Женское нестроение
Шрифт:
Одна изъ причинъ, порождающихъ несчастные браки — спеціально, съ женской стороны:
— Въ брак скучно.
Скучно и для мужчины, и для женщины, но для перваго — съ меньшею интенсивностью.
Источникъ скуки — именно, что мы оставили женщину пассажжиромъ второго класса, тогда какъ сами пошли въ первый. У насъ — наука, искусства, общественная и политическая дятельность. У женщинъ — только «мужъ». Слово короткое, но тмъ не мене — съ большою претензіей вмстить въ себя невмстимое и объять необъятное.
Наши мужья и жены, обыкновенно, раздлены между собою образовательною дистанціей огромнаго размра, которую скрываетъ только природный женщин здравый смыслъ, инстинктивный тактъ, да самолюбіе, выработавшее для нея цлую систему безобиднаго примненія къ мужскому превосходству.
— Что имъ, собственно, длать дальше со своими женами?
A дальше — это, excusez du peu, цлая жизнь. Послать въ дтскую, въ кладовую, на кухню, — тамъ, молъ, твое мсто? Неловко: цивилизація мшаетъ, передъ народами Европы совстно. Зачмъ-нибудь да переводили же мы женщинъ изъ третьяго класса, — отъ теремовъ, — во второй-то классъ. Он — не бабы, a дамы. Он — хоть и отстали отъ насъ — образованныя. Или, врне сказать, полуобразованныя. Мужъ — кандидатъ правъ; жена — гимназистка. Учатъ нашихъ гимназистокъ плохо: по программ Sainte Nitouche — «немножко ариметики, немножко географіи» и, въ отличіе отъ этой программы, даже не очень много иностранныхъ языковъ. Сошлась эта пара. Она — ангелъ, онъ — божество. Ангелъ и божество цлуются, пока выдерживаютъ губы, но и долготерпнію послднихъ бываетъ предлъ. Въ одинъ прекрасный день звнуло божество, завтра зазвалъ ангелъ. Жизнь стучитъ въ окно и зоветъ къ своей поденщин. И, прислушиваясь къ зову, и ангелъ, и божество убждаются, что поденщина-то имъ на долю выпадаетъ совсмъ разная — y мужа она интересная и живая, потому что въ ней и наука, и политика, и общественная дятельность, a y жены: дти и хозяйство. Но, если такъ, — то деревенскія бабы легче рожаютъ, чмъ городскія жительницы, и ихъ же приходится приглашать мамками въ помощь сосцамъ образованныхъ, изсушеннымъ, въ періодъ сдачъ экзаменовъ на право сидть во второмъ класс; замоскворцкія купчихи и волжскія старообрядки пекутъ пироги вкусне дипломированныхъ барышенъ съ кулинарныхъ курсовъ. Словомъ и слдовательно, отъ примитивныхъ своихъ грубыхъ функцій — наша дама ушла, a заполнить пустоту, созданную ихъ сокращеніемъ, мы ей ничмъ не даемъ.
Мн всегда противно слышать, когда мужъ говоритъ скучающей отъ праздности жен:
— Что ты все лнтяйничаешь? Займись хоть чмъ-нибудь!
И я, не безъ злобнаго удовольствія, наблюдаю, какъ — на унылый вопросъ жены:
— Скажи чмъ? — дятельный супругъ никогда не находитъ толкомъ, что отвтить, и, потоптавшись малую толику въ безсильномъ недоумніи, непремнно придетъ къ традиціонному совту:
— Ну, книжку прочла бы…
— Какую?!
A за «какую» — если послдуетъ рекомендація — раздается и «зачмъ»!? И раздаетсл резонно.
Именно — «какую» и «зачмъ». Читать Бурже — не дло, a читать Милля и Спенсера — не подъ силу для ума, вмстившаго въ себя лишь немножко ариметики, немножко географіи и очень немного иностранныхъ языковъ.
Въ періодъ жениховства, мужчины невроятно щедры на совершенно неисполнимыя общанія. Къ чести жеищинъ, надо сказать, что большинство ихъ прекрасно сознаетъ свою образовательную приниженность сравнительно съ мужчиною. Кто не слыхалъ отъ своей невсты:
— Я такая глупенькая… Меня дурно учили… Ты не будешь смяться надо мною за это? Ты поможешь мн стать такою же умною, какъ ты?
И кто не отвчалъ съ паосомъ, рука на сердц, ноги циркулемъ!
— О, да, моя дорогая! мы докончимъ твое образованіе… я подниму твой умственный уровень, и мы будемъ трудиться вмст…
И кто не лгалъ въ эту минуту? Когда «доканчивать образованіе жены», если то и дло являются маленькія существа, въ свою очередь требующія образованія? Мыслимо ли «работать вмст«надъ интегралами съ сотрудниковъ, который не совсмъ твердо увренъ, чмъ питается коэффиціентъ, и не есть ли онъ наскомое изъ разряда жесткокрылыхъ? A «поднимать умственный уровень жен«- исполинское самохвальство: самому чуть не сорокъ профессоровъ четыре года
Нтъ, такъ не длается. Бракъ — не школа, бракъ — уже жизнь. И, чтобы жизнь не была тяжела, пуста и скучна, надо войти въ нее уже посл школы. Надо, чтобы школа была подготовительною ступенью къ ней, — и школа основательная.
Мы плохо учимъ женщинъ — и он мстятъ намъ, осужденныя невжествомъ на праздность, скукою жизни переливающейся въ семейный разладъ.
— Какъ Анна Сидоровна не уметъ жить, — слышишь часто, — хандритъ, скучаетъ, влюбляется безъ толку, травилась раза два… съ жиру бсится!.. a вдь не безъ способностей женщина: играетъ, поетъ, рисуетъ… пріятные таланты иметъ.
Почти вс женщины имютъ «пріятные таланты». Въ этомъ еще ихъ спасеніе. Талантъ, хотя бы и небольшой, только «пріятный», — очень большая сила, огромное житейское подспорье, могучій противовсъ именно той скук жизни, о которой шла рчь, потому что талантъ — самъ по себ уже дло, самъ по себ можетъ заполнить жизнь. Къ сожалнію, наша воспитательная система, и въ области пріятныхъ талантовъ, не согласна вести женщину дальше второго класса. Наши барышни не играютъ, a «бренчатъ», не рисуютъ, a «мазюкаютъ», не поютъ, a исполняютъ аріи изъ оперы «Завой-завой, собаченька завой, сренькій волчокъ». Умть все это надо, — требуютъ заимствованныя изъ Европы условія второго класса, — но умть не серьезно, a такъ себ — кое-какъ и между прочимъ. Захотла заняться искусствомъ по-настоящему, — ступай въ консерваторію, въ академію художествъ, въ спеціальное учрежденіе и длайся артисткою, художницей par excellence. Въ систем общеобразовательныхъ учебныхъ заведеній эстетическое воспитаніе совсмъ забито, преподаваніе искусствъ шаблонно, вяло, скучно и — безъ всякаго разбора слушательницъ, всмъ въ одной программ, всмъ по одному образцу. Была бы соблюдена форма, — и длу конецъ. «Молитва двы» да «Головка неаполитанской двочки», «pas de ch^ale», да La jeune captive, — и все обстоитъ благополучно: трафаретъ заполненъ, педагогическій подрядъ на двицу съ искусствами сданъ въ аккурат.
Развивайте съ ранняго возраста въ женщин какое-либо природное ея дарованіе наряду съ общепрограмнымъ знаніемъ, развивайте серьезно, чтобы она — если ужъ судьба ей покуда сидть врозь съ дущимъ въ позд жизни по первому классу супругомъ, — по крайней мр, не тосковала въ своемъ одиночеств, имла бы чмъ его заполнить. Пусть она будетъ имть дльное влеченіе, въ которомъ будетъ самостоятельною хозяйкою, сильною и знающею.
Жена, способная изучить концертъ Листа и фугу Баха, написать въ-серьезъ этюдъ съ натуры и т. д., не будетъ слоняться по дому, размышляя, что ей длать — повситься, отдаться сосду съ красивымя усами, или хать къ бракоразводныхъ длъ спеціалисту, чтобы онъ поскоре освободилъ ее отъ скучнаго мужа, который вчно занятъ, ничуть ея «не понимаетъ» и — на вс ея мечтанія — не знаетъ другого отвта,
— Блажишь!
Или:
— Это y тебя, голубушка, нервы. Прими калибромати, да ложись спать!
1897.
V
О медичкахъ
Изъ чуть не тысячной массы кандидатокъ, стучавшихся въ двери женскаго медицинскаго института, строго взыскательныя двери эти пріотворились всего лишь для четвертой части желающихъ. Что разочарованій, сколько разбитыхъ надеждъ, слезъ явныхъ и тайныхъ! Всякій промахъ по чаемой цли досаденъ, но промахъ посл долгаго, тщательнаго прицла, на который положено много упорнаго, страстнаго, внимательнаго труда, можетъ свести человка съ ума, повергнуть его въ бшенство и отчаяніе. Прицлъ кандидатокъ на счастье попасть въ слушательницы медицинскаго института мучительно труденъ. Одна латынь — во что обошлась этимъ горемычнымъ неудачницамъ, оставшимся нын при отказ, «за неимніемъ мста». Сколько умственной и физической энергіи брошено въ печь, растрачено понапрасну? Сколько нравственныхъ искусовъ и испытаній претерпно въ пустую!