не были любимы никогда Предметов вкрадчивость, свет ласковый восхода, Земля, что жизнь дарит, и быстрая вода. Равнины, и пруды, и леса очертанья Влекли меня к себе сильней, чем взор людской: И

припадала я к величью мирозданья, И запах месяцев я трогала рукой. Из ярких солнц твоих корона золотая Мой украшала лоб, и гордый, и простой; И подражала я труду крестьян, играя, И, плача от любви, я целовала зной. Я подошла к тебе без страха и сомненья, Приняв добро и зло, творимое тобой, И обретала я и мысль и наслажденья В лукавой, как зверек, душе твоей живой. Подобная цветку с пчелою в сердцевине, Рождала аромат и песни жизнь моя; И в сердце поутру, как в маленькой корзине, Боярышник и плющ тебе дарила я. Смиренна, как вода, куда глядится ива, Я знаю жар твоих томящих вечеров, — Он в существах земных рождает молчаливо Божественный огонь и нетерпенья зов. Тебя, как жизнь саму, я обняла руками. Ужель наполнит тьма мой взор на склоне лет, И я уйду, простясь и с ветром и с цветами, В страну, где не гостят любовь и солнца свет…

МАКС ЖАКОБ

Макс Жакоб(1876–1944). — В юности сблизился с кружком сюрреалистов, подружился с Пикассо и Аполлинером. Вслед за несколькими книжками для детей («История короля Кабула I», 1904; «Солнечный великан»), 1904) выпустил навеянный бретонским фольклором сборник «Берег» (1911). Творчество Жакоба, необычайно разнообразное по жанрам, неотделимо от его личности: безбожник и мистификатор, принявший в 1915 г. католичество, эксцентричный весельчак, чуть ли не четверть века проживший отшельником в монастыре Сен-Бенуа-сюр-Луар, он был автором «Бурлескных и мистических сочинений отца Матореля» (1911) и благочестивых «Религиозных размышлений» (изд. в 1948 г.), каламбурного «Рожка с игральными костями» (1917) и всерьез написанного «Астрологического зерцала» (изд. в 1946 г.). Арестованный гестаповцами, Жакоб погиб в 1944 г. в концлагере Дранси.

ПРИГЛАШЕНИЕ К ПУТЕШЕСТВИЮ

Перевод М. Кудинова

Поезда! И по узким туннелям езда… Эти розовые кабаре, Где ведут свою жизнь цыгане, Превратились теперь в острова С вальсом розовым на поляне. Едут мимо в своих авто, Едут хрупкие дамы-рантьерши, Словно в ящиках из-под лото. Я тебя приглашаю, Элиза, Совершить путешествие тоже К тихим паркам или к дворцу Венецианского дожа. Мы цветы нарвем до обеда, Бросив наши велосипеды У враждебной ограды, чей стиль Современен, как автомобиль. Мы украсим своими руками Велосипеды ветвями, Поглядим, как струится вода, Мятой пахнущая иногда. Может быть, в машине пунцовой К этим рекам вернемся мы снова, Чтоб на воды их бросить взгляд, Когда стукнет нам шестьдесят. В том грядущем, весьма далеком, Даже конь может стать ненароком Наподобие птицы крылат… Близ железной дороги ныне Продаются четыре пустыни, Обращаться к владельцу, чье имя Господин Шокарно. 18, бульвар Карно. Написано в 1903 г.

ВОЙНА

Перевод В. Ковового

Ночные окраины, где бульвары в снегу; грабители здесь — солдаты; на меня бросаются со смехом и саблями, меня раздевают; я спасаюсь бегством, чтобы тотчас угодить в другое каре. Что это — двор казармы или какой-то харчевни? сколько сабель! сколько уланов! снежит! в меня тычут иглу: это — яд, чтоб убить меня; череп скелета под креповым флером впивается в мой мизинец. Мутные фонари роняют на снег свет моей смерти.

* * *

«Однажды вечером, мечтою…»

Перевод И. Шафаренко

Однажды вечером, мечтою Воспламенившись, как огнем, Вы, глянув в зеркало простое, Лик ангела узрите в нем, И, распустив привольно гриву Струистых золотых волос, Вообразите вы, — о диво! — Что вас амур ко мне унес! Нет, нет, о вашем верном муже Я больше слышать не хочу! Влюблен я, и крылат к тому же, И к небу вас взлетать учу. О, муза лжи и ослепленья, Нам, пастухам, ты в душу влей К заботам будничным презренье, Как у надменных королей!

СУПРУЖЕСТВО

Перевод М. Кудинова

I

«Я за богатого пойду», — Красивая сказала. — Смотри, не попади в беду, В богатстве счастья мало. — «Возьму красивую, — сказал Богатый, — хоть крестьянку». — Смотри, рогатым бы не стал, Попавшись на приманку.

II

— Тебя из грязи я извлек. — Давно уж тощ твой кошелек. — А кто беду на нас навлек? Ты навлекла! — Нет, ты навлек! Ты стар, и скуп, и недалек. — А у тебя ни свежих щек, Ни пухлых губ, и грудь висит, И отвратителен твой вид… — Ах, так! А кто меня ревнует И запереть меня грозит?