Золото Волка
Шрифт:
– При первом признаке любого движения противника я хочу, чтобы он вернулся за ту доску и спрятался за стеной, слышишь меня? Я не войду в историю этой когорты как человек, который позволил убить себя своему трибуну только потому, что этот человек чувствовал себя немного виноватым из-за нескольких мертвых рабов.’ Он подал знак отобранным им солдатам выполнять их приказы, и самые проворные из них быстро и бесшумно перешли мост, неся конец другой доски, чтобы удвоить ширину переправы. Марк ступил на импровизированный мост, неуверенно шагая вперед, поскольку доска под его ногами слегка прогибалась под его весом, но добрался до дальней стороны пропасти достаточно безопасно. Земля перед ним была темной из-за отсутствия лунного света, и он был вынужден громким
– Мартос! Мрачно-насмешливый голос у него над ухом заставил его подпрыгнуть.
– Тебе нет нужды кричать, центурион. Кажется, я вижу одним глазом лучше, чем ты двумя?’ Подавив желание язвительно ответить, Марк указал в темноту.
– Нам нужно охранять солдат, пока они наносят как можно больший ущерб пандусу, прежде чем сарматы поймут, что мы делаем. Пусть ваши люди рассредоточатся и образуют периметр в тридцати шагах вокруг нас. Любой, кого они найдут еще живым по мере продвижения вперед, должен быть убит без всякого шума. И Мартос, если я здесь провалюсь, твоя единственная задача - переправить трибуна обратно через мост, ты понял?’ Принц кивнул и собрал вокруг себя своих людей. Отдав шепотом приказы, он жестом указал им вперед, демонстративно прижав палец к губам. Повернувшись обратно к дощатому мосту, Марк увидел Скавра, стоящего на коленях рядом с распростертым телом, и подошел к нему с обнаженным гладиусом. Позади него тунгрийская рабочая группа лихорадочно трудилась по бокам пандуса одолженными лопатами, сгребая землю и мелкие камни, которые были отложены в течение предыдущего дня, в канаву по обе стороны, оставляя тонкий слой земли, соединенный с их перемычкой, когда они трудились, чтобы опустить земляной вал вокруг нее так быстро, как только могли.
– У этого бедняги не было ни единого шанса.’ Марк проследил за указующей рукой трибуна и увидел стрелу, глубоко вонзившуюся в грудь раба, рану, единственным возможным исходом которой была медленная и мучительная смерть. Умирающий удивленно посмотрел на него, его губы зашевелились, когда он пробормотал что-то на языке, которого ни один из них не знал. Подняв кинжал, Скавр вонзил острие оружия в грудь мужчины между ребер, точно пронзив сердце и убив его мгновенно. Он вытащил клинок и поднял его, чтобы посмотреть на черное пятно крови на лезвии.
– Клянусь, я помогу стольким из этих бедных душ обрести покой, сколько смогу, сколько у нас будет времени. Я предлагаю вам сделать то же самое?’ Марк отвернулся и снова уставился в ночь, по-прежнему не замечая никаких признаков того, что их отчаянная затея была раскрыта. Он зашагал вперед в поисках Мартоса, низко пригибаясь, чтобы его силуэт не выделялся на фоне света из форта, и все еще вглядывался в темноту перед собой в поисках каких-либо признаков своего друга, когда чья-то рука схватила его за лодыжку. Развернувшись, он вскинул запястье, чтобы пронзить бледным лезвием спаты того, кто прикоснулся к нему, когда резкий шепот остановил его руку, слова звучали запинаясь, пока человек на земле перед ним боролся за каждый вдох.
– Помоги мне. Глаза поверженного римлянина широко раскрылись от боли, когда он перекатился на спину. В ночном воздухе стоял сильный запах его продырявленных кишок, и Марк с жалостью посмотрел на него сверху вниз, зная, что без милосердного удара мечом он мог бы прожить несколько дней в муках. Мужчина прохрипел одно-единственное слово, его голос был хриплым от боли.
‘ Мы... это все. ...мертв.’ Молодой центурион в отчаянии покачал головой. ‘Мы?’
– Жена. ...мертв. Убитый. ...вчера. Дочь. изнасилованный.’ Солдат-ветеран всхлипнул, потерявшись в своей боли и печали, и слеза скатилась по его щеке. ‘ Сыновья. . здесь. ...где-нибудь.’ Он пошарил у себя на шее, сильно потянув за тонкий шнурок, чтобы снять кулон с шеи.
– Возьми это. . возвращение. ...Нашему Господу.
– Марк кивнул ему сверху вниз, оцепенев от ужаса, и накрыл ладонью металлический диск. Обреченный крепко сжал кулак, его хватка была сильной, несмотря на разрывающую его боль. ‘ Центурион. умоляю вас. месть. . Он снова склонился над стрелой, когда его пронзил новый приступ боли, и задрал рукав, чтобы показать татуировку легиона.
– Для солдата. .’ Римлянин высвободил руку так осторожно, как только был способен, затем похлопал бьющегося в конвульсиях мужчину по плечу.
‘ Иди с миром, брат. Я переправлю тебя через реку.’ Он вонзил острие меча в подбородок умирающего и глубоко в его голову, наблюдая, как глаза ветерана закатились, и смерть забрала его. Вытащив медную монету из кошелька на поясе, он сунул ее мужчине в рот, засунув как можно глубже, чтобы предотвратить возможную кражу, если бы она была обнаружена, затем вернулся к поискам Мартоса только для того, чтобы обнаружить принца, терпеливо ожидающего его.
– Боюсь, у вас не хватит монет любого достоинства, чтобы справиться с этим.‘ Он указал рукой на землю вокруг них, и когда луна выскользнула из-за скрывавших ее облаков, и солдаты, и варвары Мартоса застыли в неподвижности, зная, что любое движение может выдать их позиции. Хотя сцена, открывшаяся в бледном свете, была не хуже любого поля битвы, свидетелем которого доводилось быть римлянину, его сердце упало, когда он осознал ужасающее разнообразие сотен мертвых и умирающих тел, разбросанных по снегу за пределами земной поверхности пандуса, их кровь оставляла темные зловещие узоры на белом пространстве в экстравагантные подливки и деликатная посыпка в зависимости от их ран. Лунный свет померк, когда на его место набежало еще одно облако, и люди Мартоса возобновили выполнение ужасной задачи - выполнять приказы Юлия не оставлять никого в живых внутри своего периметра.
– Сейчас нет времени отдавать всех этих людей на милость наших мечей. Я предлагаю вам сосредоточиться на разрушении этого земляного сооружения?’ Осознав правду в словах вотадини, Марк вернулся к трапу и увидел Скавра, стоящего на коленях рядом с другим раненым рабом. Солдаты, трудившиеся над разборкой земляного вала, вырезали большие куски из его стен, но явно начинали уставать, их движения становились медленными и трудными. На мгновение проигнорировав своего убитого горем начальника, он осторожно прошел по доскам, отсалютовал Юлийу и указал назад, за канаву.
– Люди, которых мы послали, измучены. Нам нужно будет заменить их на новых работников.’ Юлий кивнул и отдал приказ сменным солдатам пересечь брешь, оба мужчины наблюдали, как измученные люди устало пробираются обратно по мосту. Когда новая рабочая группа направилась к трапу, Марк скорчил гримасу своему начальнику.
– Эта тишина долго не продержится. Как только сарматы закончат зализывать свои раны, они вернутся, и им не потребуется много времени, чтобы понять, что мы задумали. Сейчас я собираюсь отослать трибуна обратно, нравится ему это или нет.’ Юлий вопросительно наклонил голову, поджав губы.
– А что, если он не пойдет с тобой? Ты не можешь просто взять и отнести его обратно.’ Марк мрачно кивнул.
– Я думаю, он образумится. Я собираюсь дать ему что-то, о чем он будет заботиться больше, чем о своем отчаянии из-за того, что он здесь натворил. Но на всякий случай, если потребуются более отчаянные меры, где Арминий?’ Он перешел мост в сопровождении телохранителя трибуна, следовавшего за ним, и увидел Мартоса, нетерпеливо ожидавшего его среди трудящихся солдат.
‘ Пришло время немного поторопиться, центурион. Судя по звукам, враг приближается, чтобы вернуть себе поле боя.’ Марк указал на периметр.
– Отведи всех своих людей, кроме одного, обратно через мост. Убедитесь, что у мужчины, которого вы оставляете, хорошая пара ног и яйца размером с лошадиные между ними. Скажи ему, чтобы бежал к мосту и предупредил нас, когда они подойдут к нему на расстояние пятидесяти шагов. Не раньше!’ Варвар отвернулся, и Марк шепотом подбодрил копавших солдат, прежде чем присесть на корточки рядом со Скавром, который все еще стоял на коленях рядом с упавшим рабом.
– Он мертв, трибун. Старший офицер осторожно положил руку трупа обратно на грудь.