Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

ВОРОТА

Перевод со шведского И. Бочкаревой

Стары и серы ворота вечности. Стоят на торной дороге. Заросли бурьяном. Море ржи, васильковые брызги. А выше идут облака — наверное, в дальние страны. И люди здесь не нужны.

КАТРИ ВАЛА

Катри Вала(1901–1944). — Своим творчеством Катри Вала дала толчок возникновению нового течения в финской поэзии, главные черты которого — открыто демократическая направленность и жизнеутверждающее начало. Катри Вала была одним из основателей Общества финско-советской дружбы; активно боролась против фашизма и милитаризма.

Сборники стихов Катри Вала: «Далекий сад» (1924), «Синяя дверь» (1926), «На причале земли» (1930), «Возвращение» (1934), «Горит дерево гнезд» (1942). На русском языке издана книга избранной лирики Катри Вала «Далекий сад» (1966).

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Перевод с финского Новеллы Матвеевой

Я

забыла о белизне, глядя на густые краски осени, и однажды утром белизна расстелилась передо мной. Я остановилась, удивленная: на моей щеке снежинки ласково распались в прохладный запах. И покой белизны, как напиток, утолил мою жажду. Будто бы творец, листая книгу жизни, закрыл осеннюю страницу, написанную золотом и кровью, и открыл другую, новую страницу: белую равнину. Чтобы зимнее солнце бледными лучами написало на ней прохладные песни: песни, подобные снежинкам.

РАЗРЫВ

Перевод с финского Юнны Мориц

Мы решили забыть о своей любви и решили врозь по земле скитаться, не вспоминая имен друг друга. Какое безумие в этом, боже! Разве рубец от сорванной ветки может исчезнуть потом бесследно! Громко смеясь поблекшими ртами, мы разорвали красную лилию и растоптали горящий цветок. Но красная лилия умирать не хотела. Было страшно смотреть на ее усилия. Пламенея, дрожала она под ногами, и поднимался растерзанный стебель, как вопли немого о помощи неба. И свежий снег покраснел от пролитой крови, и деревья окутал кровавый туман. В красном тумане мы взгляды скрестили, это были взгляды убийц, и мы отвернулись одновременно — были ужасны наши глаза.

БОГ И Я

Перевод с финского Новеллы Матвеевой

Я целый день листала две большие книги о бабочках, цветах, о золотых жуках… Я читала, затаив дыханье, и когда на миг очнулась, — увидела, как ты, создатель, через мое плечо заглядываешь в книгу. И вдруг я тебя полюбила. Наверно, ты был еще молод, когда все это создал… Как счастлив ты был, когда, сверкая алмазами и крупинками золота, все это выпархивало из твоих искусных пальцев! Как много создал ты красивых безделушек! …Потом ты создал человека, а человек придумал много зол: различных партий, армий… Как это надоело! О, если бы ты все еще был молод! И, только что создав цветы и мотыльков, подошел ко мне, таинственно сияя, и взял бы меня за руку, как старший брат — сестру, и повел бы меня смотреть твои творенья! Я глядела бы во все глаза. А ты — ты был бы чуточку польщен. Я листаю две большие книги, а ты, создатель, глядишь откуда-то издалека и печально улыбаешься, вспоминая время, когда еще был ты молод.

НОЧНОЕ НЕБО

Перевод с финского Новеллы Матвеевой

Синее поле небес бурями вспахано, звездным овсом серебристым засеяно — зябким и редким звездным овсом… Кто жнецом назовется? Кто возьмется за лунный серп?

ФРАНЦИЯ

СЕН-ПОЛЬ РУ

Сен-Поль Ру(псевдоним; наст. имя — Поль-Пьер Ру; 1861–1940). — С начала 80-х годов участвовал в изданиях символистов, но, в отличив от них, проявлял интерес к современности, к общественному и техническому прогрессу. Автор поэмы «Лазарь» (1886), сборников «Козел отпущения» (1889), «Святилище странника» (в трех частях — 1893, 1904, 1907), «Древности» (1908) и яр. Творчество Сен-Поля Ру послужило связующим звеном между прогрессивными устремлениями позднего символизма и передовой поэзией XX в. В 1940 г. гитлеровцы ворвались в дом поэта в Бретани, тяжело ранили его дочь, уничтожили все его поздние произведения; через несколько дней Сен-Поль Ру умер. Трагическая смерть престарелого поэта в результате фашистского вандализма послужила одним из толчков к консолидации литературы Сопротивления во Франции.

НАДГРОБНОЕ СЛОВО ПОЭТАМ

Перевод В. Козового

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Не торопитесь, ибо этот гроб не то что прочие, где коченеет прах, спеленатой покоящийся глыбой: в нем заколочено сокровище, навечно укрытое жемчужными крылами, какие пламенеют среди ночи на нежно-млечных ангельских плечах.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Не торопитесь, ибо он наполнен, этот короб, стозвучным хором внятного содружества вещей: гирлянды, пчелы, ароматы, цикады, гнезда, плоды, шипы, сердца,

колосья, гроздья, когти, клекот, чешуя, химеры, сфинкс, уборы, зеркала, амфоры, чаши, кольца, трели, тирс, аккорды, бубенцы, колокола и колокольцы, павлиний крик, ветрило, посох и ярмо, сума и диадема, ферула, цепь Е стрелы, меч и крест, ошейник, змеи, траур, молния и щит, улитка, урна и трофеи, сандалии, котурны, паруса, зарница, лавры, пальма, радуга, роса, улыбка, слезы, солнце, птицы, поцелуи, — и все это так зыбко, что — лишь одно неверное движенье, — истаять может или же разбиться.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Не торопитесь, ибо, как ни мало оно — по росту человека, — это вместилище смогло под покрывалом собрать бесчисленные сонмы и в тишине бездонной сочетало, быть может, больше образов и лиц, чем храм, арена, форум и дворец; не всколыхните символ их нетленный, дабы не потревожить покой вселенной.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Не торопитесь, ибо, апостол света, был он Прекрасной верным паладином, которой он служил, не внемля ни наветам, ни ропотам ослиным и глумливым; и вы отравите Единой душу горьким зельем, коль слишком торопливо уложите ее возлюбленного в землю.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Не торопитесь, ибо он был исполнен, братья, не только наших доблестей, но также и пороков; и в этом тлене суждено нести вам все ступени человеческой природы — до высшей и последней, где, столкнув два этих антипода, он высек, гений, искру той звезды, что рано или поздно, нас вывести должна к победе и плоды ее златит уже за дымкой горизонта.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Не торопитесь, ибо он был, поэт, возможно, божеством, и мы соприкасались с ним, его жезла не замечая; он расточал у наших стоп небесный жемчуг и иссоп, а мы, пируя, чешую и желчь ему, шуту, швыряли; да, богом был он, чья утрата в нас пробудила бездны мрака, и потому-то, нет сомнений, ваши орудия печали должны с минуты на минуту повлечь затмение светила.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Но что это, по совести признайтесь: не видимость ли злая? Ведь прошли мы чередой по горестной аллее не за останками, о праха казначеи; вы в эту яму ворох роз сейчас опустите, и, значит, довелось увидеть нам не погребенье, нет — апофеоз! и нам позволено отсюда узреть перед собою чудо. Скажите же, могильщики, ведь этот герой не расставался с жизнью, — нет, он не примет смертного венца, пока душа его как прежде дышит там, в его строках и на его страницах, и будет чаровать сердца земли наперекор гробницам и векам.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

Смиренный, он хотел последовать закону всех существ, отдать последний вздох и умереть, как все мы, — дабы затем, гордясь божественной короной человека, перед толпой ожить коленопреклоненной; вам говорю, внимайте и молчите, здесь перед вами он воскреснет, наш Учитель, среди окаменевших лиц, чей мир смоковница хранит и кипарис, — воскреснет и стряхнет он времени приметы, чтоб, возвратясь домой, мы с этого момента его прообраз находили в граните памяти людской; чтоб завтра среди роз на постаментах славы он был во весь свой рост изваян величаво неколебимо-трепетной судьбой.

Без спешки, господа могильщики, без спешки!

АНРИ ДЕ РЕНЬЕ

Анри де Реньеа(1864–1936). — В «Старинных и романтических стихах» (1887–1890), «Пейзажах» (1887) и др. выступил как последователь парнасцев и символистов. Ощущение скоротечности всего сущего, стремление опоэтизировать и увековечить хрупкие формы бытия характерны для сборников «Глиняные медали» (1900) и «Город вод» (1902). В сборниках «Крылатая сандалия» (1906), «Неугасимое пламя» (1928) и др. звучит идеализация былых эпох. А. де Ренье является также автором многих романов и сборников новелл.

ЭПИТАФИЯ

Перевод Бенедикта Лившица

Я умер. Я навек смежил глаза свои. Вчерашний Прокл [181] и ваш насельник, Клазомены [182] , Сегодня — только тень, всего лишь пепел тленный, Без дома, родины, без близких, без семьи. Ужель настал черед испить и мне струи Летейских вод? Но кровь уж покидает вены. Цветок Ионии, в пятнадцать лет надменный Узнав расцвет, увял средь вешней колеи. Прощай, мой город! В путь я отправляюсь темный, Из всех своих богатств одной лишь драхмой скромной Запасшись, чтоб внести за переправу мзду, Довольный, что и там в сверкающем металле Я оттиск лебедя прекрасного найду, Недостающего реке людской печали.

181

Прокл (410–485) — главный представитель позднейшего неоплатонизма, последний крупный философ античности.

182

Клазомены — один из двенадцати ионийских городов на западном берегу Малой Азии, родина философа Анаксагора.

* * *

«Приляг на отмели. Обеими руками…»

Перевод М. Волошина

Приляг на отмели. Обеими руками Горсть русого песку, зажженного лучами, Возьми и дай ему меж пальцев тихо течь. А сам закрой глаза и долго слушай речь Журчащих волн морских, да ветра трепет пленный, И ты почувствуешь, как тает постепенно Песок в твоих руках. И вот они пусты. Тогда, не раскрывая глаз, подумай, что и ты Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных Смешает, как пески на отмелях прибрежных.