Чума в Бедрограде
Шрифт:
Ройш снисходительно приподнял брови (опять они!).
— В таком случае моё или чьё бы то ни было ещё дальнейшее участие в этом вопросе тем более излишне, не находите?
Дома у него всегда было идеально чисто, но почему-то смутно пахло пылью. Наверное, от самого Ройша — в свои неполные тридцать он был тем самым сухим и высоким человеком-без-возраста, которому в конце полагается выйти на сцену с коронным «я же говорил».
И всё-таки градус его пессимизма слишком высок для простых смертных.
Знает ли он, о чём говорит? Да, знает.
Делает ли он взвешенные и непредвзятые выводы относительно
— По всей видимости, вас интересует моё частное мнение относительно происходящего. Оно таково: существует некоторая вероятность того, что фаланги рассмотрели запрос Университетской гэбни и приняли меры. Вероятность эта ничтожно мала. В случае отсутствия прямой угрозы населению, о которой, напоминаю, фаланги не знают, их интерес к тем или иным запросам основывается, как правило, на… эффектности оных, — Ройш всё-таки снизошёл до чая, порушив домик из пальцев. — Как, полагаю, известно любому госслужащему, институт фаланг основал мой дед, хэр Ройш. Его рука прослеживается не только в существующей документации и служебных инструкциях, но и в системе ценностей, которую фаланги исповедуют. Безопасность граждан или соблюдение справедливости в данной системе находится на менее высокой позиции, чем поощрение изобретательности.
Рука хэра Ройша.
Фаланги.
Фирменный жест Ройшей.
Фаланги.
Пальцы хэра Ройша.
Фаланги!
— Ловкий вор нравится им больше, чем тот, кого он обокрал?
— Именно. И именно ловкий вор, если он достаточно эффектен, получит государственную поддержку или как минимум не понесёт наказания. Университет достаточно эффектен не был.
— Но мы же… заранее узнали, что планирует Бедроградская гэбня, подсунули им свой вирус, спровоцировали их действовать в правильный момент, завладели пробиркой с продуктами разложения чумы прямо из их рук, даже записали изображение младших служащих в вашем подвале! Неужели этого мало?
— Немало, но, по всей видимости, для должного эффекта чего-то не хватило.
Проклятый, гнусный, гадский, ненавистный диктофон!!
Если бы у Брови была возможность отмотать время назад, она бы позволила отрезать Димину правую руку без анестезии, лишь бы не перепутать проклятые, гнусные, гадские, ненавистные кнопки!
А он ведь правша.
— Записи нашего разговора с Гошкой?
Сердце работало медленно и тяжко, как молотобоец с кувалдой.
— Да.
— То есть это я виновата в том, что фаланги не реагируют?
Если он сейчас ответит в духе того, что нет, она же маленькая (юная и незамутнённая, с горящими глазами), на неё особо не надеялись и никто особо не винит, Бровь умрёт вот просто на месте.
Допустить мелкий промах куда гаже, чем совершить кошмарную ошибку.
— Вы виноваты, но не больше других. Вся задумка спровоцировать Бедроградскую гэбню была изначально рискованной, и не все её детали вам известны.
Ага, например — зачем это вообще было надо? Если узнали заранее (кстати, как узнали-то?) — могли же, наверное, просто опечатать подвалы, или вскрыть переустройство канализаций, или ещё что-нибудь эдакое. И почему Университет был так уверен в том, что заразят только один дом, почему сразу не запасся лекарством?
И не ввязалась ли Бровь на самом деле во что-то, чего не понимает и
— Вы сами, например, говорите: «спровоцировали действовать в правильный момент» — а чем он правильный?
Шевелитесь, мозги, уходи, ассоциация с экзаменом.
— Ну, у нас был вирус от Димы и сам Дима с хоть каким-то количеством лекарства, техника в подвале… и потом, надо же было что-то сделать до того, как Бедроградская гэбня отыскала бы другой, неизвестный нам вирус.
— Всё это верно, но не описывает ситуацию полностью. Момент был важен ещё и тем, что в любой другой провокации бы не получилось в принципе. В субботу голова Бедроградской гэбни, ответственный за медицинские вопросы, отсутствовал. Если бы он был в городе, Гошка, несомненно, предварительно бы с ним проконсультировался, и у них была бы возможность задуматься о том, какие ещё мотивы могут быть у Брованны Шухер. В конце концов, одним из пунктов плана Бедроградской гэбни являлось обвинение вас в чрезмерной близости к шестому уровню доступа, а Университетской гэбни, соответственно, — в попустительстве гражданским. Не нужно обладать исключительными интеллектуальными способностями, чтобы предположить, что это может быть так в действительности и что вы можете осознанно действовать в интересах Университета. Вся провокация должна была провалиться и сработала только за счёт своей скорости, неожиданности и неполноты состава Бедроградской гэбни. На фоне такой удачи отсутствие диктофонной записи — невеликая ложка дёгтя.
Но всё равно известно, что, как, сколько раз и с какой бочкой она делает.
Зато, зато, зато плакат «ЭПИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ОДНА ОТДЕЛЬНО ВЗЯТАЯ МАЛЕНЬКАЯ БРОВЬ УДЕЛАЛА ГОЛОВУ БЕДРОГРАДСКОЙ ГЭБНИ ТОЛЬКО ЗА СЧЁТ ЛИЧНОЙ ХАРИЗМЫ, А ОН ПРОТУПИЛ И НАКОСЯЧИЛ, НЕ ПОДУМАВ» так и стоит перед глазами!
— А что, по-вашему, следовало сделать, когда Университет узнал о планах Бедроградской гэбни?
Ройш снова насупился.
— Я не люблю умозрительных бесед и не имею ни права, ни желания об этом рассуждать. Решения о действиях Университетской гэбни принимает Университетская гэбня, в которую я не вхожу и не намереваюсь входить.
Ну точно как папа.
Политика самоустранения — это очень весело и круто, пока она наперекор и для дополнительного пересечения местности при беге с препятствиями, но не тогда же, когда это мешает делам.
Ройш не как папа в другом — ему это в лоб не скажешь. Сложил себе пальцы — и всё как с козла вода.
Бровь яростно вгрызлась в мармеладину.
— По-моему, это вопрос желания. Был бы у вас второй уровень доступа — было бы право и рассуждать, и решать.
— Да, но у меня нет второго уровня доступа и нет возможности его получить.
Ну уж нет. Брови было слишком трудно поверить в то, что второй уровень вообще может существовать не на словах, чтобы теперь отступаться.
— Константин Константьевич, я знаю ваши принципы и вполне их уважаю, но вы — наследник Революции. Ваш дед основал институт фаланг, сами сказали. Второй уровень — это очень высоко и, наверное, очень сложно, но если бы вы поступились немного…
— Вы снова делаете выводы исходя из неполного знания ситуации.
Ага, и ещё прямо наезжает. Прямо наезжает на Ройша.