Золото Волка
Шрифт:
– Что ж, на этом их работа на остаток ночи должна закончиться. Вдохновенная тактика, трибун, учитывая, что у вражеских лучников явно не было возможности нанести ответный удар в темноте.’
Скавр кивнул, его лицо исказилось от скрытого ужаса этого короткого действия.
– Спасибо тебе, Леонтий. И у меня есть еще одно предложение. Моя группа возьмет на себя ответственность за канаву до конца ночи. Почему бы не дать вашим британцам небольшой отдых? Я полагаю, утром они столкнутся с новым натиском.’ Трибун благодарно кивнул, и Марк понял, что упустил из виду то, что было болезненно очевидно для молодого римлянина. Юлий взглянул на него, и по выражению его глаз стало ясно, что цель, с которой Скавр взял на себя ночную стражу, была столь же ясна первому копью.
– Благодарю вас, трибун. Возможно, наши первые копья могли бы организовать передачу?’ Скавр безучастно кивнул, отвернулся и уставился в темноту, его лицо стало твердым, как камень. Марк подошел к нему сзади, тихо проговаривая его просьбу.
‘ Трибун, прости меня, если я буду говорить с тобой откровенно, но ты не должен этого делать. Я понимаю, что вы чувствуете ответственность за людей, лежащих там ранеными, но. .’
Голос Скавра был пустым и бесстрастным, его междометие не столько прерывало, сколько просто оставляло глухим к мольбе своего центуриона.
– Пока ты на самом деле не отдашь такого приказа, центурион, ты понятия не имеешь, как разрывает душу человека, когда он слышит, как невинные мужчины, женщины и дети кричат от страха и боли, когда их жизни отнимают за преступление, которого они не совершали. Я слышал, как ребенок звал свою мать, Марк. Я слышал, как мужчина в отчаянии звал свою жену. .
– Он глубоко вздохнул.
– Я слышал, как какой-то человек воззвал к нашему Господу Митре в глубине своего отчаяния, но ответа не последовало, только еще один залп наших окровавленных стрел. Я мог бы спасти некоторых из этих людей, если бы был более настойчив с Беллетором во время переговоров, но я позволил эгоистичному дураку предпочесть политическую целесообразность простой человечности. Так что теперь я не могу просто стоять здесь с чистыми руками, в то время как невинные, которых я обрек на рабство, несмотря на мое бездействие, беспомощно лежат в грязи, истерзанные и истекающие кровью, чтобы мы могли прожить немного дольше. Юлий, подготовь когорты, чтобы сменить бриттов у рва. И найди какую-нибудь гребаную веревку, ладно?’
8
Укрепление вдоль рва отличалось от того, когда Марк видел его в последний раз, утыканное стрелами, глубоко вонзившимися в глинобитную стену и землю за ней, где выстрелы фракийца не достигли цели. Юлий отправил группу людей собирать неповрежденные стрелы.
– Я полагаю, они нам понадобятся до окончания осады, ’ сказал Юлий.
– Они послужат полезным запасом для парней Кадира. Внезапно он потерял равновесие, ступив в углубление в земле, и, посмотрев вниз, обнаружил неглубокую яму для отхожего места, вырытую для того, чтобы британцы могли немного отдохнуть во время их долгого дня охраны рва. Скривившись от отвращения, он поднял ботинок, подошва которого потемнела от экскрементов.
– Ну, разве это не подводит итог всей этой кровавой кампании? Мы просто не можем перестать топтаться в этом гребаном дерьме! Тащи сюда эти чертовы веревки!’
Марк посмотрел поверх стены на вражеский скат, выступ которого теперь находился менее чем в десяти шагах от крутого западного склона рва.
– К ним вернутся силы с первыми лучами солнца, как только их лучники смогут стрелять в ответ по любому, у кого хватит смелости выстрелить в них со стен.’ Мартос подошел к нему вплотную, его единственный здоровый глаз блестел в лунном свете, когда он тихо говорил на ухо своему другу.
– Я бы сказал, пандус уже достаточно близко. На моем месте я бы выпорол своих рабов напоследок и сделал бы конец вдвое шире, чем сейчас, чтобы хватило места для трех или четырех тяжелых досок. Таким образом, они смогут напасть на нас в большом количестве, со своими дикарями впереди, горящими безумием и с обещанием получить достаточно золота, чтобы прожить на него до конца своих дней, если они пробьют стену. Девяносто девять человек из первой сотни на том берегу, конечно, погибнут, но они закрепятся на этой стороне исключительно численным перевесом, и все это время их лучники будут осыпать нас стрелами с обеих сторон. Дворянин’вотадини замолчал, понимающе глядя на Марка.
– Что это? Что сейчас пришло тебе в голову?’
– Кое-что, что ты только что сказал. Подождите здесь и соберите десяток своих людей, готовых к бою, если вы готовы к небольшому волнению.’ Принц вотадини постучал пальцем по повязке на глазу и повернулся к своим людям.
– Я родился готовым, центурион. Марк подошел к Юлию, скривившись от отвратительного запаха, исходившего от грязного ботинка его друга. Первый копьеносец повернулся ему навстречу, его лицо ожесточилось при виде выражения римлянина.
– И ты тоже можешь сразу же отваливать. У меня уже был Дубн, который интересовался, не ищу ли я работу уборщика бань в легионе.’
Марк с улыбкой покачал головой и быстро изложил свою идею. Он еще не закончил объяснять, что может разрушить планы сарматов, когда Юлий энергично кивнул.
‘ У меня это работает. Ты, солдат Шишковатое лицо, или как там тебя зовут, иди, найди трибуна и попроси его прийти и присоединиться к нам здесь. И у нас в запасе не вся гребаная ночь, так что шевелись!’
Человек, о котором шла речь, поспешил прочь, пробормотав своим товарищам, что запах первого копья наконец-то соответствовал его прозвищу, которое Юлий расслышал вполуха и полностью проигнорировал, главным образом потому, что посылал других солдат вдоль строя собирать офицеров когорт. Мгновение спустя из темноты появился Скавр, его мрачное выражение лица на мгновение просветлело, когда он уловил новый характерный запах Юлия.
– Честное слово, Первое копье, но это действительно самые ароматные духи, которыми ты пользуешься в наши дни. По крайней мере, так будет достаточно легко найти тебя в темноте.’ Его подчиненный тонко улыбнулся и изложил предложение Марка.
– Но нам понадобится кое-какое снаряжение из форта, и побыстрее, пока не упущен шанс. Если я пошлю человека спросить, что нам понадобится, дежурный центурион просто скажет ему отваливать на том основании, что все это доставляет слишком много хлопот, в то время как ты, трибун. .’
– В то время как у меня несколько меньше шансов обнаружить, что я держу в руках грязный конец виноградной палочки? Очень хорошо. . Он повернулся и направился к форту, бросив прощальный комментарий через плечо.
– И, тем не менее, возможно, вы могли бы использовать свою виноградную палочку, чтобы соскрести немного неприятного материала, прилипшего к вашим ботинкам? Он вернулся через несколько минут в сопровождении двух солдат, несших необходимые материалы. В его отсутствие центурионы наблюдали, как Мартос и дюжина его людей спускались по крутому западному склону рва на дно траншеи, все еще усыпанное пеплом и останками обгоревших тел, оставшихся там после пожара предыдущей ночи. Они быстро взобрались по крутым склонам пандуса, пока не оказались на вершине земляного вала, низко присев на корточки, чтобы не выдать своего присутствия вражеским разведчикам, оставшимся наблюдать за опустевшим полем боя. Тунгрийцы перебросили первую из тяжелых деревянных досок, которые Скавр принес из форта, через пролом, с тревогой наблюдая, как вотадини прижимают ее к выступу пандуса. Мартос осторожно спускался по пологому склону моста, пока не оказался в трех футах от дерновой стены, экспериментально проверяя доску своим весом. Он негромко окликнул Юлия, подняв вверх один палец.
– Я полагаю, по одному человеку за раз, и уж точно ни один из этих монстров в вашем Десятом веке! Юлий двинулся, чтобы ступить на мост, но трибун положил руку ему на плечо.
– Только не ты. Ты нужен мне здесь, чтобы принять командование, если со мной там что-нибудь случится.’
Первое копье неодобрительно нахмурился, жестом приглашая Марка присоединиться к ним.
– Мне запрещено пересекать границу, так что вам придется взять на себя ответственность за то, чтобы "Трибюн" осталась жива. Пусть Мартос установит периметр. Если кто-то из этих тел еще дышит, я хочу, чтобы их убили быстро и тихо, будь то сарматы, рабы или даже римляне.’ Он бросил вызывающий взгляд на своего начальника.
– Я полагаю, ты сможешь с этим смириться, трибун? Скавр медленно кивнул, поворачиваясь обратно к дощатому мосту, а Юлий за его спиной бросил многозначительный взгляд на Марка, пробормотав что-то на ухо своему брату-офицеру.